Читаем без скачивания Всегда только ты (ЛП) - Лиезе Хлоя

Ключевое слово — «твёрдому».

Мой член сердито дёргается от воспоминания о том, как она, кончая, выгибается навстречу моим прикосновениям, как её полная попка прижимается ко мне, когда она засыпает.

Застонав, я шлёпаю рукой по кафелю и делаю воду ледяной, затем дрожу и быстро моюсь. Это работает. Я беру своё тело под контроль, но мысли всё равно возвращаются к Фрэнки. Как она прикусывает губу, пока думает. Как прижимается ко мне в объятиях, позволяя мне покачивать её из стороны в сторону и целовать. Как мы сплетаемся в постели, изучая, познавая тела друг друга через одежду и касания украдкой.

Схватив полотенце с крючка и обернув им талию, я шагаю к своему шкафчику. Нет необходимости переодеваться в душевой зоне, раз я знаю, что Фрэнки тут нет.

Да, моя скромность в этом отношении была целиком и полностью для неё. Поскольку я надеялся, что если она не увидит меня с оголённым достоинством, я не буду для неё просто одним из парней, которые не удосуживаются прикрыться в её присутствии. Совсем как её тело было и до сих пор по большей части является загадкой для меня, я хотел, чтобы моё тело было загадкой для неё.

«Приходи домой голодным».

Это должно означать нечто большее, чем просто поздний ужин. Мой желудок скручивает нервозностью. Я достаю телефон, снимаю блокировку и печатаю:

«Слушаюсь, мэм».

***

Когда я закрываю за собой входную дверь, весь воздух вырывается из меня. Фрэнки стоит у плиты с бокалом вина и покачивается под музыку, играющую на телефоне. Медленный, чувственный ритм заставляет трепетать её крохотные пижамные шортики. Прозрачный как салфетка топ спадает с одного плеча, волосы собраны на макушке, и лишь отдельные невесомые шоколадные прядки ласкают её шею.

Обернувшись через плечо, она улыбается и ставит бокал вина.

— С возвращением.

Я сокращаю расстояние между нами, обхватываю ладонью её рёбра и притягиваю к себе. Я целую её, посасываю нижнюю губу, дразню язык.

— Рен, — произносит она с придыханием. — Всё в порядке?

Покачав головой, я целую её в шею, прикусываю зубами мочку уха, заставляя её дёрнуться, а потом растаять в моих руках.

— Мне тебя не хватало, — шепчу я.

Её смешок тихий, запыхавшийся.

— Прошёл всего час.

Я накрываю ладонями её щёки, поворачивая её лицо так, чтобы иметь возможность поцеловать все места, которые мне хочется.

— Нет, — бормочу я. — Прошли годы.

Фрэнки замирает, склонив голову набок и подняв ладонь к моей щеке. Её глаза всматриваются в мои.

— Что такое, Рен? — тихо спрашивает она.

Я отстраняюсь достаточно, чтобы удерживать её взгляд, и поглаживаю большим пальцем ямочку на её щеке.

— Просто один из парней кое-что сказал. Это заставило меня нервничать и грустить.

— Что именно?

— Когда ты уйдёшь, — шепчу я, — я буду по тебе скучать.

Её лицо смягчается.

— О, Рен. Я тоже буду по тебе скучать. Но… — моргнув, она приглаживает мои волосы. — Ну то есть, при условии, что мы всё ещё будем вместе. Я надеюсь, что будет так…

Я целую её.

— Фрэнки, — шепчу я ей в губы. — Боже, я сделаю что угодно… — эта правда крепкая и стабильная, подобная биению сердца в моей груди.

«Я люблю тебя».

Всегда любил. Я любил её с того самого момента, как впервые увидел. Каким-то необъяснимым образом это так и случилось.

Я снова целую её, сплетаясь языками, прижимая её бёдра к моим, показывая, как сильно я в ней нуждаюсь.

— Ты знаешь, как долго я тебя хотел? — говорю я ей в шею, проводя языком по ключицам.

Она вздыхает.

— Я тоже, — её руки поднимаются к моему галстуку, возятся с узлом. Я рывком ослабляю его, затем нападаю на пуговицы рубашки. Фрэнки хватается за пряжку моего ремня и дёргает с такой силой, что теряет равновесие и едва не налетает на плиту. Я ловлю её за локоть и обвиваю одной рукой, чтобы поддержать.

— Чёрт, — бормочет она, глядя на еду, которую готовила.

Я тянусь мимо неё, выключая конфорки.

— Потом.

Она кивает, приподнимаясь и целуя меня, обвивая руками мою шею. Я подхватываю её и заставляю обвить ногами мою талию.

— Так тебе не больно? — спрашиваю я, не отрываясь от её губ.

— Нет, — шепчет она, роняя голову и подставляя шею для моих поцелуев.

Я стону, когда она тянется между нами и накрывает меня ладонью через брюки.

— Закончились? — спрашиваю я.

Она пылко кивает.

— Сегодня. Слава Богу.

Посадив её на кухонный шкафчик, я отстраняю её от себя, затем прокладываю дорожку поцелуев по её животу. Я стягиваю её шорты ниже по ногам, затем и вовсе отбрасываю в сторону.

— Что ты… О Господи, — ахает она, мягко опираясь руками на холодный гранит.

— Ты сказала приходить домой голодным, — я целую её живот, опускаясь языком всё ниже и ниже. — И я более чем счастлив подчиниться приказу.

Мои ладони раскрывают её, и я наконец-то, наконец-то вижу её вблизи, вдыхаю. Мягкая бархатная кожа, тёмные завитки, по которым я провожу пальцами. Изучая нежную кожу её живота, я тянусь выше и накрываю её грудь.

— Ты посмотри на себя. Идеальная.

Она выгибается мне навстречу, пока я дразню её соски и оставляю медленные, влажные поцелуи на внутренней стороне бедра.

— Рен, ты не обязан…

— Даже не утруждайся заканчивать это предложение, Фрэнки. Я умру, если не сделаю этого.

Она смеётся, задыхаясь.

— Такой драматичный… — у неё вырывается хриплый вздох, когда я наклоняюсь и провожу языком по тому месту, где она тёплая и влажная, порочно мягкая. Мой большой палец дразнит её клитор лёгкими, невесомыми касаниями, пока я пробую её на вкус и пронзаю языком.

У неё вырываются тихие, повторяющиеся крики. Её пальцы вплетаются в мои волосы, но не тянут, не давят, не направляют. Она колеблется.

— Ты сдерживаешься, Франческа?

Она шумно выдыхает.

— Н-нет.

— Ты берёшь то, чего тебе хочется?

Она кивает, но этот жест медленный. Робкий.

Я дёргаю её бёдра к краю столешницы, накрываю ладонями её задницу, затем опускаюсь на колени и закидываю её ноги себе на плечи.

— Неправда.

Фрэнки издаёт надломленное рыдание, когда я накрываю её ртом и имею своим языком. Ввожу один палец глубоко внутрь, где она мягче, нежнее, и такая невероятно влажная. Затем два. Я хочу, чтобы она была готова. Не хочу причинить ей боль, когда окажусь внутри. Я желаю для Фрэнки лишь удовольствия, больше никакой боли. Не больше, чем уже есть в её жизни.

Она сладкая как мёд, как тёплый шёлк. Я утыкаюсь носом, легонько покусываю, затем наконец опускаю губы к её крохотному набухшему клитору и нежно посасываю…

— Да! — она ударяет ладонью по столешнице шкафчика и толкает бёдра навстречу моему лицу.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы нежно куснуть её бедро и тут же поцеловать.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я… — она снова вскрикивает, когда я игриво дразню её клитор пальцем. — Я хочу сильнее. Грубее.

— Ты хочешь трахнуть моё лицо.

— Иисусе, — стонет она. — С тебя станется оказаться неожиданным королём грязных фразочек.

— Скажи мне.

— Я хочу трахнуть твоё лицо! — орёт она.

Улыбаясь ей, я опускаю рот так, чтобы моё дыхание обдавало её блестящие от влаги и порозовевшие складочки.

— Так сделай это.

Когда я снова принимаюсь ласкать её языком, удерживая поближе к себе, она бешено и безудержно трётся, скачет на моем лице, сжимает мои волосы в кулаке, направляет меня, пока не взрывается с хриплым криком.

Её бёдра крепче сжимаются на моих плечах. Она снова кричит, и на сей раз следом раздается хриплое рыдание. Губами я чувствую мягкие пульсирующие волны. Прилив сладкой разрядки ударяет по моему языку, и я стону, рефлекторно накрывая себя ладонью. Я едва не кончаю только от её вкуса.

Она тяжело дышит, содрогаясь от дрожи, а я встаю, подхватываю её на руки и иду по коридору. В спальне я медленно опускаю её по своему телу, ставя на ноги и стискивая зубы, когда она задевает мой пах.