Читаем без скачивания Истинная для Мира (СИ) - Владимирова Анна

Лера обрывал телефон, но я ограничилась смс, что со мной все в порядке, и обещала набрать его утром.

Просидев полночи в компании снегопада и любимого маленького светильника на окне, я переползла в холодную кровать. Снег меланхолично засыпал подоконник и столик с птичьими письменами — следами от лапок-веточек — на миниатюрном балконе. К утру будет снова чистый лист…

Не заметила, как провалилась в сон…

… И тут же увязла лапами в снегу. Солнечный свет ударил в глаза, рот наполнился слюной от хитросплетений тонких запахов, щекочущих ноздри. Я насторожила ушки и застыла, вслушиваясь в еле слышные шорохи… Зимний лес наполнял грудь каким-то теплом, мое маленькое сердечко стучало быстро-быстро, еле успевая перекачивать бурлившую от незнакомых эмоций кровь… Я мотнула мохнатой головой, чихнула…

… И села на кровати. Голова болела, в горле стоял непонятный ком, и было чертовски холодно, словно в квартире отключили отопление.

Зеркало не порадовало: лицо бледное, глаза — лихорадочно блестящие. Неужели заболела?

— Зул Вальдемарович, я не приеду сегодня, мне… — начала в трубку без приветствия, но Магистр на мой напор не купился.

— Жду через полчаса! — рявкнул он в ответ, и я сжала зубы, чуть не прикусив язык.

Конечно, я удвоила отведенное мне время на явление пред его светлые очи, хотя исключительно за счет утренних пробок. Собиралась я метеором.

— Совсем сдурела, Анна?! — взревел Магистр, едва я переступила порог его кабинета. — Сбежать думала?!

Босс был, как всегда, стилен и спокоен, идеальная борода даже не колыхнулась, когда он орал на меня.

— Меня не каждый день насилуют оборотни за какие-то договоры, по которым я прохожу «предметом»! — процедила я, раздув ноздри.

Магистр просквозил мимо меня и захлопнул двери кабинета за спиной:

— Аня, я все понимаю, но и ты должна понять… сядь, — он подтолкнул меня к ближайшему стулу и надавил на плечи, вынуждая на него рухнуть. — То, что произошло — случайность…

— А вот Мирослав так не считает, — вставила я.

— Аня, — Зул Вальдемарович сел рядом, — у Мирослава всегда свое мнение, которое он считает единственно правильным, но это не значит, что оно отражает объективную реальность…

— Вы же учили, что ее не существует, — упрямилась я.

— Условно!

— О чем мы все же говорим? — не вытерпела я.

— Мирослав долгие годы был проклят, — заговорил он спокойно, словно с сумасшедшей, — ему было предсказано, что у него никогда не будет истинной пары. Для оборотня это хуже всего, а для правящего — чуть ли не смертный приговор! Такой мужчина не может править после тридцати пяти лет, Мирославу уже тридцать четыре…

Глядя в ярко-синие глаза Магистра, меня вдруг затопила малодушная надежда, что вот он снова мне все объяснит, как делал это уже сотни раз, и я вернусь в свое скрюченное, но такое привычное и почти удобное положение для дальнейшего существования…

— Вам то какое дело? — насупилась я, шмыгая носом. — Мы же с оборотнями в контрах…

— В каких… «контрах»?! — скривился он. — Мы с отцом Мирослава и Кирилла всегда сотрудничали. Зачем нам война? Только недавно старика не стало… И тут вдруг ты.

— Вы что же, думаете, я — настоящая? — сама не верила в то, что говорила.

— Я уверен в этом, — в своей манере ответствовал Зул Вальдемарович, но я знала, что уверен он всегда был только в чем-то своем, ведомом лишь ему.

— В любом случае, это все уже не имеет значения, — откинулась я на спинку стула. — Мирослав меня вчера вышвырнул.

— В смысле? — нахмурился Магистр.

— В прямом, — пожала плечами. — Попросил меня убраться с его глаз.

-9-

— Что ты ему такого сказала? — подался мужчина вперед, вцепляясь в меня колючим взглядом.

— Он считал, что я ненастоящая, говорил про какую-то метку, вот я и предложила разобраться в этом… Ни ему, ни мне, как я думала, эта ситуация не выгодна.

— Воржева! — взвыл начальник, вскакивая с края стола.

— Что, Воржева?! — рывком поднялась следом. — Для вас это так просто все?! Мне плевать на Мирослава и его проклятье! Почему я?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Аня, это не выбирается! — взревел Магистр. — Научись, в конце концов, принимать судьбу с достоинством, а не ныть над ее несправедливостью!

Я прикрыла глаза, стискивая зубы, словно он отвесил мне пощечину. Воцарилась тишина.

— Аня… — позвал Магистр своим обычным голосом.

— Я… работать, — прохрипела я, разворачиваясь к двери. — Моя смена. Раз сделка по моей продаже расторгнута, то я, пожалуй, вернусь к работе…

Все, что услышала в ответ — напряженный вздох, а я, словно во сне, побрела коридорами, полными снующих сотрудников ведомства.

«Подведомственные веды. И коридоры ими полные…»

Меня знобило все сильней, сознание уплывало в какие-то бредни, и приходилось усилиями воли держать себя в реальности. Еле-еле доковыляла к лифту и его усилиями перенеслась в нижний ярус.

— Анька, с возвращением! — заверещала Зоринка, когда я ввалилась в раздевалку. Улыбка на конопатом лице вечно неунывающей девушки поблекла: — Ань… что такое?

Я тяжело упала в кресло и растеклась лужей.

— Кажется, заболела… — прохрипела я.

— Ну ты даешь, отдохнула! — всплеснула руками девушка. Белокожая, с темно-рыжыми волосами Зоринка была «силовиком» — ведом с недюжинной силой, умевшей концентрировать ее в руках. Она могла сбить, к примеру, автобус… И почему Мир на нее не позарился? Вот бы удивился! Нет, выбрали самую немочь! — Давай-ка дуй домой, а то утянет еще куда — доставай.

— Нет… — тряхнула я волосами. — Надо работать. Пройдет.

Я тяжело поднялась и принялась равнодушно перевоплощаться в «охотницу за эмоциональными разрывами»: черный утепленный комбез, шапка-пидорка, чтобы волосы не лезли в глаза, рабочие значки-маяки, которые действительно выглядят, как значки.

— О, Воржева! — раздался мой любимый голос от двери, когда я вышла из женской раздевалки в коридор. Обессилено улыбнулась своему начальнику — Константину Вячеславовичу. Я была влюблена в его голос, и как-то по-особенному — в него самого. Ему было около пятидесяти, и более отзывчивого, надежного, цельного и притягательного мужчины в своей жизни я не видела. Если от Вальдымарыча хотелось теряться, что ни говори, то к Константину — бежать со всех ног с любой проблемой. — Ты что такая бледная?

Он обхватил меня за плечи и всмотрелся в лицо.

— Аня, — попробовал лоб тыльной стороной ладони, — тебя Зул видел?

— Только что от него, — кивнула я.

Константин нахмурился:

— Странно… — взгляд светло-карих глаз продолжал вбуравливаться куда-то внутрь, сканируя, — я тебя сегодня отстраняю от работы, а с Зулом поговорю лично…

— Но Константин Вя…

— Давай в медпункт, Аня, — перебил меня начальник, — и все процедуры по восстановлению… что-то не нравишься ты мне… А я — к Зулу.

Еще раз переодеться стало для меня каким-то запредельным подвигом. Сердце скакало в груди, на лбу выступила испарина, руки дрожали. Туман перед глазами стелился все гуще, и я совсем забыла от том, куда меня послал Константин. Как вызвала такси — тоже помнила с трудом.

Отпустило только дома. Говорят, родные стены лечат. Туман остался за порогом, а вот температура, похоже, поднималась. Но теперь я соображала почти как обычно, только настораживала непривычная апатия. С трудом заставила себя что-то делать: закинула в ступку нужные ингредиенты и травы, вплела слова… истолкла… и чуть не забыла выпить. Я сдавалась, только не могла понять — чему именно? Где-то на дне души, как кусочек зеркальца на дне болотца, блестела отраженным солнечным лучом мысль «Звонить! Бежать к Зулу! Просить помощи! Искать ответы, пока не поздно!» Но дно было далеко, а тина — теплой и убаюкивающей. Добрела до постели и рухнула в нее, не раздеваясь, в джинсах и свитере…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

И почти сразу же подняла голову где-то далеко в заснеженном лесу.

Вскочила на лапы и засуетился, нервно порыкивая. Перед глазами замелькали деревья, расчертившие тенями-крестами белоснежное полотно. Засохшие ягоды шиповника на кустах рябили перед глазами кровавыми каплями. Я спотыкалась, жалобно поскуливала и тяжело дышала, высунув язык. Вскоре с неба повалил снег, смешивая все перед глазами в одну белую кашу. Споткнувшись в очередной раз, я упала…