Читаем без скачивания Гамсун. Мистерия жизни - Наталия Будур

…Но кровати так и не стали действительно парными, стоящими рядом день и ночь. Кнуту нужна была своя комната. Ему нужны были бумага и карандаш, чтобы в темноте он мог сразу найти их, вытянув руку. Он не мог зажигать лампу, чтобы не погасить нечто другое. А именно вспышку, которая внезапно озаряла его, пока он спал, таинственное озарение сверху, которое он набрасывал на бумаге и затем расшифровывал, когда наступало утро.

Многое из того, что он сам считал самым ценным в своих книгах, пришло к нему ночью, на старой кровати. Иногда я слышала, как он пел, одеваясь по утрам. И я не могла не поддаться искушению подпеть ему. Он угрожающе хмурил брови и взглядом давал мне понять, что я провинилась.

Разумеется, не только в этом ожидании „излияния Святого Духа“, как он сам называл его, была причина того, что одна парная кровать стояла здесь, а другая — там. Это произошло еще и потому, что он желал выкурить трубку или почитать книгу. При этом ему не хотелось стеснять меня своими привычками.

Постепенно в моей кровати, один за другим, увидели свет четыре новых человека, так что по ночам я не была одинока. Кнут ничего не имел против того, чтобы я как можно дольше оставалась с детьми».[124]

Гамсун подумывал также и о покупке автомобиля, потому что в свое время (в 1901 году в Бельгии) брал в аренду машину и остался ею очень доволен. Но выяснилось, что автомобили очень дороги, и супруги решили приобрести «выезд». Свои лошади в Скугхейме были, а вот коляску заказали через друзей в столице.

Гамсун всегда хотел и, наконец, смог вернуться домой «господином». Он, как и в первый свой визит в Хамарёй десять дет назад, произвел фурор. Он действительно стал, выражаясь на русский манер, помещиком.

Но родных его в Хамарёе осталось мало. Отец умер в 1907 году в возрасте 82 лет, мучитель-дядя еще раньше (в 1890-м), многие друзья детства уехали в город или эмигрировали в Америку. Остались любимая мать, но уже почти глухая, и брат Уле.

Словом, жизнь, как казалось Гамсуну, наладилась…

Глава пятнадцатая

«НОВЫЙ ВЕЛИКИЙ ЧЕЛОВЕК НОРВЕГИИ»

Гамсун постоянно бывал в разъездах — и по работе, и по хозяйственным делам. Поэтому свой пятидесятилетний юбилей даже не заметил.

Пятьдесят лет ему исполнилось в 1909 году, однако писатель всегда говорил, что родился в 1860 году — так было проще, это была круглая цифра.

В свой день рождения Гамсун тоже не был дома, с Марией. Это лето, как и все предыдущие, он проводил с дочерью.

6 августа он пишет жене:

«Любимая!

Большое спасибо за посылку и за письмо, а особенно за цветок в нем. Ты так невероятно нежна со мной! Спасибо тебе, моя единственная, самая дорогая и ненаглядная!

…Когда, наконец, мы с тобой встретимся, я покажу тебе четыре довольно глупые газеты, хотя, быть может, ты их уже и видела, ведь в Норвегии не было ни единой газетенки, которая бы не написала о моем юбилее, подумать только! Но есть в этой шумихе и хорошая сторона — у меня наверняка прибавится читателей. Мне вчера пришли 38 писем и 112 телеграмм, и поздравления все еще идут. Не знаю, правда, как смогу ответить на них все. Четвертого августа премьер-министр Конов сделал меня рыцарем святого Олава. Мне даже звонил Вильгельм Краг и от имени Сивертса и Ялмара просил принять это звание — хотя бы ради Союза писателей, но я все равно отказался. Нет, не подумай ничего, Мария, я размышлял об этом, но принять награду не могу, все это очень напоминает балаган».

Юбилей Гамсуна действительно праздновался необычайно широко. В благодарственном письме в «Верденс Ганг» Гамсун сообщал, что получил 47 писем, 114 телеграмм, не считая книг, картин, подарков, цветов и вырезок из журналов.

Ему было посвящено несколько стихотворений. Например, в одной маленькой газете было напечатано следующее:

Однажды скорбящий народ вопросил:Кто дело продолжит святое?Кто будет норвежским певцом?Кто духом Норвегии будет?А в пятой строфе был ответ:Он жив, он живой, — разнесся ответ. —Он свой народ вознесет до небес,Он жив, и страна спасена.Он жив, и страна его судьбы — его судьба.

Гамсуну, как мы знаем из вышеприведенного письма, предложили высшую награду Норвегии — орден Святого Олава. Через премьер-министра Воллерта Конова такую честь писателю оказал король Хокон VII, но Гамсун отказался — для него принять этот орден означало потерю независимости. У него всегда, всю жизнь, было почти невероятное, если не сказать фанатичное, стремление к независимости и готовность переносить любые неприятности из-за того, что его мнение чаще всего было противоположно мнению большинства.

А почти истерическая кампания по поиску «нового великого человека Норвегии» объясняется тем, что в течение пяти лет один за другим ушли из жизни все члены «четверки великих»: Хенрик Ибсен и Александр Хьелланн — в 1906 году, Юнас Ли — в 1908 году, а Бьёрнстьерне Бьёрнсон — в 1910 году. Кроме того, в 1907 году умер и гордость норвежцев Эдвард Григ.

Гамсун невероятно переживал смерть Бьёрнсона. В своих воспоминаниях Мария Гамсун писала, что, когда ее муж получил известие о смерти «короля поэтов», он заплакал, как ребенок, и все повторял: «Мы остались одни, мы осиротели». На смерть Бьёрнсона Гамсун написал траурный гимн.

Многие поддерживали Гамсуна в его скорби, многие почувствовали себя сиротами. Именно поэтому их взоры и обратились к Гамсуну, тем более что сам Бьёрнсон неоднократно говорил о Гамсуне как о своем преемнике и ученике.

Гамсуну, как и любому другому человеку, слава и признание были приятны, но становиться «новым великим человеком Норвегии» он вовсе не собирался: у него были иные интересы, собственная точка зрения абсолютно на все происходящие в его жизни и в жизни страны события и своя дорога.

Однако норвежский народ уже сотворил себе кумира…

Работалось Гамсуну в эти годы прекрасно. В 1912 году вышел его новый роман «Последняя радость», последняя часть трилогии о страннике.

Критики называют «Последнюю радость» первым произведением «совести Норвегии», «нового великого человека». Свой роман Гамсун заканчивает так: «Это мой дар тебе, дух Норвегии! Я написал это во время чумы и ради чумы. Я не могу остановить чуму, да это и невозможно нынче, да мне в этом деле помешает и сам народ. Но когда-то этому придет конец. Пока же я делаю, что могу, для противостояния ей, а вы мне противитесь».