Читаем без скачивания Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони

В те дни царю было около сорока лет. Он был высок, величествен, хорошо сложен, и ему была присуща врожденная мягкость детей пустыни. Под золотой, украшенной смарагдами тиарой – смуглое лицо с правильными чертами и короткой коричневой бородой, проницательные глаза, взгляд которых было трудно вынести. Неподвижно сидящий в вышитой золотом мантии, уверенно положив руки на львиные лапы, которые служили ручками его трона, он казался безмолвным, безучастным идолом.

Но это изваяние жило. Его взгляд скользнул по собравшимся сановникам, по толпе народа и сверкающим шеренгам воинов и устремился вдаль, на приближающуюся процессию чужеземцев. На черной коже впереди идущих рабов сверкали на солнце золотые пояса. На покрытых тюрбанами головах они несли корзины с диковинными фруктами. Как и Билкис, Соломон скрывал свое нетерпение под маской равнодушия. Уже несколько дней, как он считал часы, остававшиеся до их встречи, но остерегался дать это понять.

Шеренга нагруженных рабов заполнила теперь всю дорогу, которая вела через дворы в отстроенные залы к тронным покоям. Эта шеренга не иссякала, а, казалось, все увеличивалась. Рабы складывали к ногам царя сокровища: золото, рубины, алмазы, жемчуг, сапфиры, многоцветные камни, тяжелые тюки, которые распространяли всевозможные ароматы, сосуды из серебра и яркого стекла. Другие вели под уздцы благородных жеребцов с горящими глазами и развевающейся гривой. При виде их глаза царя засверкали. После женщин, он ничего не любил так, как своих лошадей. Его конюшни снискали заслуженную славу. Не было более благородного создания на земле, считал он, чем конь.

Вдруг руки царя впились в золотые подлокотники трона. Меж двух рядов стражи, за танцовщицами в ярких покрывалах, которые разбрасывали цветы, появилась женщина на высоком коне. На превосходном коне соблазнительная жена!

На ней была длинная бледно-голубая туника, вышитая серебром, богато усыпанная жемчугом. Жемчуг придавал ее наряду блеск перламутра. Совершенные, круглые жемчужины были на ее стройной шее, на запястьях, на обнаженных руках, повсюду были цепочки и бусы, но самыми прекрасными были две жемчужины в виде капель в ее нежных ушах. На голове у нее было прозрачное светло-голубое покрывало, отливавшее перламутром и серебром, но не скрывающее ее волос цвета вороньего крыла, которые вместе с вплетенной в них нитью жемчуга свободно падали ей на плечи. Но ни украшения, ни наряд лишили всех дара речи. Один лишь светлый цвет ее нежного лица, чуть тронутого розовым на высоких скулах, вызывал изумление в этой стране беспощадного солнца. Маленький, короткий нос был самой изящной формы, свеже-красные губы были не очень полны, но самыми удивительными были ее узкие глаза цвета весеннего неба с нежно– коричневыми веками. Когда ее конь приблизился равномерной поступью, она улыбнулась царю, и блеск ее зубов состязался с блеском жемчужин. На своем коне, который был черен и горяч, как преисподняя, она казалась столь величественной и совершенной, что всех женщин охватил легкий ужас. Каким-то безошибочным чувством они почуяли в этой необычной женщине соперницу. Для этого достаточно было взглянуть на царя, на неподвижном лице которого вспыхнули глаза.

Дана нащупала руку Иштар и сжала ее.

– Взгляни на Соломона, – прошептала она. – Теперь ты мне веришь, что эта женщина опасна?

Но финикиянка ответила нарочито безучастно:

– Быть может… посмотрим.

В то время как Билкис спускалась с коня, Соломон спускался к ней по лестнице своего трона. Движения были так точно рассчитаны, что оба одновременно коснулись земли и остановились друг против друга. Когда молодая женщина хотела поклониться, царь взял ее за обе руки и заставил выпрямиться.

– Добро пожаловать, царица далекой могущественной Сабы, – тихо промолвил он и посмотрел своей гостье в глаза.

– Я счастлива, повелитель, наконец увидеть тебя, – ответила Билкис. – Давно уже я наслышана о твоей мудрости и добродетелях. Давно уже мой дух обращен к тебе.

Когда позже Соломон пришел в гарем, он не взглянул ни на одну из своих жен. Он возлег на ложе и принял кубок вина, который ему поднесла черная рабыня. Когда же одна из жен упомянула чужеземную царицу, он вдруг воодушевился и страстно заговорил. Царица Савская – великая владычица и ничто не сравнится с великолепием ее красоты. Царь говорил как во сне. Аммонитянка решила возразить ему и дать волю своим чувствам:

– Она чародейка, дьявол в женском обличии! – воскликнула она, не в силах более владеть собой.

Соломон смерил ее холодным взглядом:

– Как ты можешь верить в подобные глупости?

– Люди, которые пришли с ней из далекой страны, говорят, что царица, несмотря на свою красоту, никому не позволяет увидеть свои ноги. Это значит, что она носит на себе печать дьявола и вместо ног у нее – звериные лапы! Разве ты не заметил, господин, сколь длинные платья она носит?

– Конечно, заметил, но что с того? Ты, как это свойственно всем низкорослым людям, злоречива и ехидна.

Однако гнусное подозрение поколебало его дух, ибо он был суеверен. Красота Билкис была столь необычна и диковинна, что вполне могла быть сверхъестественного происхождения. Она так очаровала его по прибытии, что он не мог думать ни о чем другом. Была ли она посланцем злого духа, искушением, которое, совращает людей с пути истинного?

– В любом случае, – промолвил царь вслух самому себе, – я должен во всем удостовериться сам.

Царь вел Билкис за руку через большой зал, стены которого были выложены мрамором, золотом, кедром и драгоценным сандаловым деревом. Он уже показал прекрасной гостье свои огромные конюшни, непобедимое войско, состоящее из двенадцати тысяч отборных всадников и четырех тысяч колесниц, а кроме того, чудесные сады, которые занимали всю долину Кедрона. И наконец они прошли в большой зал, в середине которого лежало зеркало из полированного серебра, сверкающее как чистая вода.

Все еще держа царицу за руку, Соломон подошел к зеркалу и собирался перешагнуть через него. Билкис, испугавшись, что ей придется шагнуть через воду, подхватила свою длинную тунику. При этом обнажились красивые ноги в золотых сандалиях, с великолепными стройными лодыжками.

– Это всего лишь зеркало, прекрасная царица, – улыбаясь, промолвил Соломон. – Ты не замочишь ноги.

Царица и не догадывалась, почему гостеприимный хозяин заметно повеселел, когда они покидали зал.

Царица Савская выразила желание присутствовать при суде Соломона, ибо до самой земли Офир шла молва о мудрых суждениях царя. При этом царица дивилась тому, что столь могущественный владыка снисходил до тяжб простолюдинов, как это было в известном ей случае с двумя блудницами.