Читаем без скачивания Дети Лагуны. Сказ для взрослых - Виктор-Яросвет

Сар понял, что человек этого периода качественно отличается от мутантов всех категорий, по-видимому, внутренней чистотой и системой самой жизни. У них «голубая» кровь без примесей всяких отражённых образов. Природное умение концентрации луча мысли на конкретном моменте времени, давало людям некоторые преимущества. У мутантов, как и у Драконов, не было даже понятия и системы мышления, они были сознательные, но не мыслящие существа. Много знали, но обрабатывать информации могли с большим трудом. Конечно, качество «голубой» крови сохраняется у людей только в постоянной борьбе человека с иллюзией, создаваемой спиралями вируса, которые в последствии назовут спиралями ДНК, но их чистота Души была настолько сильна, что они справлялись с этим даже при не совсем благих деяньях.

Солнце клонилось к закату. Темнело не резко, а как во времена белых ночей, но после всего, что произошло, Сар решил не форсировать события, а отдохнуть, подумать и только потом, принять решения. Он прекрасно знал это выражение – Принять Решение!.. в этой эпохе оно было весьма действенно… эпоха детства жизни на Земле, исковерканная какими-то ревизорами с дальних миров. Принять Решение – значило запустить некий механизм связи с внутренними слоями планеты, и события в информационном плане начинали складываться в некий узор реализации замысла влекущего желания. В этом случае важнее было удержать эту связь, улавливать малейшие порывы души, состояния и действовать соответственно в гармонии и согласии со своими желаниями.

– Здесь мы в безопасности? – спросил у Огневики.

– Не знаю, но отсюда идёт туннель к нашему селению.

– И что? Разве они не могут прийти к вам в селение?

– Могут!.. наверное, но ни разу не приближались, – она вдруг встрепенулась, – что же там сейчас?..

Сар вопрошающе смотрел на неё.

– Мы можем создавать то, что ты называешь зоной, только мы собираем коло и думаем сообща…

– И для этого используете какие-то заклинания, понятные по значению только вам?

– Да, это важно было, но сейчас понятие – вече, создаёт нужный ритм ускорения. А само заклинание произносит тот, кто встаёт в круг последним, и этим заказывает ритм.

Сар всё прекрасно понимал. Понимал силу Мысли, и когда она проявляется в полную силу, и, именно, у таких вот людей – простых и непосредственных созданий, потому что чистота не создаёт узор иллюзии на стенках спиралей вируса, а только ритм. Она не проникает, а охватывает сразу место Родины – пространство рода своего, группы, общины, и это место закрывается самой чистотой и непорочностью.

– Тогда как же вас вылавливают?

– Всяко. Иногда они выжигают всё вокруг, и нам приходится выходить, чтобы добыть себе пищи. – Немного помолчала, – хорошо было в древние времена, когда кровь наша была чиста, мы не нуждались в пище, были сыты солнцем, его лучами и созерцанием красот земли родной, а сейчас то, что в нас, требует питания другого. Мы не можем избавиться от этого чужеродного вторжения.

Наше племя называлось оборотни, потому что мы были весьма развиты и могли оборачиваться птицей, например, чтобы её глазами мир смотреть. Представляешь!.. сколько всего интересного у нас было впереди, ведь мы только начинали этому учиться?

– А сейчас?

Огневика задумалась и после небольшой паузы как-то задумчиво заговорила опять:

– Сейчас только единицы. Я не пробовала специально, но знаю, что могу… или может мне только так кажется, но я летала чайкой. Один раз получилось, когда сидела на берегу океана и ждала тебя. Будто показалось мне, что ладья в море плывёт и ты в этой ладье, – она смутилась чуть, и будто оправдываться стала – это ещё давно, когда тебя не знала, только видела в мечте своей.

– И что же, нашла своего капитана?

– Тогда нет. Как только чайкой стала, ладья исчезла, как мираж в пустыне. И я вернулась, чтобы поплакать. Чайки не видят грёз, и плакать не умеют.

Замолчала Огневика, молчал и Сар. Было уютно вместе и вокруг пространство стало наполняться чистотой, чувством родства и радостью единства. Встрепенулась Огневика, повернулась, обняла его, поцеловала крепко.

– Теперь с тобою мы ограждены от мира, от всех опасностей… смотри!.. мы с тобой создали зону без всяких заклинаний.

Сар видел… конечно видел и чувствовал, что пространство стало наполняться звоном чистоты, их чистоты… будто вся бесконечность собралась вокруг и всё отныне, что попытается проникнуть к ним не с миром, исчезнет… растворится, как сахар в океане.

– Выходит, мы, даже не подозревая этого, свою вселенную создали?

– Больше!.. чище и сильней!..

Так и сидели, наслаждаясь единеньем.

– Тебя что-то терзает?.. я чувствую, – спросила Огневика.

– Я помню, что нас разделило на множество голограмм, было прекрасно, даже понял, что нас стало столько, сколько клеток в теле, а может даже атомов. Как же мы опять здесь проявились?

– Я вспомнила тебя, и ты вновь плоть обрёл, но твоё первое или единственное сохранившееся желание-мысль – та самая дикарка, которой стала я в момент нашего знакомства… – немного помолчала и задумчиво продолжила, – как же всё несправедливо!.. Почему не вспомнил бесконечностью меня в величии Творенья, а только как свою дикарку?

– Я вспомнил и как бесконечность и как свою дикарку, но она не знала, что может быть иначе, что нет бесконечности без той дикарки, как и дикарки нет без бесконечности…

– Но знаешь ты!..

– Об этом не подумал я, да и когда мне было думать, пытался мысль я сохранить, мысль о тебе, любимая моя.

Мысль о любимой, Мысль расставания и встречи, Мысль невозможности расстаться. Когда я расстаюсь с любимой, значит только то, что я не расстаюсь, а в ней, как бесконечности пошёл купаться, в её любви печалью растворяюсь… то вспыхиваю миллионом искр горящих в грёзах предстоящей встречи с той дикаркой, что Огневикой называю. Когда исчезнет бесконечность, дикарка остаётся…

Мысли не текли, летели, как скакуны вселенской гонки. Сар всё хотел поймать, поставить в стоило, чтобы подумать, о том, что предстоит, о катакомбах, о врагах, которые вокруг, но Мысли не хотели слушать, они кружились хороводом возле Огневики. Она же не противилась, глаза закрыты, будто чувствовала, да так и было, касанье мыслей милого, родного человека, губы шептали еле слышно:

– Милый!.. Милый!.. Милый!.. Ты мой на веки!.. Я твоя!..

Он любовался ею, понимая, как человек далёк ещё до соВершенства… Иногда, как дар, откроется вдруг соВершенство, а когда уйдёт, то начинается сомненье, что соВершенство ль было?.. Думал он, что Огневика просто дикарка, а она открыла в себе грань вселенской красоты и знанья. А может красота и знание, да и соВершенство в той первозданной красоте любви и радости свершений?

Встала Огневика, потянулась сладко, замерла, остановив дыхание, повернулась к Сару. Почти нагая… всего одежд на ней и было то, что-то типа юбочки из свежих веток… он удивлялся, что листья на юбочке из веток всегда живые были, будто росли из тела… так и груди чуть прикрыты, но ощущение, что краше платья он не видел. Глаза огнём горели, и чтобы хоть немного потушить огонь, спросил:

– Ты почему голая почти?.. у вас в селении все так одеты?

Огневика улыбнулась мило:

Нет, по разному… я так оделась, ведь к тебе спешила, да и отняли у меня птицеголовые одежду.

– А что отняли?

– Бусы отняли и венок, с которым я не расставалась никогда.

Сар улыбнулся:

– Что ж, придётся наказать за кражу. Раздеть такого человека!.. это просто возмутительно…

Огневика уловила юмор:

– Смейся, смейся!.. вот когда отнимем, и я одену, тогда посмотрим, как смеяться будешь.

Что-то она не договаривала. Знала то, что он не знает, но расспрашивать не стал, узнает как-нибудь потом, когда отнимут… А не знал он, что венок особый, укрывал того, кто его носил, от злого глаза.

– Я вовсе не смеюсь, просто любуюсь, как шедевром красоты, наивностью твоей, а то скоро темно станет, а я и насмотреться не успею.

– Не насмотрелся в прошлой жизни?.. – по-видимому, она имела в виду жизнь до растворенья в чистоте, когда воскресла.

– Нет, не насмотрелся.

– Тогда смотри, – великодушно позволила она, прошлась будто на подиуме, собою пространство наполняя от горизонта и до горизонта. И всё, что есть вокруг – трава, деревья, живность всякая исчезла словно, превращаясь в тишину и чистоту, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновенье встречи двух Начал Великих, великого блаженства Радости, которая купается в Любви.

Мгновенье это продолжалось вечно, Сар всё воспринимал и ничего не помнил, ибо и прошлое исчезло или исчезало сразу за мгновеньем усмотренья. Он видел, как легко юбочку она сняла и то, что груди прикрывало, осталась в том, в чём родилась, и это совсем не нагота, это сама Природа обнажила суть свою, гармонию и красоту… не приоткрыла, а обнажила полностью себя.