Читаем без скачивания Русская Каморра, или Путин в окружении - Эль Мюрид

Национализм – это всего лишь идеология построения национального государства. И только. Ее можно наполнить разным содержанием, но в целом национализм как идеология появился лишь с момента возникновения наций, суверенных государств и индустриальной фазы развития. Все вместе потребовало согласования между собой, что и вызвало к жизни разные версии идеологии строительства суверенного национального индустриального государства. Советский социализм, кстати, тоже строил суверенное национальное индустриальное государство, только вместо понятия «нация» он использовал понятие «советский народ». Задача более сложная, но в случае успеха она давала и более широкие перспективы. Ошибки и просчеты в строительстве советского народа и привели к тому, что его не удалось создать, а система распалась на более простые составляющие – национальные республики, где понятие «народ» стало носить более конкретные очертания.

Теперь такую же ошибку совершает и Россия – мы до сих пор не понимаем, государство кого именно мы строим. «Российский народ» – крайне расплывчатое определение, которое сознательно не расшифровывается для того, чтобы власть принадлежала не этому народу (раз мы не можем определить его субъектность, то власть по определению ему не может принадлежать), а кучке узурпировавших власть олигархов и их подручных.

Путину суверенное национальное индустриальное государство – нож в печень, что вызывает и неприятие идеи его построения. Путин все пятнадцать лет своего правления положил на то, чтобы уничтожить сложную индустриально развитую экономику, сдать суверенитет страны, построить примитивное феодально-мафиозное государство – логично, что лично он не воспринимает любые идеи возврата к нормальной стране.

Соответственно, происходит подмена понятий: он называет национализмом систему опознавания «свой-чужой», приписывая ей имманентную враждебность ко всему иному. Проблема в том, что в такой системе координат патриотизм вообще ничем не отличается: это тоже система опознавания «свой-чужой», только не целиком, а частично – патриотизм описывает понятие «свой» без упоминания «чужих». Смысл патриотизма – дать понятие «своему». В нашей стране такое понятие дано: «Есть Путин – есть Россия». Это и есть катехизис российского патриота в версии, которая приемлема для Первого Лица. Любовь к Родине тождественна любви к Путину. Естественно, что он всеми руками за такой патриотизм. Тем более естественно, что в современной России любое иное толкование патриотизма – харам и мыслепреступление, причем преступление, имеющее соответствующую статью в Уголовном уложении – 282-ю.

Распад России

Нужно понимать, что для нашей страны территориальная целостность является проблемой, которая решается только устойчивой и дееспособной центральной властью, ее способностью и готовностью защищать страну, мобилизовывать народ, объединять его общей идеей. Собственно, поэтому любая революция в России практически всегда заканчивается территориальными утратами – внешние и внутренние противники России всегда готовы воспользоваться слабостью и неспособностью защищать столь лакомую собственность. После 1917 года мы утратили огромные территории, часть из которых так никогда к нам уже не вернулась – та же Финляндия, к примеру. Буржуазная революция 1991 года привела к распаду СССР и отторжению почти трети наших территорий. Ни малейших сомнений в том, что любая другая революция, случись она сегодня, приведет к тому же – в том числе и к событиям, которые описывает Михалков.

В том и мерзость нынешнего режима – мало того, что он уже вверг страну в катастрофу во всех областях – экономике, финансах, политике, социальной сфере, культуре, образовании, народосбережении и так далее. Ко всему прочему, ведя дело к своему собственному крушению, путинский режим неизбежно приведет и к территориальным потерям в момент своего краха.

Сформированная за четверть века воровская элита «молодой двадцатилетней России» никогда и ни при каких обстоятельствах не станет защищать страну. Невозможно себе представить ситуацию, чтобы дочери Путина пошли работать сестрами милосердия в госпитали для раненых, дети разных Ротенбергов, Дерипасок, Чаек пошли на фронт, чтобы воры-губернаторы спрятанные в тумбочках миллиарды рублей и долларов передали на строительство танков и самолетов – всё это даже не смешно.

Народ, который нещадно грабят и уничтожают, народ, которому демонстрируют, что он никто, что власть ни при каких обстоятельствах не станет рисковать награбленным ради его спасения, будет поставлен перед тяжелейшим выбором: защищать Родину сегодня – это защищать право воров продолжать ее грабить. В таких условиях говорить о единстве перед лицом опасности практически невозможно, и когда режим рухнет, а это лишь вопрос времени, сценарий, о котором говорит Михалков, станет реальностью – причем скорее всего, в еще более жесткой форме.

Проблема в том, что призывы сплотиться вокруг нынешнего Отца нации, чтобы не допустить развала страны, выглядят чистой клиникой – как раз коллективный Путин и есть причина ее будущего распада. Чем дольше он будет сидеть на своем месте, тем более сокрушительными станут последствия. Это еще одно противоречие, которое нужно будет разрешать, пытаясь минимизировать неизбежное.

Географическое

Заявление Путина после информации ФСБ о нападениях в Крыму несколько расширяет географию возможных причин произошедшего.

Политика России последних лет – любой ценой, включая и публичное унижение, демонстрировать свою готовность к переговорам и отсутствие сколь-либо внятно сформулированных национальных интересов. Любые попытки объяснить эту политику неизменно приводили к очередной версии очередного Хитрого плана, вся суть которых в итоге сводилась: «Наверху виднее».

Полагать, что что-то изменилось, причем кардинально, пока оснований нет. Слова стоят недорого, а слова, произносимые нынешним российским руководством, не стоят вообще ничего – причем это не злословие, а констатация. Если ты бесконечно лжешь и изворачиваешься – ничего иного ожидать не приходится.

Очередное обострение в Крыму шло по накатанной – полное молчание и отсутствие какой-либо реакции, хотя непосредственно на месте шевеления начались нешуточные. Но это как раз в порядке вещей. Телевизор молчал, а значит – все в полном порядке.

Что именно произошло, что «делу дали ход»?

Есть, в сущности, лишь два варианта произошедшего, особенно если учесть, что украинская сторона тут же ушла в глухую несознанку.

Первый вариант – Киев и вправду заигрался, решив начать эскалацию в Крыму. Какие именно причины его подвигли на такой шаг – сказать не то чтобы сложно, но их как минимум несколько. Кроме того, Украина продолжает оставаться «файлед стейт’ом» со всеми вытекающими: власть не контролирует не только националистов, но и саму себя. Так что какие-то лихие ребята из ГУР вполне могли провернуть свою собственную операцию, а уж кто именно их направлял – ЦРУ, посольство (Госдеп) или армейская РУМО – не так уж и важно.

В такой ситуации реакция (причем запоздалая) Путина объясняется просто: он всего лишь торгуется, пытаясь использовать произошедшее в качестве хлипкого, но козыря. Угроза не проводить встречу «нормандской четверки» на полях саммита «двадцатки» выглядит абсолютно глупой – «нормандский формат» относится к Донбассу, к Крыму он не имеет ни малейшего отношения. При чем тут диверсии в Крыму и сдача русских на Донбассе? Путин сам развел эти вопросы, категорически отказавшись выполнять свою клятву не допустить убийства мирных жителей на Украине.

Смысл давления на Киев через угрозу Минским договоренностям (причем речь ведь не идет об отказе от этого позорнейшего и постыднейшего сговора, речь идет лишь об отказе от одной-единственной, причем вполне консультативной встречи) остается туманным.

Пока реакция Путина выглядит лишь приглашением всей нашей пропаганды на шабаш – и думаю, сегодня все ток-шоу взорвутся грозными заявлениями все тех же завсегдатаев все тех же милых тусовок на федеральных каналах. Практические шаги России в ответ на пограничный инцидент остаются крайне неясными.

Вариант второй. Путин может сколько угодно пренебрежительно относиться к народу России и считать его пылью у ног своих. Но не ощущать того, что дела идут не так чтобы очень, он не может. Понятно, что ни малейших опасений народного бунта он не испытывает – причем обоснованно, скорее, здесь может идти речь об угрозе бунта в своем окружении, что гораздо более вероятно.

Эрдоган решил эту проблему через консолидацию элиты после переворота, пустив под нож незначительную ее часть. У Путина есть свой персональный опыт – причем двойной. Чеченский и крымский. Когда на волне военной угрозы и медийно поданной победы личный авторитет Путина зашкалил. На такой основе беспокоиться о внутриэлитном перевороте нет смысла – никто не рискнет свергать обожаемого и любимого руководителя, скорее – все недоброжелатели начнут соревноваться за право поцеловать его ботинок и настучать на других недоброжелателей.