Читаем без скачивания Принц фальшивых героев - Владимир Брайт

После нескольких минут бесцельного созерцания этого таинства я устал и подумал, что происходящее совершенно не завораживает, хотя и является частью какого-то неведомого магического ритуала.

«Оказывается, порой и в аду бывает скучно»,— подумал я, после чего произнес фразу, которой, при всей ее глупости, суждено было стать пророческой — по крайней мере, для одного из нас.

— Сейчас, наверное, подадут к столу что-нибудь вкусное,— не очень уверенно сказал я, обращаясь к Гарху, про которого в этой сумятице почти забыл.

Он тихо лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни, но после моих слов поднял голову и, посмотрев с такой ненавистью, что мне стало не по себе, тихо, но отчетливо произнес:

— .......... .......... ..........!

— А...— заикнулся было я, но закончить фразу не успел.

Антопц стремительно развернулся, одновременно с этим описав смертельную дугу; блеснула безупречно отточенная сталь. Резкий хруст на какое-то мгновение заглушил все остальные звуки, и в следующую секунду Гарх прекратил свой драматический монолог, потому что не оставляющий никакой надежды безжалостный удар перерубил его шейные позвонки, отделив голову от туловища.

Меня тут же вырвало.

Кровь из разорванных сосудов фонтаном взметнулась ввысь, мгновенно залив все вокруг, а колдун, который так безжалостно обошелся с моим напарником, спокойно взял отрубленную голову и закинул ее в свой огромный котел.

Ноги подкосились, и я рухнул на холодный каменный пол, вероятно, собираясь забиться в очередной истерике, но, опередив этот юношеский порыв буквально на доли секунды, мой разум сдавила ледяная волна чужой воли, и эхо древнего, как само мироздание, зла произнесло:

— Существо, прикованное к тебе, обладает редким даром — его кровь, отравленная трупным ядом зомби, не свернулась, как это происходит с кровью большинства смертных, так как способна к частичной регенерации. Поэтому сейчас он находится на промежуточной стадии, обладая качествами как живого, так и мертвого и став зомби, наделенным собственной волей. Мы называем такие создания полусмертными. Пока его мозг остается неповрежденным, он может существовать сколь угодно долго, потому что отмирающие клетки заменяются новыми. Убить его холодным оружием практически невозможно, так как отсутствие нервных окончаний и нефункционирующие внутренние органы делают это создание полностью нечувствительным к боли. Отрубленные конечности регенерируют за несколько минут. Чисто теоретически полусмертного можно сжечь, но для этого необходима мгновенная вспышка пламени, требующая слишком много энергии, которой обладают только маги экстра-класса.

Я пришел в себя достаточно, чтобы проявлять интерес к происходящему, и даже более того — осмелился задать вопрос:

— А как же голова?..

— Как и у обычного смертного, она является самым слабым звеном в системе защиты, так как стоит только разрушить его мозг — и мы безвозвратно потеряем этот достаточно ценный экземпляр. Поэтому я заключу голову в защитную пленку, которую невозможно пробить простым оружием.

Котел зашипел, варево в нем запузырилось, исторгнув целый букет испарений, как мне показалось, не совсем здоровых, и то, что еще совсем недавно было головой Гарха, а теперь являлось неизвестно чем, повернулось лицом к свету рампы, предоставив мне радостную возможность увидеть глаза моего несчастного напарника, которые выглядели столь же свежо и оптимистично, как обычно выглядят глаза достаточно хорошо проваренной рыбы.

— Правда, здесь есть одно «но»,— как ни в чем не бывало продолжал Антопц, после того как забросил в свое адское варево очередной подозрительно выглядящий компонент.— Чтобы получить полноценного полусмертного, мне необходимо выполнить достаточно сложную процедуру полной очистки крови в его голове, а это занимает около двух суток. Но сейчас у меня нет времени — через три с небольшим часа мы идем на переговоры с представителями Кен, и мне нужен кто-то, кому можно поручить твою безопасность — пока я не разберусь с тем, какие компоненты необходимы для извлечения «Растворителя миров».

— А...

Холодные, безжизненные, как дно свежеразграбленной могилы, глаза окатили меня ледяной волной, и мягкий голос, так резко контрастирующий с этим ужасным взглядом, доверительно продолжил:

— Я все так подробно объясняю тебе потому, что мое существование и существование святынь, которые для меня дороже всего, зависит от одного: сумеешь ли ты продержаться, пока у меня не будет все готово к процедуре извлечения. Сейчас я очень — подчеркиваю, очень — терпелив, но все же не стоит испытывать мое терпение, задавая глупые вопросы.

Надо отдать этому колдуну должное — не только внешний облик, но и его манеры по-прежнему строго соответствовали образу пожилого респектабельного джентльмена, с которым, несмотря на всю его показную мягкость и веселость, шутить все же не стоит.

Но вопрос, который мне так и не дали задать, напрямую относился к моей, а значит, и к его безопасности, так что я все же рискнул:

— А что будет с полусмертным, у которого голова закупорена пленкой, но кровь не очищена?

— Хм-м...— первый раз в его голосе проскользнула едва заметная неуверенность.— Сказать достаточно трудно, потому что раньше ничего подобного не происходило. Ясно только одно — его мозг будет все больше и больше погружаться в пучину хаоса, и в конечном итоге окончательно выйдет из-под контроля. Но в данном случае это не важно, потому что вам нужно продержаться не больше двадцати пяти суток, оставшихся до кончины этой вселенной. Я более чем уверен, что в течение этого времени он будет в более или менее стабильном состоянии.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — прямо-таки с отеческой заботой в голосе спросил меня верный друг и соратник по борьбе за выживание, которого явно не убедили эти достаточно вялые, к тому же научно не подкрепленные гипотезы.

— Да,— мысленно ответил я, но углубляться в подробности не стал.

Мне хватило того факта, что за мной будет охотиться могущественная банда выживших из ума колдунов, а в роли телохранителя, единственной защиты и опоры, выступит недоделанный полусмертный со сваренными вкрутую мозгами, который, насколько я помнил, и при жизни не мог похвастаться, что у него все в порядке с головой. Впрочем, это было не самое худшее.

Правда заключалась в том, что его и так уже почти безнадежное состояние в дальнейшем могло только ухудшиться.

Но об этих зловещих предчувствиях я предпочитал пока не думать, потому что в моем состоянии и при таких нездоровых мыслях это был самый короткий путь в страстные объятия безумия.