Читаем без скачивания Содержанка. Книга 2 - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алекс цокает языком, мрачно качает головой:
— Отвез в рехаб.
— К Валере?
— Да. Валера как обычно в своей манере: «Вези своего нарика, куда денешь болезного?» Ив, я вчера такой злой был. Клянусь, я все сделаю, но Рому вытащу. — Качает головой: — Размазало меня.
Некоторое время мы обсуждаем Рому и возможные последствия. Потом я продолжаю тему:
— Джемма как отнеслась? В плане, может, не хотела ехать фиг пойми куда?
— В восторге не была, уж поверь. — Алекс морщит лоб. — Забрал ее из клуба, они там отмечали окончание съемок. Я всех своих предупредил, что с Ромой сделали, а Джем... — Хмурится. — Честно, не думаю, что с гражданкой другой страны что-то случится, но мало ли. Пусть побудет без связи, так безопаснее для всех. Сегодня вечером посажу ее в самолет.
— Как вы расстались?
— Нормально, — бросает он небрежно.
В их последний день Алекс отвез ее на край города, в лес, под предлогом присмотреть за другом и считает, что это нормально.
Жую нижнюю губу. Он ведь и правда не понимает.
Алекс в отношении девушек, помимо меня, абсолютно необидчив. Более того, он искренне уверен, что к нему относятся точно так же. Если вместе, то непременно по кайфу. Если расстались — то сто процентов друзьями. Так было с Олесей, и так же, вероятно, у него с Джеммой.
Что-то подобное было и со мной поначалу. На первом свидании вышвырнула его букет в мусорный бак, а Алекс оплатил лечение, потому что, в общем-то, и не ждал ничего другого. Ему вечер... понравился. А потом он подпустил меня максимально близко. И начал не просто отдавать, а яростно требовать. Любви, верности, отдачи.
От Джеммы он не требовал ничего.
И был уверен, что эта легкость... взаимна.
Помню обескураженный взгляд Алекса на мотокроссе, когда Джемма бросилась ему на шею. Я тогда запуталась, а сейчас разобралась: он обалдел, откуда у нее столько эмоций.
Алекс берет телефон, проверяет почту.
— Жду важное письмо от Бориса, — объясняет.
Он только проснулся, а уже напряжен максимально. Складка между бровями не расслабляется.
Знаю его такого — работы вал.
Чтобы отвлечься, расстегиваю пару нижних пуговиц на его рубашке, задираю ткань и рассматриваю новую татуировку.
Раньше мы действовали в спешке, и мне казалось, что на месте розы выбито сплошное черное пятно. Но нет, это не пятно. Я разглядываю изумительное монохромное изображение черной дыры — притягательное, убийственное космическое явление с сумасшедшей гравитацией. Прямо как и Алекс. Столько людей вокруг него вертится... сотни сотрудников, десятки инженеров. Влюбленные девушки пачками. Взять хотя бы Олесю, которая десять лет на Равского работала, а он так и не заметил ее чувств. Про директ вообще молчу. Зашла как-то ради интереса, когда еще была замужем, — там сплошняком номера телефонов и сиськи.
Поднимаю глаза и вижу, что Алекс за мной наблюдает.
— Красиво, — шепчу.
— Ты ведь не подумала, что у меня с Джеммой что-то было? — Он смотрит в глаза.
Пожимаю плечами:
— Накрутила себя. Чуток, — показываю пальцами сколько.
Потом, признаваясь, развожу руки максимально.
— Мы друзья, — объясняет Алекс.
— Она славная. Если честно, я подумала, что Джемма соблазнила тебя остаться у Валеры.
Знаю то место, очень красивые домики в этой клинике. Мы туда отвозили моего папу лечиться от алкоголизма. А еще раньше Алекс лечил там брата Николая и пару своих приятелей.
Он касается пальцами моего подбородка, прося поднять глаза.
— Ива? Ты, блин, серьезно?
Топит стыд. От его тона, от интонаций. Но черт!
Алекс таким жестоким идиотом бывает! Джемма на него смотрела при мне так, что очевидно было — втрескалась. Готова была и перед сыном его скакать, сверкать пупом, и меня терпеть, и все что угодно! Попробуй в него, блин, не втрескайся. Особенно после близости. Он ведь все делает по максимуму и с кайфом.
— Я не знаю.
— Ива, ты только надежду дала, что сможешь быть со мной снова, и остальное все исчезло.
Волоски поднимаются дыбом. Я захлебываюсь воздухом.
— Правда эффектная черная дыра. — Веду пальцем по контуру рисунка.
Кожа Алекса покрывается мурашками, мышцы эффектно напрягаются. Чуть ниже, через штаны, отчетливо заметна утренняя эрекция.
Он небрежно поправляет рукой стояк, чтобы не так бросался в глаза.
— Я должен был давно розу перебить, при первой же возможности. Как только ты рассказала, что не любишь розы, — говорит мне. — А не заставлять тебя смотреть снова и снова.
— Да ладно, не так уж я их и не люблю, — фыркаю.
— Нет, серьезно. Надо было сделать это немедленно. Ты согласилась выйти за меня, и я решил, что теперь ты моя. И будешь моей всегда, можно уже не стараться как раньше. Раз ты согласна принять меня всего, то значит... принимай!
— Под ней кожа обожженная, я знаю, что это больно, и я ни разу не просила тебя менять тату.
— Ты не любишь розы, я ее перебил. Всё, — отрезает он.
Я забираюсь на него верхом, Алекс тут же садится, обнимая меня.
— Ты знаешь... — тяну ему на ухо, касаясь языком мочки. Прекрасно ощущая, как сильно реагирует. — Я по ней скучаю.
По корявой, неидеальной розе, которую он сделал в юности. Неказистые рисунки на животе и на плече. То, на что в восемнадцать лет хватило денег.
— Да-а? — Он вскидывает брови.
Быстро киваю.
— Черная дыра выполнена профессионально, ничего не скажешь. И она тебе идет. Но она... мрачная какая-то. Без души. Мне хочется розу.
Алекс морщится, будто вспоминая физическую боль.
— Давай я подарю тебе букет? — закидывает удочку.
Прыскаю и крепко обнимаю его за шею.
— Малыш, одну секунду. — Он вновь берет телефон, обновляет ящик.
Шум в спальне сигнализирует о том, что Дёма проснулся. Алекс ослабляет хватку, и я слезаю с его колен.
— Он подгузник сейчас выбросит. Сам. Слушай.
Мы слушаем, как Дёма пробегает до кухни. Хлопает дверца гарнитура. Вновь детский топот, и вот наш малыш вбегает в гостиную в одной футболке. Радостно улыбается.
Оба восклицаем:
— Доброе утро, Демьян!
Он галопом бежит ко мне, забирается на руки, демонстрируя приоритет.
— Выспался, малыш? Сейчас будем завтракать, — воркую я.
