Читаем без скачивания Ночи Истории - Рафаэль Сабатини

— И она тоже — в этом она меня заверила.

— Ладно, мы подумаем до вечера, — поставил точку Мортон.

Целый день лорды-протестанты думали и к вечеру изготовили документ, в котором были перечислены все их требования. Дарнли проводил Мортона с Ратвеном в сопровождении Марри в королевскую опочивальню, где королева содержалась фактически под домашним арестом.

Мария была печальна, в слезах и оттого еще более прекрасна, чем всегда. Известная истина — сила женщины в ее слабости, и королева рассчитывала, что следы пролитых слез убедят заговорщиков в ее смирении и готовности покориться их воле.

Лорды преклонили колени и лицемерно склонили повинные головы, словно испрашивая отпущения грехов. Каждый, будто за дверью не расхаживал вооруженный караул, произнес заранее заготовленную покаянную речь, после чего Мария вытерла глаза и с явным усилием взяла себя в руки.

— Милорды, — начала она дрожащим голосом, — неужто я столь алчна до ваших владений и кровожадна, что вам не оставалось ничего иного, кроме как идти на меня войной? Вы, не считаясь с моей королевской властью, будоражите страну заговорами и мятежами. Но я вас прощаю — в надежде на то, что моя снисходительность вызовет в ответ хоть немного любви и преданности своей королеве. Пусть все, что произошло, будет предано забвению, но я хочу, чтобы вы поклялись, что отныне станете моими друзьями и будете верно служить на благо Шотландии. Ибо я всего лишь слабая женщина, и мне необходимы настоящие друзья.

Тут Мария несколько раз всхлипнула, но снова справилась с собой — правда, с таким трудом, что даже твердокаменный Ратвен почувствовал некоторое смущение.

— Простите мне мою слабость, — продолжала королева прерывающимся голосом. — Вы знаете, в каком я положении, и мне трудно себя сдерживать. Мне больше нечего добавить, джентльмены. Если вы со своей стороны даете слово, что все заговоры в прошлом, то я обещаю прощение и помилование всем, кто был выслан из страны за участие в мятеже, а равно и тем, кто замешан в убийстве синьора Давида. Будем жить так, будто ничего этого просто не было. Прошу вас, джентльмены, дать мне перечень необходимых гарантий, и я подпишу его в том виде, который вас устраивает.

Мортон вручил ей захваченный с собой документ, и Мария медленно прочла его, то и дело прерываясь, чтобы смахнуть набежавшую слезу. Наконец, она кивнула своей золотистой головкой.

— Все верно, на мой взгляд, — заключила королева. — Здесь все так, как должно быть. — Она повернулась к Дарнли.

— Будьте любезны, милорд, подайте перо и чернила.

Милорд обмакнул перо и протянул его супруге. Королева положила пергамент на небольшой пюпитр и склонилась над ним, как вдруг перо выскользнуло из ее пальцев, и она с глубоким судорожным вздохом упала на спинку кресла. Глаза королевы закатились, в лице не осталось ни кровинки.

— Ее величество в обмороке! — воскликнул Марри, подбежав к креслу, но Мария через несколько секунд пришла в себя и смотрела на всех со слабой извиняющейся улыбкой.

— Пустяки, это пройдет, — прошептала она, приложив руку ко лбу. — Голова что-то закружилась. Мне в последние дни нездоровится… — Ее жалобная интонация и томный вид вызывали сострадание. Суровые джентльмены поневоле испытывали неловкость и раскаяние. — Может быть, вы оставите это здесь? Я немного отдохну и подпишу, а утром передам вам.

Милорды поднялись с колен, и Мортон от имени всех выразил сожаление о тех страданиях, которым они ее подвергли, и обещал искупить свою вину.

— Благодарю вас, — бесхитростно ответила Мария и шевельнула рукой. — Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, ступайте.

Милорды удалились, весьма довольные тем, что благополучно обстряпали дельце. Они покинули дворец и разъехались по домам; Марри отправился вместе с Мортоном.

Вскоре к оставшемуся в Холируде Мэйтленду Лесингтону подошла горничная королевы с просьбой явиться к ее величеству. Лесингтон прошел в опочивальню. Королева лежала в постели и встретила его слезами и упреками.

— Сэр! — воскликнула она. — Я подчинилась воле милордов и удовлетворила все их требования, но одним из моих условий было немедленное изменение того унизительного положения узницы, в котором я сейчас нахожусь. А между тем двери моих покоев до сих пор охраняют солдаты с оружием и не дают моим слугам свободно входить и выходить. Так-то вы держите свое слово? Разве я не исполнила все пожелания лордов?

Пристыженный Лесингтон, сознавая справедливость ее упреков, удалился в смущении и тотчас исправил положение, сняв караулы в коридоре, на лестницах и повсюду внутри дворца, оставив только стражу у ворот снаружи.

Наутро он горько пожалел о своем легковерии: ночью Мария Стюарт не только бежала сама, но и прихватила с собой милорда Дарнли. С помощью своего трусливого мужа она осуществила план, задуманный ею еще позапрошлым утром. В полночь они под охраной нескольких слуг, пройдя неохраняемыми теперь коридорами, спустились в подвал и ушли потайным ходом, ведущим в часовню, и дальше через кладбище, мимо свежей могилы Давида Риццо. За оградой кладбища их ждали приготовленные по распоряжению Дарнли лошади. Вскочив на них, беглецы поскакали во весь опор — напомним опять, что Мария-то была почти на сносях — и уже к пяти часам утра прибыли в королевский замок Данбар.

Тщетно надеялись одураченные лорды на гонца, отправленного к ним с требованием подписать обещанную грамоту. Слишком поздно они смекнули, что королева провела их, сыграв на трусости и глупости Дарнли.

Меньше чем через неделю пленница, выскользнувшая из лап вероломных заговорщиков, вернулась во главе армии и обратила их в бегство.

Ночь в Кёрк-О'Филде. Убийство милорда Дарнли

 изнь королевы Шотландской, вообще говоря, изобиловала оплошностями. Однако нерешительность в осуществлении возмездия милорду Дарнли — возмездия, в котором Мария Стюарт поклялась в ночь убийства Давида Риццо, — была, возможно, роковой для нее ошибкой.

Итак, Риццо был убит; сама Мария, беременная будущим королем Шотландии и Англии, находилась в плену у заговорщиков в королевском замке Холируд, а ее муж начал править как король. Королева сделала вид, что верит в невиновность Дарнли, и столь тонко сыграла на его тупости и трусости, что убедила милорда изменить своим союзникам Мортону и Ратвену, которые вместе с остальными изменниками-лордами осуществили заговор. Мария, как мы помним, убедила своего незадачливого мужа, что его новые друзья на самом деле как были, так и остались его непримиримыми врагами и, как только исчерпают все возможности использовать его титул в своих целях, уничтожат короля-консорта безо всякой жалости. Дарнли, спасая свою шкуру, предал недавних союзников, приняв участие в спектакле с подписанием королевской грамоты о полном помиловании заговорщиков. Вместе с Марией им удалось обманом отложить подписание документа до утра и в то же время ослабить бдительность лордов и избавиться от стражи, охранявшей дворцовые коридоры. В ту же ночь венценосные узники, не простившись с мятежными лордами, потайным ходом покинули дворец и после пятичасовой скачки оказались в безопасности в королевском замке Данбар. Легко представить себе досаду и ярость одураченных лордов, когда наутро они не обнаружили во дворце ни королевы, ни грамоты. Гонца, отправленного ими в Данбар за обещанной бумагой, попросту осмеяли, и он вернулся ни с чем, а Мария между тем спешно собрала войско, двинулась в поход на мятежников и обратила их в бегство.

В победе над врагами королеве вновь помогла хитрость. Действуя по принципу «Разделяй и властвуй», она теперь уже сама предложила полное прощение и восстановление в правах изгнанникам, принимавшим участие в бунте против ее замужества, но не запятнавшим себя убийством синьора Риццо.

Многие лорды-протестанты, хотя последний заговор был затеян отчасти в их интересах, о нем ничего не знали и, высланные из страны, не могли повлиять на ход событий. Сводный брат Марии — граф Марри, граф Аргайл и часть их сторонников немедленно откололись от заговорщиков и с благодарностью приняли милость королевы. Дарнли покинул предателей-лордов еще раньше, и, увидев, что им больше не на кого рассчитывать, те стали искать спасения, где могли.

В конце марта Мортон, Ратвен, Джордж Дуглас, Линдсэй и около шестидесяти их соратников были объявлены вне закона и заочно приговорены к смерти и конфискации владений, а некто Томас Скотт, командир стражи Холируда в дни заточения ее величества, повешен, а затем колесован и четвертован на рыночной площади в Эдинбурге.

Известие об этой казни привело беглецов в бешенство, терзавшее их тем сильнее, что главному зачинщику убийства Риццо — Дарнли, заключившему позорную сделку с главным его исполнителем Ратвеном, — все как будто сошло с рук после того, как он торжественно и прилюдно заявил о своей непричастности к расправе над итальянцем и неосведомленности о намерениях заговорщиков. И хотя вся Шотландия презрительно хохотала над столь беспардонной ложью и трусливой наглостью, ярости Ратвена это отнюдь не погасило.