Читаем без скачивания Мститель - Евгений Юллем

давняя, лет пятнадцать этак назад служебная командировка в один богатый город. По поведению даже в поезде было понятно, кто откуда — громкие говорливые довольные соотечественники и какие-то подозрительно тихие жители другого города. Глаз это не резало, но было сразу заметно. Потом, когда он вышел из расположения части далеко за авиагородком, чтобы доехать до метро на автобусе и потом на метро до центра, его зацепило. Сверху — дома-небоскребы, забубенная реклама, шикарные машины, все вокруг модные и холеные. В вагоне подземки — уставшие люди с серыми лицами, погасшими глазами, бедно одетые даже по меркам провинции. Этот контраст его тогда потряс. Может, конечно, за такое время все изменилось, больше он родного города за это время не покидал, но… Сейчас такие же серые люди были здесь на улицах, торопливо сторонясь от их кортежа.

— Ты прекрати такие либерастские идеи высказывать. Сами за них людей наказываем. А то еще додумаются до революции, как у вас была.

— Правильно делаем, что наказываем. Потому что здешний мир еще не может предложить такого социального устройства, чтобы все люди могли хоть как-то нормально жить. А всякая сволочь, устраивающая мятеж, хочет просто занять чужое место под видом заботы о людях и править так же. Нет в этом мире еще социологии и политологии, и Санистебан свою теорию элит не озвучил.

— Серж, имей совесть! Я, конечно, не полный идиот, но твои заумные слова я просто не понимаю и не хочу вникать. Мы, слава богу, не в университете.

За неспешным разговором они уже подъезжали к трущобам, местному «бидонвилю». До него оставалось метров двести, когда послышалась чья-то ругань и свист плети.

У входа какой-то местной рыгаловки здоровенный красномордый мужик охаживал плетью маленькое непонятное существо, сжавшееся в комок и прикрывающее руками голову, при этом не издававшее ни звука, несмотря на сотрясения от каждого удара. Вот мелькнула маленькая детская ручка…

У Сержа потемнело в глазах. Сиганув с седла на мостовую, он подбежал и с размаха впечатал кулак в красную сальную морду. Еще раз, другой, в живот, теперь коленом в подбородок… И бить, бить эту тварь, ногами топтать…

Сержа оттаскивали впятером, Тира и егеря.

— Хватит, успокойся, Серж!!!

Пелена отхлынула с глаз. Хозяин рыгаловки лежал с неестественно вывернутой окровавленной головой, сапог Сержа пробил ему висок.

— Ты его, похоже прибил.

Серж освободился от рук егерей и присел над тем, что было целью трактирщика. Маленькая, лет семи-восьми девочка, в залатанном рубище, видимо сделанном из старого мешка, трясущаяся в беззвучных рыданиях. Серж быстро окинул ее магическим зрением. Да дела не очень, красномордый скот запорол ее до полусмерти. Ну ничего, сейчас окажем экстренную помощь. Правим энергетический каркас, напитываем Силой, убираем красные в магическом зрении разрывы линий на месте травм. Ну вот, так значительно лучше. Истощена, но здорова.

— Найдите мне местных, — злобно прорычал Серж. — И тащите сюда.

Егеря метнулись в забегаловку и вытащили оттуда прекрасный экземпляр люмпена, окутанного вонью перегара и видимо никогда не мытого тела. Серж брезгливо поморщился.

— Знаешь ее? — Серж указал на девчонку.

— У-у, побирушка вонючая, — чмо попытался замахнуться на девочку, но ему помешало мгновенно упершееся в подбородок острие кинжала Сержа. — Виноват, вашшша милость, извините.

Серж едва успел увернуться от отрыжки гопника.

— Это старой Краихи дочка, местной голодранки, Тиной зовут.

— А этот кто был? — Серж пошевелил голову трактирщика носком сапога.

— О, горе-то какое! Никак почтеннейший Жоти помер, — начал притворно сокрушаться алкаш. — Какой человек был!

Ну хватит уже переигрывать, скотина. Для таких быдлов как ты, почтеннейшим будет любой, кто нальет тебе дешевой косорыловки, деньги на которую ты отберешь у жены, тщетно прячущей их на хлеб детям.

— За что он ее?

— Так это, ваша милость, помои украсть пыталась. А помои свиньям нужны, нынче дорого они выходят-то.

— Пошел вон, — сдерживая желание ударить его, Серж попытался отвернуться.

— Да, ваша милость, хорошего дня вам, ваша милость! — начал пятиться алкаш. — А медячок не дадите, ваша милость, помянуть хорошего человека?

— Дам же, как не дать, — глаза Сержа нехорошо блеснули. Он зашел за спину пропойцы и щедро отвесил ему пинок, вложив в удар немного магии. Алкаш с воем пролетел метров десять, и поднявшись на ноги, припустил подальше, придерживая ушибленную при падении руку другой.

— Значит, Тина… Тина, — Серж погладил грязные волосы на голове девочки, глядя в перепуганные донельзя детские глаза…

… - Ложись спать доченька, завтра поедим, — мать погладила Тину по голове загрубевшими от тяжелой работы скрюченными руками. Не удалось сегодня еды раздобыть, скотина Лавер отказался платить или хотя бы покормить бесплатную прачку. А куда еще идти старой вдове, когда и молодым-то некуда, кроме как к сутенерам, устроиться?

Город жил добычей минералов и рыбной ловлей. Так и ее муж, отец Тины, вышел однажды в море и не вернулся. Никому она не стала нужна, вдова рыбака — что мертвая. Единственное, что удерживало ее от ухода за грань была доченька, ее Тина. Ласковая, умная, добрая…

Тина посмотрела на потолок лачуги, куда им пришлось перебраться после смерти папы. Вон та звезда, ярко светившая в прореху крыши, красивая такая, голубенькая… Наверняка на ней теперь живет папа… Может когда-нибудь придет и заберет ее к себе, на звезде, наверное, хорошо жить, когда вокруг все сияет и все люди добрые и хорошие. Мама часто говорила такое. Ведь есть где-то добрые люди? Каким был папа?

На следующее утро мама не проснулась. Тина долго тормошила ее, потом все поняла и уткнулась с рыданием в неподвижную грудь матери. Сколько так она прорыдала, она не знала.

Что теперь делать? Куда теперь идти? Тина закрыла дверь лачуги из почерневших досок и пошла, пошатываясь от слабости, вперед по улице, к центру.

А что это за восхитительные запахи из «таверны» почтеннейшего Жати, которого за скаредность прозвали Клопом? Никогда ничего никому не давал, даже объедки, все для свиней на продажу складывал.

Тина обогнула грязный двор и тихонько проскользнула мимо задней двери к ведрам, в который Жати с его помощником складывали объедки. Голод тут же дал о себе знать, живот свело от