Читаем без скачивания Миклухо-Маклай - Михаил Колесников

Чарлз Дарвин встал на защиту героев Коммуны!..

Миклухо-Маклай не оставил в своем дневнике записей о встрече с коммунарами. Он осмотрел главную тюрьму, побывал на полуострове Дюко и лишь отметил: «На этом полуострове поселены коммунары… Я был рад, когда окончил осмотр этих учреждений для ссыльных…» Нет сомнения, что «учреждения для ссыльных» произвели на него удручающее впечатление.

Когда Миклухо-Маклай сошел на берег в Нумее, там только и было разговоров, что о массовом восстании канаков, охватившем всю Новую Каледонию. Это восстание против французских колонизаторов носило организованный характер и началось одновременно по всему острову 26 июня 1878 года. Национально-освободительное движение возглавил энергичный и решительный вождь Атаи. Восстание было кровопролитным и жестоким. Туземцы разорили до двухсот скотоводческих станций, уничтожили несколько сот белых колонистов, предали огню их дома. Целый год потребовался отлично вооруженным французским войскам, чтобы справиться с повстанцами.

Дрожащий от страха плантатор говорил Миклухо-Маклаю, что он решил навсегда покинуть Новую Каледонию и переселиться в Аргентину.

Миклухо-Маклай встречался с парижскими коммунарами — и это несомненно. Это подтверждается документами. О чем говорил он с ними, о чем расспрашивал? Возможно, беседовал он и с Луизой Мишель — «Красной девой Монмартра». Он бродил по пыльным улицам Нумеи, а в его сердце звучали слова мятежного поэта:

А если бы пришлось умереть на чужбине,Умру я с надеждой и верою ныне;Но в миг передсмертный — в спокойной кручинеНе дай мне остынуть без звука святого,Товарищ! Шепни мне последнее слово:Свобода! Свобода!..

Достоверно известно, что судьба героев Парижской коммуны глубоко потрясла Николая Николаевича.

Вот почему, вернувшись в 1882 году в Европу и остановившись на день в Париже, он сразу же поспешил к своему старому другу Ивану Сергеевичу Тургеневу, которого попросил раздобыть мемуары ссыльных коммунаров. В этот же день Тургенев написал русскому политическому эмигранту, члену одной из секций Коммуны, Петру Лавровичу Лаврову: «Любезный Петр Лаврович, наш известный путешественник Миклухо-Маклай, который проездом здесь, обратился ко мне с просьбой — доставить ему брошюру или брошюры, «написанные бывшими сосланными в Новую Каледонию коммунарами о жизни их там и перенесенных ими там страданиях». А я обращаюсь к Вам, как к вернейшему источнику, и прошу Вас достать эти брошюры и прислать их мне, если возможно, не позже пятницы, так как М. М. уезжает отсюда в субботу утром и будет у меня в пятницу в 2 часа…

Прошу извинить за доставление Вам этих хлопот и крепко жму Вашу руку. Ив. Тургенев».

Таковы факты…

Посетив острова Меланезии и южный берег Новой Гвинеи, Николай Николаевич собрал богатый материал, изобличающий колонизаторов. От намерения посетить остров Кар-Кар и берег Маклая он вынужден был отказаться, так как убедился, что шкипер американской шхуны такой же негодяй, как и прочие шкиперы, занимающиеся торговлей и ловлей трепанга в этих местах.

Маклай не захотел подвергать своих друзей папуасов опасности.

12 мая 1880 года он вернулся в Австралию, в Брисбейн. И сразу же в адрес премьер-министра Англии Вильяма Гладстона, статс-секретаря колоний лорда Дерби и главного комиссара Западной Океании Артура Гордона полетели гневные письма Маклая, требующего «защитить островитян от бесстыдной эксплуатации со стороны белых поклонников доллара». От просьб и увещеваний Маклай перешел к натиску, к разоблачению колониальных властей. «Несомненно, что пока такие институты, как похищение людей, работорговля, убийство, будут терпимы или даже санкционированы правительством (под названием «свободной вербовки рабочих») и будет продолжаться бесстыжий грабеж, производящийся на островах под названием «торговли», результаты (убийства) будут постоянно повторяться…» — написал он коммодору английских морских сил.

Неудовлетворенной страстью Миклухо-Маклая оставалась расовая анатомия. Все долгие годы он мечтал завершить начатый еще в юности капитальный труд по сравнительной анатомии мозга, и главным образом головного мозга человека. Это была дерзновенная мечта создать новую науку: анатомию человеческих рас, как основу антропологии; сравнить тело и мозг разных народов.

Первые попытки в этом направлении, как известно, были им предприняты еще в Батавии, а позже — в Сиднее. Но разные обстоятельства отвлекали исследователя от крайне интересной работы.

Теперь, в Брисбейне, наконец, представилась возможность безраздельно отдаться любимому занятию — изучению мозга представителей австралийской, меланезийской, малайской и монгольской рас. На то было получено специальное разрешение правительства Квинсленда, а для занятий Николаю Николаевичу отвели здание старого музея.

Оставляя мозг лежать в растворе хромистого кали и спирта в черепной коробке, ученый фотографировал каждый экземпляр и получал снимки в натуральную величину. Таких снимков накопилось изрядное количество.

К каким же результатам пришел Миклухо-Маклай, заглянув в самое сокровенное, сравнив самое важное в человеческом организме? Есть ли различия в структуре мозга европейских и иных народов? Нет, таких различий ученый не обнаружил. Он мог твердо сказать: жизненно важные признаки — структура мозга, особенности, связанные с прямохождением, устройством голосовых связок, зрительный и слуховой аппараты — не обнаруживают расовых различий.

Структура мозга всех людей, независимо от расы, одинакова. Это мозг Homo sapiens (человека разумного) — определенная единая категория. Те или иные различия в рисунке мозговых извилин, в весе и величине мозга носят частный характер и не имеют определяющего значения.

Таков был главный вывод. Миклухо-Маклай высоко поднялся и в этом вопросе над современниками, пытавшимися в некоторых случаях трактовать те или иные особенности строения мозга рас как примитивные признаки. Физиологические свойства, лежащие в основе поведения и сознания, едины для всего человечества и не связаны с расовыми признаками. Форма и величина черепа и мозга не дают основания для выделения «высших» и «низших» рас. Внутри больших рас имеются группы, обладающие разными формами черепа. Величина и вес мозга также не являются надежными критериями при оценке интеллекта.

Позднейшие исследования подтвердили эту точку зрения. Излюбленным приемом расистов является ссылка на вес или объем мозга как признак полноценности или неполноценности. Как установлено, объем мозга ископаемого человека мустьерской эпохи — неандертальца, жившего пятьдесят тысяч лет назад, в среднем достигал 1 525 кубических сантиметров, в то время как объем мозга современного европейца — 1 450 кубических сантиметров. Получается, что современный белый человек менее «полноценен», нежели неандерталец, с чем, разумеется, нельзя согласиться. Мозг более позднего жителя, кроманьонца, также превосходил среднюю величину мозга современного человека. Можно ли взвесить мозг первобытного человека, исчезнувшего с лица земли много тысячелетий назад? Да, можно, если учесть, что удельный вес мозга немного выше, чем у воды. Таким образом, по объему мозга в кубических сантиметрах можно судить о его весе. Что касается современных людей, то наибольшим объемом и весом мозга обладают монголы, а не европейцы. Средний вес мозга англичан и японцев примерно одинаков. У современного человека объем головного мозга колеблется индивидуально в пределах 1 000 — 2 000 кубических сантиметров. Объем мозга ниже 1 000 кубических сантиметров у человека встречается редко, но известны случаи, когда у развитых вполне нормально людей независимо от их расовой принадлежности объем мозга составлял только 800 кубических сантиметров. Внутри одной и той же расы наблюдается большая вариация величины и веса мозга. Так, вес мозга И.С. Тургенева — 2 килограмма 12 граммов, а вес мозга Анатоля Франса — всего лишь 1 килограмм 17 граммов. Мозг Горького — 1 420 граммов; Менделеева — 1571 грамм; Бехтерева — 1720 граммов; Кювье — 1 829 граммов; Павлова — 1 653 грамма; Карпинского — 1 220 граммов.