Читаем без скачивания Время Красной Струны - Window Dark

Уже не заботясь быть разоблачённым, Колька высунулся на поляну чуть не по пояс. Под шевелящейся массой невозможно было ничего разобрать. Наконец откуда-то сбоку проявилась знакомая кудлатая голова. Один из незанятых в битве индейцев поднял валявшееся копьё и занёс над Кубиным лицом, целясь в глаз.

Колька понял, что Кубе уже не вырваться.

Как-то в деревне видел Колян кролика с выбитым глазом. Может быть, это и предопределило случившееся. Колька и сам не понял, как это произошло. Он помнил только себя, несущегося по траве. Солнце, слепившее глаза. И горький запах ромашки. А руки сжимали невесть где подхваченную оглоблю сухой осины. Сколько перьеголовых метнулось ему навстречу, было уже неважно. Всех до единого с залихватским замахом уронил на траву Колька, как Портос в легендарном фильме опрокидывал гвардейцев кардинала. Потом оглобля за что-то зацепилась и больно вырвалась из рук.

Колька не смог бы сказать, из-за чего враги бросились врассыпную. Мешало солнце. Но Куба уже нёсся за ними, вопя: «Ах вы щенки позорные!!!» И тем, кто не мог похвастаться успехами на уроках физкультуры, доставались отменные пинки. Враг был повержен, разбит и рассеян. Средь травы белели обломки копий. Ветер уносил сорванные перья. А Колька только улыбался, как малыш, которому точно известно, что сегодня вечером его поведут в цирк.

— Молоток, Сухпай, — сдержано похвалил Куба, грудь которого ходила ходуном. Без тебя полный финиш…

И он сел на траву, а Кольке ещё достались восхищённые девчоночьи взгляды, заставившие подобочениться. После он почувствовал слабость в ногах и мягко повалился на землю, вдыхая дурманящие ароматы трав. Сквозь пушистые ресницы пробивалось навязчивое солнце.

— Ты-то как здесь, Востряков? — присев на корточки, спросила Говоровская.

— Прячусь, — буркнул Колька. Объяснять, что за ним охотится весь лагерь, он не стал. Уже чувствовал, что дело закрутилось как-то иначе.

— А мы на станцию пробираемся, — поделилась Говоровская. — Да только заблудились.

— Мох с северной стороны деревьев, — вспомнил Колька свою пятёрку по природоведению.

— Мы знаем, — вздохнула Элиньяк. — Вот только где станция? На западе или на востоке?

— Выберемся, — Куба вскочил на ноги. — Давайте-ка, люди, топать отсюда порезче. Сейчас эти товарищи сюда всю ораву приведут. А мне встреча с Электричкой как-то не улыбается. Последнее китайское предупреждение уже было. Ты с нами, Сухпай?

Колька закивал. Он готов был идти с кем угодно куда угодно, лишь бы не сидеть в одиночку, тоскливо размышляя о незавидной судьбе. Он раскинул руки, и пальцы правой скользнули по чему-то тёплому и гладкому.

— Надо же! — сев, Колян рассматривал приобретение. — Портки свои кто-то обронил. Кожа! Ништяк! Жаль, размерчик не мой, — печально вздохнув, он сделал широкий жест, смотря на Кубу. — Может, кому из девчонок сгодится.

— Дурак, — сказала Говоровская, — сам парься в коже по такой жаре.

— Больно нужны мне эти потники, — сказал Колька, вскочил и забросил чужую потерю на высокую ветку. Штаны красиво обвисли траурным полотнищем.

— Ходу отсюда, — Куба уже шагал к лесу. — И так тропинку потеряли, а тут эта шобла ещё потопталась. Ничего не разобрать. Давайте туда, меж елок, вроде там просека какая виднеется.

Колька неспешно семенил следом. На душе было пусто и спокойно. Гору тревог разбила на мелкие кусочки славная победа.

Просека — не просека, а заросшая тропинка здесь оказалась. Ноги сразу зашагали увереннее. Однако, Куба нарочно не набирал скорость, опасаясь потерять единственный ориентир.

Огромное облако медленно проглотило солнце. Тёплые лучи со спины, как корова языком слизнула, и Колька поёжился. Лес неприветливо потемнел. Куба остановился. Здесь тропинка разбегалась. На толстом стволе берёзы у левой тропинки красовался бледный квадрат. Точно такую же фанерину присобачили к сосне у поворота направо. Вместо рисунков проглядывали лишь смутные силуэты. Оставалось теряться в догадках, что же значилось на щитах. Быть может, народ предупреждали: «Охота запрещена!» А может, как водится, отпечатали шаблонное «Береги лес от пожара!» Дожди, усердно трудившиеся над чужеродными предметами долгие лета, могли открыто хвастать успехами. Пока разглядывали покоробившиеся доски, пока делились впечатлениями, что здесь-то они уж точно не бывали, солнце выпрыгнуло на волю и раскрасило лес праздничным разноцветьем.

— Вилы, — пробормотал Куба, указывая на зубастую тень, отпечатавшуюся на правом щите.

— Что уж, так фигово всё, что ли? — пожал плечами Сухой Паёк.

— Да нет, — заулыбался Куба. — Наоборот, знак хороший. Мне пятиконечные вилы жизнь спасли однажды. Поверю-ка я им ещё разок. Готов поспорить, минут через десять к станции выберемся.

И Куба с девчонками направились к правой тропинке. Колян покорно поплёлся следом.

— Да ты, Сухой Паёк, не отставай, — обернулся Куба. — Подбирайся ближе. И вникай! Давай, Элиньяк, рассказывай, что там Часы про конец света наговорили.

И Колька, развесив уши, принялся вникать в удивительную историю про Красную Струну, словно в волнующую сказку.

Глава 29

Происшествие на автовокзале

Вокзал встретил нас многолюдьем. Пока сам не увидишь, трудно представить, как много людей отправляется под вечер из районного центра в областной. Нет, если б утром, то без вопросов. Рынок там, то, сё. Но куда такие толпы несёт вечером-то?

Золотистые стрелки квадратных часов в синюшной рамке замерли вблизи римской пятёрки и десятки. Большая качнулась и сдвинулась на деление. Мигнули и погасли цифры центрального табло. Лампочки снова мигнули и сложились в уже другие цифры. «Отправление автобуса через 0 часов 08 минут», — вещала светящаяся надпись.

Такое положение дел успокаивало. Дрожать в нетерпении оставалось каких-то восемь минут. И у Электрички оставалось всё меньше времени для пакостей и засад. Но на месте я стоять всё равно не мог. Бегло оглядевшись, я ввинтился в толпу, но тут же был пойман неугомонной Говоровской.

— Куба, ты куда? — испуганно спросила она.

— Надо, — жёстко ответил я. Объяснять, куда я собрался, не хотелось. А врать не хотелось ещё больше.

— В буфет, — предположил Колька. — Если в буфет, то попить чего-нибудь хватани. У меня в глотке песок после той драки.

Я милостиво кивнул и скрылся за спинами двух шкафообразных субъектов. Следовало поторопиться. Стрелка вот-вот могла передвинуться ещё на одно деление, если я чуть запоздаю, автобус укатится к подвигам без меня.