Читаем без скачивания Серебряное дерево - Галина Красовская

Раненого поместили у Граната, на душистом сене, и немедленно вызвали доктора Гематогена. Гем сделал оленю укол большой иголкой, чтоб не случилось заражения крови, и прописал ему микстуру.

— Ну как, будет жить? — спрашивали свирельцы, сбежавшиеся к дому Граната.

— Большой опасности нет, но больному нужен покой и свежий воздух. Расступитесь и не дышите на оленя! — строго сказал Гематоген.

— Граждане, прошу соблюдать тишину, — распорядился Гарпун и просвистел ноту ми.

Около больного остался Гранат. Он поил оленя микстурой и терпеливо накладывал на раны примочки.

И микстура подействовала — олень глубоко вздохнул и испуганно повёл красивыми глазами.

Гранат наклонился к нему и ласково сказал:

— Не пугайся, люди — твои друзья. Мы спасли тебя от смерти. Скоро ты поправишься и сможешь уйти куда захочешь.

Ещё в молодости мудрец изучал языки разных животных и зверей, в том числе и олений язык. И сейчас он заговорил с больным на его языке.

Гранат пытался разузнать у оленя, не заметил ли он, кто в него стрелял, но олень ничего не мог припомнить. Да и не хотел вспоминать о своём несчастье. Теперь в голову ему приходили только приятные мысли, и от них он крепко спал, с аппетитом ел и быстро поправлялся.

Голова его быстро зажила, но ранение в ногу оставило след — олень стал хромым.

«Кто же всё-таки стрелял в оленя?» — спросите вы.

Об этом же в день происшествия спорили и гадали сами свирельцы, собравшиеся у дома Граната.

Больше всех горячился Пятьюпять. Он не имел привычки отворачиваться и зажмуривать глаза при виде зла, как делали другие свирельцы, а наоборот, ещё сильнее горячился и дымился.

— А где был сторож Хвойка, когда совершилось преступление? — кричал Пятьюпять, размахивая руками. — Гранат за бабочками гонялся. Осечка выл — это их работа... А Хвойке бы вокруг поглядывать да лес сторожить, он к этому делу приставлен... И ружьё у него заряжено отличной солью. Почему он не выстрелил, не задержал преступника?

Все посмотрели на Хвойку. Тот хлопал глазами и заикаясь бормотал что-то в усы.

Оказалось, что и ружьё-то его от неупотребления заржавело, а соль, которой полагалось заряжать ружьё, Хвойка роздал хозяйкам для солки помидоров.

Весь век сторожил Хвойка лес, все деревья знал на ощупь. Руки у Хвойки были шершавые, в трещинках, словно кора старого дерева, и сколько в этих трещинках таилось тепла, знало каждое дерево в лесу.

Но состарился бедный Хвойка, туговат стал на ухо, слабоват на глаза, а иногда даже засыпал на дежурстве. Давно настала ему пора отдыхать на Маковом лужке, где заслуженные старички страны грелись на солнышке, слушали жужжание пчел да вспоминали старину.

Однако стоило завести речь о Маковом лужке, Хвойка становился печальным и тотчас же заболевал. Однажды после такого разговора он огорчился до того, что оказался почти при смерти.

Добрые свирельцы не могли лишить старика единственной радости, и он по-прежнему оставался на посту лесного сторожа.

— Хвойка больше всех виноват! Пусть или лечится, или идёт на Маковый лужок! — продолжал возмущаться Пятьюпять.

Он так размахался руками, что один раз даже задел за нос плотника Плошку.

Свирельцам всегда приятнее было хвалить друг дружку, а слушать, как Пятьюпять нападает на Хвойку, им было очень неприятно.

— Оставь старика в покое, его и так замучает совесть! — стал заступаться за Хвойку плотник Плошка. — Почём мы знали, что случится такое? Небось из чужой страны явился преступник...

— Верно, верно! — поддержали Плошку другие свирельцы. — Такого у нас отродясь не бывало и не повторится больше!

— Нет, повторится! Преступление совершил свирелец, и я скажу, как его звать... — заявил Пятьюпять.

Оказывается, Гнилушка уже давно похвастался ему, что у него обязательно будет вешалка из оленьих рогов для его жёлтого картуза, и теперь Пятьюпять сразу заподозрил, что это преступление — Гнилушкиных рук дело.

Но свирельцы не дали ему продолжать.

— Откуда ты знаешь?! Ох, что он говорит!.. Не надо, перестань!.. — закричали они и стали затыкать пальцами уши и зажмуривать глаза.

Воинственный Пятьюпять не унимался и продолжал что-то кричать, но свирельцы его больше не слушали.

Тут вперед вышел учитель Минус. Свисток Гарпуна призвал свирельцев к порядку. Все смолкли и стали смотреть учителю в рот.

Минус любил выступать с речами и славился своим ораторским искусством. Иногда речи его бывали кратки, иногда, наоборот, длинноваты, по всегда учитель произносил их с выражением.

— Послушайте, граждане Свирелии! — начал Минус. — Самое прекрасное, что есть у нас в стране, — это лес со всеми его обитателями. А ну-ка, скажите, любите ли вы лес?

— Любим, да слишком рубим, — недовольно отозвался лесничий Чинарий. — А Плошке всё мало, ёлки зелёные!

— А что делать? Из леса построил я вам дома — гляньте вокруг. Из деревьев ещё делаются столы и стулья, — раздумчиво сказал Плошка, потирая нос, и вдруг ни с того ни с сего добавил: — А из фруктов — коктейли...

— В лесу столько лечебных трав! — произнёс доктор Гематоген. — Лесной воздух и микстуры из трав — лекарство от всех болезней...

— Лес тем и хорош, что там можно наедаться ягодами, — утихомирившись, заявил Пятьюпять, любитель покушать.

— Не было б в Свирелии леса, не было б в ней и волков, — рассудительно заметил Осечка. — На кого бы я тогда охотился? Пыфф!

— По утрам в лесу можно слушать прекраснейшие симфонии! Это помогает мне сочинять серьёзные пьесы! — воскликнул маэстро Тромбус, но, вспомнив, что серьёзные пьесы усыпляют свирельцев, вздохнул.

— Натура... Пейзаж... Цвета и тона... Свет и тени, — против обыкновения высказался художник Карало.

— Сла-а-адко дремлется на лесной опушке, — сказал Хвойка и густо покраснел, а усы его печально поникли.

Так вот, — продолжал учитель, — лес приносит нам удовольствия, и мы должны следить, чтоб никакой злодей не причинил вреда нашему лесу, нашим зверям и птицам.

Эти предостерегающие слова удивили свирельцев. До происшествия с оленем они даже не подозревали, что в их стране или вообще где-то на свете живут злодеи.

Решено было ружьё Хвойки отдать в починку, пополнить запасы соли, а на Волчий хребет и в другие пограничные леса выставить отряды лесных сторожей — чтоб ни один злодей из других стран не пробрался в Свирелию.

Командовать отрядами поручили Хвойке — он решил теперь носить очки, а Фитилёк, который стал-таки изобретателем, хоть и учился ещё только в седьмом классе, пообещал сделать Хвойке слуховой аппарат и звоночек-будильник, чтоб он не засыпал на дежурстве.

Три дня и три ночи со стороны Волчьего хребта и Дальнего леса доносились завывания и выстрелы, три дня и три ночи Осечка без устали охотился на волков, пока не перебил всех до одного.

С ружьями, заряженными сухой первосортной солью, лесники браво вышагивали вдоль границ Свирелии, время от времени проверяя исправность затворов ружей. Затворы действовали отлично.

Над Свирелией вновь установилась мирная тишина, и скоро все забыли о печальном происшествии. И лесные сторожа, за исключением самого Хвойки, разбежались кто куда.

А олень так и остался жить у Граната.

— Теперь ты — мой хозяин, и я хочу получить от тебя имя, — сказал он однажды мудрецу.

— Будь по-твоему, — ответил Гранат. — Давно хотелось мне иметь коня, который был бы мне верным другом... Есть такая порода коней — аргамак. Пусть и тебя так зовут — Аргамак.

Однажды олень отправился в лес и пропадал там три дня и три ночи. На четвёртый день он вернулся и привёл в Свирелию стадо оленей.

— Эти олени, — сказал он Гранату, — тоже хотят жить здесь и служить людям.

И олени поселились в Свирелии. Они развозили поклажу и катали в тележках нарядных ребятишек. Лишь к зиме они собирались в стадо и уходили в леса. Весной олени возвращались. Вслед за оленихами бежали резвые оленята. Матери смущённо охорашивали их, вылизывали им лобики — каждой хотелось, чтоб её детёныш понравился хозяину.

А сам Аргамак стал верно служить Гранату.

— Теперь я буду ездить в походы верхом! — радуясь, говорил мудрец друзьям.

Как только олень немного окреп, Гранат стал разъезжать на нём по свирельским лесам. Лишь на Волчий хребет, куда, по словам Осечки, было трудно взбираться, мудрец пока не спешил.

— Вот поправишься как следует, тогда и поедем на Волчий хребет, — говорил он оленю, поглаживая его голову.

А Аргамак только жмурился от удовольствия.

Глава пятая.

ГРАНАТ ЕДЕТ НА ВОЛЧИЙ ХРЕБЕТ И НАХОДИТ СЕРЕБРЯНОЕ ДЕРЕВО

Однажды ночью дул ветер, и Граната мучили неспокойные сны. Он ворочался, путаясь в бороде, и подскакивал на кровати.

Снилось ему, что он попал в окружение тайн. Тайны были круглые и треугольные, красные, синие, чёрные, тяжёлые, как камень, и лёгкие, как дым, с лицами безглазыми и зубастыми, хитрыми и весёлыми. Они расплывались, меняя форму и цвет, превращаясь из добрых в злых, хватали Граната за руки и ноги, дёргали за бороду и хором кричали: