Читаем без скачивания Все прелести Технократии - Максим Волосатый

А как прилично?

Барок напрягся, стараясь вызвать хоть какой-то отголосок прежнего умения. В том, что в той, прошлой жизни, он был воином, сомнений уже не было. Тут латаная память сработала исправно. Но, похоже, сомнений данный факт не взывал только у него. Больше ни у кого. А что значит – быть воином? Барок задумался. Попробовал вновь обратиться к памяти. Но, увы, в этом вопросе его ждало разочарование. В отношении «каково» память молчала, как обиженный Рудольф. Ладно. Попробуем по-другому.

Барок поднял бледную руку, обтянутую дрябловатой кожей и поднес ладонь к лицу. Выпрямил ее дощечкой, прижав все пальцы друг к другу. Скривился: вместо дощечки вышла вялая бугристая подушечка. Пусть. Пальцы, вроде, сильные. Видно было, что Рудольф ими не только в носу ковыряет. Барок медленно сжал кулак, стараясь сгибать пальцы поочередно, сустав за суставом. Откуда он помнит, что так правильно?

Большой палец лег сверху, замыкая остальные и Барок со все возрастающим неудовольствием полюбовался на дело своих рук. Вернее, пальцев. Естественно, молоток из пухлой подушечки получиться не мог. Он и не получился. Получилось неровное мягкое яйцо, с трудом удерживающееся в сжатом положении. Да уж, эти руки предназначены явно для других движений. А каких? Позже. Барок выгнал из головы все лишние мысли. Сейчас он думает про путь воина и ни про что другое.

Удар сжатым кулаком вперед. Еще. Другой рукой. Не хочет работать сознание, обратимся к рефлексам. Почему-то Барок ни на секунду не задумался, что нынешние рефлексы не могут содержать информацию о его прошлой жизни.

Удар, удар, еще. Локтем. Коленом. Уф-ф. Как тяжело…. Немолодой мужчина, остановился посреди тесной комнаты и, мучаясь одышкой, оперся на жалобно скрипнувший стол.

Да уж…. Плакать в новом теле Бароку еще не приходилось, но он был к этому близок. Очень. Нет, это не бой и не удары. Это размазывание каши по стене. Спасибо, «сосед», удружил, нечего сказать. Тут до более-менее приличной формы работать и работать. Отчаяние (еще одно новое приобретение) выглянуло из-за серой стены, перегораживающей голову. А-а, так тебе эта конфетка не в новинку? Ну, что ж, мы все-таки попробуем стать похожим на человека. Начинаем? Давай. Когда? А почему не сейчас?

Почему, Барок понял очень быстро, едва начав. Когда из глубин памяти все же вылезли осколки его прежних, бароковских, рефлексов.

Он счастливо улыбнулся им, приветствуя свое прошлое, и начал повторять, казалось, навсегда забытые движения.

Удар одной рукой, рубящее движение ладонью другой. Разворот и, продолжая движение, удар. Присесть…. Не упасть и размазаться, а присесть. Присесть. И встать. Встать, тебе говорят, тупой кусок мяса. Разворот. Закрыться, готовя удар. Ногой. Хэк! А-а-а….

Заплывшее нетренированное тело замерло на полу, скрючившись и пытаясь схватиться за все поврежденные места. За какое хвататься первым, Барок не знал. Пах, связки бедра, спина? Боль резала тело везде. Или все же больше болят лопатка с плечом, которыми он стукнулся, когда мышцы выброшенной вверх ноги сократились и выдернули опорную ногу из-под неуклюжего тела?

Прихрамывая и охая, Барок поднялся на ноги и поковылял к кровати. Да уж, тут заниматься и заниматься. В паху опять стрельнуло, Барок зашипел, скривился, а потом вдруг ухмыльнулся. А все же жизнь идет дальше. Он уже начинает различать оттенки боли. Под лопаткой тут же кольнуло, и Барок выплюнул еще одно заемное ругательство, свои пока не вспоминались. Боль прошла, и Барок опять улыбнулся. А, что, совсем и неплохо. Идет всего второй день нового бытия, а он уже перестал получать удовольствие от боли. Пока более чем достаточно. И где-то глубоко в голове что-то шевельнулось. Это что, Рудольф с ним согласился?

Этот и следующий дни Барок почти целиком потратил на физическую подготовку. Рудольф, оказывается, жил в доме. Отдельном. И, что особенно приятно, довольно далеко отстоящим от остальных таких же. Так что неспешным упражнениям, с которых Барок начал приведение в порядок расхлябанного тела, никто не мешал.

Пробежки, отжимания. Подтягивания (э-э, скорее, висение на ближайших ветвях деревьев). Купание в далекой речке. Короткий сон. Пробежка. И так до вечера. Не перенапряжение, но введение в тонус.

Назавтра было еще хуже. Тело стонало на все лады, жаловалось, страдало и отказывалось работать напрочь. Но тут Барок ничем помочь не мог. День страданий полностью повторил предыдущий. Разве что сон вышел крепче.

Рудольф не мешал.

В истязаниях прошло еще двое суток. Приседания, бег, прыжки. И удары. Бесконечные удары. Ногами, руками, локтями, коленями, головой. Толчки и повороты. Конечно, до любого из уровней, которые могут называться боевыми, телу Барока оставалось еще примерно так же, как и до любого из солнц Алидады, но сейчас он, по крайней мере, уже не так сильно задыхался при беге. И вот, вечером шестого дня пребывания в теле Рудольфа Барок, наслаждавшийся каждым часом этих страданий, которые приносили ему все усиливающееся чувство жизни, понял, что хочет он, или не хочет, готов или не готов, а придется отправляться за едой. Все, что было в доме, он уже съел.

Оба солнца Алидады давным-давно ушли на покой, идти куда-либо на ночь глядя было глупостью, и Барок, утвердив в голове план на завтра, пожелал бунтующему животу приятной ночи. Послушал раздраженное бульканье, удовлетворенно (в который уже раз за это время) улыбнулся и растянулся на так и не заправленной за все эти дни кровати. Утром ему предстоит очередное приятное испытание. Выход в свет. Люди. Его новые собратья. Барок закрыл глаза. Как все-таки хорошо быть живым.

Глава 3

Чистый космос кончился, и следующие двадцать минут полета по общим трафик-каналам Донкат провел, включив долетный автомат. Расслабленно развалившись в кресле, неспешно покуривая и слушая уже другую, расслабляющую, музыку, Степа просматривал новостные ленты. Зачем ему это было надо, он бы и сам не мог объяснить. Рефлексы, рефлексы. За последние полгода, ему если и надо было что-то знать про жизнь вне слоя Изюбра, так это урожайность редких сортов вина, набором которых так любил хвастаться Декстер, ну и, может, последние течения в мире музыкальной моды. Хотя тут в силу определенных причин тоже больше должен был шевелиться сакс.

Коротко пискнул автомат, предупреждая, что полета осталось пять минут. Степа благодарно кивнул и потянулся. А все-таки в положении обеспеченного человека есть свои преимущества. Если долетный автомат «Пионера», его основного, и не такого уж давнего средства передвижения, в силу своей «непродвинутости» вел бы его по транспортным потокам часа два, рассматривая все движения окружающих ботов на ручном управлении как непрогнозируемые помехи, то мощные мозги «Параболы» без труда находили максимально короткую и быструю дорогу в мерцающей выхлопами паутине перепутанных транспортных коридоров околопланетного пространства Изюбра.