Читаем без скачивания Дежурные по стране - Алексей Леснянский

Глава 15

29 января 2000-ого года. Город N. Кафе «Лакомка». Четыре дня до времени «Ч».

За столиком обедали три человека. Они ждали Женечкина.

Иван Бехтерев, студент первого курса, учился в группе 99-8. Волоколамов заметил этого парня на одной студенческой пирушке; Леонид каждый раз с улыбкой вспоминал скандал, учинённый Бехтеревым и Левандовским на этой вечеринке. Дело не стоило выеденного яйца, но было раздуто обоими парнями до невообразимых размеров. Всё началось с того, что Левандовский, одурманенный виноводочными парами, нечаянно вытер стол шапкой Бехтерева. Алексей, не придававший никакого значения таким мелочам, быстро извинился перед Иваном, но в ответ услышал:

— Постираешь её, падло.

На это Левандовский нервно рассмеялся, вытащил из рукава куртки свою шапку, тщательно вытер ею стол, не побрезговав вымазать её в салате, и зло бросил Бехтереву:

— А ты — мою… с порошочком.

Дёрганые бесы ворвались в душу Ивана, и он вперемежку с оскорблениями понёс такую чепуху, над которой желчным дьяволам, вселившимся в Алексея, оставалось только посмеиваться. Чем больше выходил из себя Бехтерев, тем спокойней становился Левандовский. Иван кричал, Алексей зевал. Левандовский мог растоптать противника в любую секунду, но не делал этого, потому что получал мазохистское удовольствие от словесной перебранки; и Волоколамов это заметил. Леонид подумал тогда:

— Лёха, какая же ты сволочь. Ведь ты ничем не лучше его. Абсолютно ничем. Ты просто на порядок сильнее бедняги по всем показателям. Тебе мало того, что в конце перепалки ты расквасишь ему нос. Молотобойцев так бы и поступил с этим Бехтеревым, но только не ты. Сначала тебе нужно у всех на глазах искромсать его душу в капусту, и только потом ты нарвёшься на драку. Благодари Бога, что не я с тобой сцепился. Даю тебе ещё пять минут. Если за это время ты не вызовешь его на кулачный бой, то я, как обычно, двумя-тремя предложениями аккуратно разберу рельсы перед твоим самоуверенным бронепоездом. Посмотрим тогда.

Волоколамову не понадобилось вмешиваться, потому что скандал закончился через минуту.

— Я по понятиям живу, — бросил Бехтерев и схватился за лежавший на столе нож.

— Отлично, — ответил Левандовский. — Тогда бей. Взялся за клинок — бей. Это по понятиям.

Под одобрительные возгласы Бехтерев изрезал на куски обе шапки.

— Инцидент исчерпан, — пробасил Молотобойцев. — С Левандовского — пиво, с Бехтерева — чипсы.

Много воды утекло с того времени. В кафе «Лакомка» сидели уже не те желторотые юнцы, которым в первые месяцы учёбы надо было самоутвердиться в студенческом сообществе. За столиком не было прежнего Бехтерева. Напротив дежурного по стране Волоколамова сидел дежурный по стране Бехтерев, который помог Леониду написать устав тайного общества. Если читатель помнит Лимона, приезжавшего в деревню к Молотобойцеву по поводу покупки машины, то им тоже не пахло в кафе. Челюсти, вгрызавшиеся в резиновую плоть остывшей курицы, принадлежали не кому-нибудь, а дежурному по стране Зубареву. И суровое чело его, и так не сулившее врагам России ничего хорошего, с каждым новым куском становилось ещё более суровым, потому что ножки Буша всякий раз подолгу бестолково топтались у него во рту и вязли в зубах.

— Вано, я согласен с тобой. Завтра мы действительно можем на собственной шкуре убедиться в существовании мест не столь отдалённых, но другого выхода не вижу, — произнёс Волоколамов. — Молодёжный парламент собирается один раз в месяц, а до времени «Ч» осталось четыре дня. Сегодня надо всё успеть. Будем действовать решительно. Я отношусь к либералам, но либеральничать в парламенте — это провал.

— А как у других дежурных? — спросил Лимон.

— Думаю, что нормально, — ответил Волоколамов.

— А как же Бочкарёв? — задал вопрос Бехтерев.

— Ренегат, — последовал холодный ответ.

— Лёня, ты говорил, что надо действовать решительно, — сказал Лимон. — Сдаётся мне, у тебя революционная краснуха, как у товарища Левандовского. Или белая горячка. Или тоска зелёная.

— Брось паясничать, Андрюха, — отрезал Волоколамов. — Резкость Лёхи меня раздражает. В парламенте мы всего лишь сыграем на грани фола, пройдёмся по канату без страховки и…

— Свалимся в пропасть, если парламентарии окажутся самовлюблёнными дураками и карьеристами, — закончил Бехтерев. — Твой план очень и очень…

— Тихо, — перебил Лимон. — Оглядитесь вокруг.

Посмотрев по сторонам, парни увидели, что взгляды людей, присутствовавших в кафе, прикованы к их столику. Посетители «Лакомки», польщённые вниманием ребят, начали улыбаться. Особенно дежурные были удивлены поведению девушек. Женский пол пускал в ход все имевшиеся в его арсенале средства, чтобы понравиться парням.

— Не обольщайтесь, пацаны, — с каменным лицом произнёс Волоколамов. — Девчонки строят глазки не нам, а нашим повязкам. Сейчас мы греемся в лучах славы, заработанной дежурными на Первомайской площади. Общество перестало быть тайным. К лучшему. Всякая конспирация только оскорбляет демократию.

— Действительно, — согласился Бехтерев. — Чай, не при Николае Палкине живём, не при Сталине.

— А вдруг всё-таки при Сталине, — засомневался Лимон.

— Если говоришь «вдруг» — стало быть, пока сомневаешься, — сказал Бехтерев. — Закрыли тему. Не надо раньше времени напраслину на власть возводить. А если новый друг окажется вдруг и не друг, и не враг, а так — Ельциным, то ситуация только усугубится. Я надеюсь, что новый президент наконец-то наведёт порядок и затянет гайки. А если начнёт перетягивать, резьбу на демократических свободах срывать, то получит миллионы озлобленных людей, у которых, благодаря Борису Николаевичу, кроме свободы ничего-то и нет… Пока же мне нравятся первые шаги Владимира Владимировича.

— Он — бывший офицер спецслужб! — закричал Волоколамов. — Получим хунту!

Люди в кафе вздрогнули.

— Звук убавь, дежурный. Народ перепугаешь, — спокойно произнёс Лимон и кивнул головой Бехтереву, чтобы тот продолжил говорить.

Бехтерев поднялся, попросил у посетителей кафе прощение за несдержанность товарища, поманил Волоколамова пальцем и, склонившись над столом, произнёс:

— Дружище, я смотрю, тебе западная кровь в голову ударила. Успокой своё блатное сердце. Путин — русский офицер, а потом уже всё остальное. И не бывший, а настоящий. Заруби себе на носу, что русские офицеры не бывают бывшими, это тебе не сантехники. Через четыре года…

— Восемь, — поправил Лимон и вонзил зубы в окорок Буша.

— Поддерживаю. Два срока на пару с ним отмотаем, — сказал Волоколамов и накрыл хлебом стакан с гранатовым соком.

— Через восемь лет, — продолжил Бехтерев, — Россия станет другой. Она будет такой же нищей, как и сейчас, но ей уже будут гордиться не только дежурные по стране, но и остальные граждане. Путин заставит мировое сообщество считаться с нами, сведёт до минимума войну в Чечне, стабилизирует рубль, увеличит золотовалютный запас, запустит какие-нибудь первые национальные проекты, и двуглавый орёл расправит крылья. Ещё не взмоет в небо, но уже расправит крылья для полёта. А в газету с изображённым на ней российским флагом уже никто не будет заворачивать рыбу. Но это ещё не всё. Люди будут вставать под звуки гимна. Чё притих, Лёня? Ещё раз повторить? Они будут подниматься в рост. Путин вернёт нам достоинство. Это говорю тебе я — дежурный по стране, сторонник сильной власти, Бехтерев Иван Борисович. На мартовских выборах я поставлю галочку напротив его фамилии, чтобы моя маленькая птичка, нарисованная в бюллетене для голосования, помогла ему победить. Лично мне не нужен Владимир Владимирович. Я и без него горжусь своей страной, но будь я проклят, если в нём не нуждаются другие россияне. Путин горячо любит Родину. Правильно или не совсем правильно любит — сейчас не имеет значения. Главное, что любит. Если понадобится, я не то, что голос — жизнь за него отдам.

— И я, — присоединился Лимон. — Пусть смело рассчитывает на мою галочку в 2000-ом. В 2004-ом, пожалуй, тоже. Если мои синие птицы принесут ему политическое счастье, я буду только рад. А отдать жизнь за веру, президента и Отечество — долг каждого из нас. И мой, и твой, Вано, и даже твой, Лёня. Да, от иностранцев часто можно услышать: «У этих русских монархическое сознание, врождённое почтение к главе государства и т. д.». А я им всем вот что скажу: «Идите-ка вы… своей дорогой, господа хорошие. Наша страна. За кого хотим — за того и умираем»… Но…

— Что «но»? — спросил Волоколамов.

— Но если он пойдёт на третий срок, то я опять проголосую за него, но…

— Что ты нокаешь, как ямщик? — с раздражением произнёс Бехтерев. — Выражайся яснее.

— Но вместо птички напротив его фамилии я нарисую жирный крест. Я поставлю на нём крест, — понятно?.. А ты, Лёня, сегодня напьёшься в драбадан.

— Это почему? Я завязал.

— Как завязал, так и развяжешься, — подключился Бехтерев. — Для России — развяжешься, никуда не денешься. В трезвом виде твоя западная натура просто невыносима, а вот в пьяном она становится… несносной, но уже хотя бы оправданно несносной. Холодный ты какой-то, разогреть тебя надо. В парламент пойдёшь под градусом. Это не обсуждается.