Читаем без скачивания Горячий июнь - Виктор Побережных

Удивлённо глянув ему в след, я поднялся на крыльцо и открыл дверь. Пройдя через небольшой коридор и открыв ещё одну дверь оказался в большой, светлой комнате, с уже примелькавшимися вязаными половичками на полу. В центре комнаты стоял стол, на котором лежали бумаги, карты, какие-то папки. У меня аж ностальгия проснулась. До того мне это зрелище напомнило собственный стол в период подготовки годовой сметы, аж слеза навернулась! За столом, сидел невысокий, плотный мужчина без гимнастёрки, с накинутой на плечи рыжей кожаной курткой. Он поднял голову от бумаг, которые внимательно изучал и вопросительно взглянул на меня.

— Сержант НКГБ Стасов!- громко начал я, потом сбился и неуверенно продолжил, — прибыл по вашему приказанию, товарищ батальонный комиссар.

Сморщившись, будто нюхнул чего-то острого, комиссар спросил:

— Если не ошибаюсь, вы шифровальщик?

— Так точно, товарищ комиссар!

Он удивлённо посмотрел на меня, будто увидел неведомого зверя, потом отвёл взгляд и сказал, — Побудьте во дворе, скоро вы мне понадобитесь.

— Есть!

И повернувшись я направился во двор. Охренеть! Работа по специальности! Да я же ни черта не умею и не знаю в деле шифрования! Ну что я делать то буду! Ёлки-палки, ну нормально же всё было, не сегодня-завтра добрался бы до особого отдела и всё! Задача-минимум выполнена! Нет же, комиссару шифровальщик понадобился! Куда своих то дели? У штабных не сильно большие потери были, вроде. Эх, жизнь моя жестянка! Закурив, уставился на небо. Блин, какое оно красивое! Сегодня хорошо, с утра ни одного немецкого самолёта не видал. Тут кто-то слегка прикоснулся к плечу. Повернувшись, увидел подтянутого, чистенького, как с картинки, младшего лейтенанта с артиллерийскими эмблемами.

— Вы Стасов?

— Я.

— Пойдёмте, вас ждут.

Шагая за 'младшим' опять начал лихорадочно думать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В итоге решил, что будет, то будет! Будет день и будет пища. Войдя в первую дверь, мысленно перекрестился и шагнул за провожатым в комнату. За это время в ней почти ничего не изменилось, почти…

Вместо комиссара, меня встретил улыбающийся здоровенный мужик, в такой же как у меня форме. Отличие было в размерах и петлицах. На петлицах было по три шпалы. Рядом с ним стояли два сержанта, тоже в форме НКВД, оба с ППД в руках. Судя по поскрипыванию пола, сзади-слева тоже кто-то находился. Заканчивалась компания моим провожатым, стоявшим теперь справа от меня и с 'наганом' в руке.

Видимо оставшийся довольный моим поведением, лейтенант улыбнулся ещё шире. Как только морда не треснет? — промелькнула у меня мысль.

— Сдайте оружие, только пожалуйста, без глупостей, — мягким тоном доброго дядюшки, нашедшего считавшегося безвозвратно потерянным племянника, сказал он, — аккуратненько, за ремень, положите автомат на пол. Вот и молодец! Теперь так же медленно, расстегните свой ремень и всю сбрую сбросьте на пол сзади. Теперь заведите руки за спину, сложите их вместе ладонями наружу.

Выполнив последнее действие, я почувствовал, как на моих руках застегнулись наручники. Тут-же раздался облегчённый вздох сразу нескольких человек. Похоже, что сопровождающие лейтенанта, не дышали всё это время. Уже без улыбки, но всё тем же, доброжелательным, голосом, лейтенант продолжил:

— Присаживайтесь и назовите себя, только прошу, не нужно про Стасова! Это…

Решив немножко прояснить ситуацию я рискнул спросить не дожидаясь окончания вопроса:

— Простите, могу Я узнать кто Вы? Вежливые люди, тем более сотрудники органов, всегда представляются, — и полетел кубарем в дальний угол комнаты. Не успев прийти в себя я почувствовал, как меня поднимают и снова садят на стул, хорошо встряхнув перед этим.

Перед глазами снова появилось лицо лейтенанта, которое продолжало улыбаться, но уже сочувственно:

— Вам разве никто и никогда не говорил, что перебивать говорящего это неприлично? Надеюсь это мягкое напоминание о хороших манерах будет последним? — дождавшись моего кивка он продолжил, — Но я выполню вашу просьбу. Лейтенат НКГБ СССР Щукин, сотрудник особого отдела 6-го стрелкового корпуса.

Я выдохнул, скривился от боли в правом ухе и выдохнул:

— Код 512,- и уставился на него.

К моему сожалению, особых перемен не произошло. Единственное, улыбка пропала с лица лейтенанта и взгляд изменился, стал каким-то обиженным.

— Так-так-так, — пробормотал он, — значит вон оно как. Задумавшись на секунду он крикнул, — Семёнов, срочно машину!

Подумал ещё с минуту и спросил уже меня:

— Что-то есть?

Правильно поняв его вопрос я ответил:

— Подсумок слева, только не открывать никому, кроме вас и начальника особого отдела.

Утвердительно кивнув головой он продолжил 'разговор':

— Наручники снимать пока не будем. Сам понимаешь, пока, ты просто очень подозрительное лицо. Ну а дальше, дальше будет видно.

Минут через пять, услышав шум мотора, лейтенант приказал:

— Выдвигаемся!

Меня, подхватив с двух сторон, вывели на улицу. Во дворе стояла полуторка, в которую погрузили меня и сели все остальные. Лейтенант, забрав подсумок с 'подарками из будущего', сел в кабину, меня посадили на пол возле кабины. Рядом, с оружием в руках, на какие-то мешки сели сержанты, а немного ближе к заднему борту 'младший лейтенант' и здоровенный как медведь старшина, в обычной, пехотной форме. Проскрежетала коробка передач грузовичка, машина дёрнулась и мы поехали.

Ехать было, прямо скажем, не комфортно. Трясло жутко, через несколько минут неспешной езды, мне уже казалось, что моя 'пятая точка' превращается в один большой синяк. Самое поганое, что даже сменить позу мне не давали. На каждую попытку пошевелиться, меня дёргали сразу с двух сторон, а потом вообще заявили:

— Будешь дёргаться, во второе ухо получишь!

Решив, чёрт с ней, с жопой! Голова дороже! Я смирился и затих. Ехали долго, сначала по просёлочной дороге, потом выехали на шоссе, всё забитое красноармейцами и техникой. И без того не быстрая езда превратилась в черепашью. Палило солнце, пыль, шум. Чьи-то маты. Одним словом прифронтовая дорога. И тут раздался чей-то истерический, громкий крик, мгновенно подхваченный ещё десятками голосов:

— Воздух!!!!!

Я вскинул голову. С запада, в голубом, без единой тучки небе, приближалось девять точек, превращаясь в уже знакомые Ju-87. Машина встала, лейтенант, открыв дверь, встал на подножку, повернулся к нам и только собрался что-то сказать, как первый из «лаптёжников» свалился на крыло, врубил сирену и началось. Только маленькие капельки бомб отделились от лидера, уже выходящего из пике, только с диким воем сирены «Юнкерса» начал смешиваться пронзительный визг бомб, как ему на смену заступил следующий. Вместе со своими конвоирами я кинулся к обочине, но, споткнувшись, упал. 'Младший лейтенант' потянул меня, помогая встать и тут бомбы долетели до земли. Первая же попала в нашу полуторку. Близким взрывом меня подбросило вверх, перевернуло и швырнуло опять на землю. Я попытался перевернуться но почувствовал удар, а дальше темнота.

Глава 7

— Как он? Живой?

— Да товарищ старший лейтенант. Видимо всё же контузия оказалась серьёзней чем мы считали, да ещё и головой он сильно ударился. Я думаю, что через пару дней он придёт в сознание и вы сможете с ним побеседовать. И ещё, вот записи нашего сотрудника сидевшего…..-голоса удалялись и не было ясно, на самом деле я их слышу или это галлюцинация? Попытка открыть глаза привела к тому, что весь мир, взбесившись, закрутился вокруг меня и моё сознание растворилось в хаотичном мельтешении каких то лиц, звуков и непонятных образов.

Белый потолок, белые стены, белая дверь. Окно, прикрытое белыми занавесками, белая простыня и наволочка. Только синее, шерстяное, одеяло и блестящая спинка кровати выделялись из этого царства белизны. Та-а-ак. И де я нахожусь, собственно? Судя по всему в госпитале. Но одиночная палата в прифронтовой полосе начала войны? Ага, счаз! Скорее поверю в отступление фрицев, чем в такую благодать! Фрицев, фрицев…Какая то мысль свербила в уголочке сознания, но никак не давалась для осознания. Мля-я-я-я-я! А может я у них? Расхерачили дорогу, потом нашли бесценный подсумок, меня, в форме НКВД но в наручниках. Может и кого из сопровождающих взяли. Вот и лежу в их госпитале, пока не стану пригодным для бесед и сотрудничества? Чёрт, чёрт, чёрт! И тишина вокруг, ничего не слышно, будто вымерли все. Нужно повернуть голову налево, осмотреть вторую часть палаты, может какая-то деталь хоть какую то подсказку даст? С трудом, преодолевая жуткую слабость, поворачиваю голову и упираюсь взглядом в чей то белый халат. У глухой левой стены стояли небольшой столик со стулом. На столе стояли большой, гранёный графин с водой и стакан. Рядом лежала стопка каких то бумаг. На стуле, в накинутом поверх формы, халате сидел молодой, лет тридцати, плотного телосложения мужчина и смотрел на меня. Встретившись с ним взглядом я обалдел. Такого интереса к своей скромной персоне я не чувствовал никогда в жизни! Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг друга, потом он отвёл взгляд и спросил: