Читаем без скачивания Обещание весны - Мэри Бэлоу

Она показала на луг у восточной стороны дома.

Перигрин засмеялся.

— Мой садовник не изменит своим привычкам, — сказал он. — Я найму других. И стану учиться у вас, Грейс. Мне всегда хотелось иметь красивый сад, но боюсь, я плохо представляю, как именно он должен выглядеть. Вы можете превратить меня в преданного садовода.

Грейс взглянула на него очень серьезно.

— Пожалуйста, не изменяйте ни своим привычкам, ни своим делам из-за меня. Я вполне довольна же тем, что я здесь. Не надо менять ваш обычный образ жизни.

— Но моя жизнь уже изменилась, — улыбнулся Перигрин. — Сегодня. Я теперь женатый человек, дорогая.

Грейс казалось странным, что спустя девять лет у нее снова появилась горничная, которая помогала ей переодеваться к обеду, расчесывать и укладывать волосы. Странно было спускаться в столовую и есть обед, приготовленный не ею самой и поданный к столу дворецким и лакеем. Странно, что кто-то другой убирал со стола, а еще кто-то мыл посуду.

Но самое странное и немного пугающее заключалось в том, что, хотя у нее были своя гардеробная и гостиная, спальня, как Грейс теперь узнала, у них с мужем общая. Весь предсвадебный месяц мисс Ховард не представляла, какой брак задумал Перигрин.

— Я считала, что вы собираетесь предложить мне, чисто номинальный брак, — заметила она, когда муж вошел после того, как она отпустила горничную и стояла посреди спальни уже в длинной ночной рубашке.

Волосы свободно легли ей на плечи и спину. Единственной уступкой женскому тщеславию было отсутствие ночного чепца.

— Грейс, прошу вас, если можно — сказал он, близ ко подойдя к ней. — Грейс, вы — моя жена. Я мог бы предложить вам положение экономки, если бы не хотел большего. Мне никогда не нравилось обыкновение супругов занимать отдельные спальни. Я хочу любить вас часто. Будет гораздо удобнее для нас спать одной постели. Вы не против?

— Да, — произнесла она. — Да, Перри, я буду для вас такой женой, какую вы хотите.

— У вас красивые волосы, — сказал он и погладил шелковистые пряди. — Вы красивая женщина, Грейс. Перри наклонил голову и поцеловал ее бледные губы. — Ложитесь в постель. Я только задую свечи.

Как это часто бывает в пасмурные дни, к вечер облака разошлись, и ночь ярко сияла в свете почти полной луны и бесконечного множества звезд.

Леди Грейс Лэмпмен смотрела, как спит ее муж. Он выглядел таким невероятно юным, светлые волосы растрепались, а лицо было полно умиротворения. Грейс испытывала к нему почти болезненную нежность. Возможно, пришел конец ее душевным мукам.

Она потеряла целых девять лет. Ни разу за эти долгие годы Грейс не подумала о самоубийстве, заставляя себя дышать, есть, спать, выполнять свои обязанности — словом, существовать до тех пор, пока не придёт смерть. Она всегда была благодарна за малый, но ценный дар — любовь брата, благодарна судьбе за то что Полу нужны ее любовь и стремление создать емy маломальский уют. Грейс не ждала большего.

До тех пор, пока Перри не сделал ей предложено, а она в своей слабости не поддалась этому искушению. Но даже тогда она не верила, что вернется к полноценной жизни. Перри хочет того же, полагала Грейс, что девять лет принимал от нее брат. Она считала, что станет для мужа не более чем экономкой, носящей его имя.

Ей всегда нравился Перри. Грейс радовалась, когда он звонил в дверь, радовалась его неизменной улыбке, постоянным расспросам о ее самочувствии, тому, как он восхищался ее вышивками и ее садом. Она полюбила Перри за тот свет, который он приносил в жизнь брата. Пол был совершенно другим человеком: маленький, хрупкий, погруженный в научные занятия, детские годы не понимаемый и нередко оскорбляемый другими мальчиками, чужой в семье, члены которой хотели бы видеть его более напористым и честолюбивым в качестве служителя церкви. Перри внес в его существование смех и радость, которых тот никогда не знал раньше.

Грейс нравилось смотреть на Перри, стройного и сильного, наделенного особой, солнечной, красотой, однако в ее отношении к нему не было ничего такого, что обычно вкладывает женщина в отношение к мужчине, который ее привлекает. Ведь он настолько моложе… Грейс забавлялась, наблюдая за тем, как в церкви или на одном из светских сборищ, которые она иногда посещала вместе с братом, девицы смотрели на Перигрина с восхищением и даже неким вожделением, а он улыбался и вежливо ухаживал за ними, никогда не теряя чувства меры; любая тотчас понимала, что это всего лишь ни к чему не обязывающий светский флирт. Точно так же он вел себя с дамами более старшего возраста… кроме нее.

Грейс считала, что сэр Перигрин скорее всего женится на леди Мадлен Рейн, юной девушке, которая, как и он сам, отличалась веселым характером и способностью флиртовать беззаботно и безобидно. Из них вышла бы красивая пара. Леди Мадлен исполнилось только двадцать. Но Перигрин женился на тридцатипятилетней женщине. Как давно миновало время ее собственной юности! То была совершенно иная жизнь. Избалованная , любимица отца, у которого, кроме нее, было только два сына, она росла озорной и упрямой. Мать умерла вскоре после рождения Пола. Грейс дружила с единственным сыном виконта Сандерсфорда с caмого раннего возраста. Гарет, такой же бойкий и настырный, как и она сама, был самоуверенным, умным, полным жизни, но обладал изрядной жестокостью, которая нередко проявлялась по отношению к младшим товарищам детских игр, особенно по отношению к Полу.

Грейс играла с Гаретом, защищала его, спорила с ним, дралась и в конце концов полюбила его. Она отдалась ему в последние дни перед уходом Гарета на войну, не задумываясь о серьезных последствиях. А должна была бы знать о них. Ей уже исполнился двадцать один год. Грейс помнила ощущение радостной одновременно пугающей гордости, возникшее при первых признаках беременности, хотя Гарета, который мог бы разделить с ней презрение к мнению света на этот счет, не было рядом.

То была любовь с жестоким финалом. Любовь, способная убить в женщине всякую радость жизни. И Грейс все девять лет после потери Джереми чувствовала себя убитой, исключенной из реальной действие сльности с ее страстями и заботами; а до этого она четыре года жила одними страданиями, осознав слишком поздно, что эгоистическое пренебрежение нормами морали принесло куда большие беды ее ни в чем не повинному ребенку, нежели ей самой. Джереми был её единственной радостью. Однако она предала его уже момент зачатия.

Стоило ли возрождаться к жизни теперь? Гораздо спокойнее было существовать в сумрачной стране полумертвых. Там не было боли. Она прогнала прочь боль от потери брата, прогнала с решимостью отчаяния, сразу после похорон оставив ее за стеной, которую выстроила для своих чувств. Но утром пришел сэр Лэмпмен и мгновенно разрушил эту стену.