Читаем без скачивания Рыцарь Христа - Стампас Октавиан

— …пред лицом Господа Бога нашего и ангелов Его, и всех святых Его, и пред лицом Церкви, — возглашал он по-немецки, — соединить в одном теле два тела — этого мужа и этой жены, и пусть они будут единым телом, в котором сочетаются две души законным браком во славу Господню.

Затем он воззвал ко всем предстоящим людям:

— Взываю ко всем вам, предстоящим и молящимся, именем Отца и Сына и Святого Духа, если кто-то из вас знает причину, по которой эти двое не могут стать мужем и женой и соединиться в законном браке, пусть знающий таковую причину открыто назовет ее.

Присутствующие отвечали на сие воззвание молчанием, и лишь где-то неподалеку от себя я услышал, как кто-то кому-то стал шептать что-то и затем оба захихикали. Я повернул голову вправо и увидел двух хихикающих. Одного из них я знал — это был граф Гильдерик фон Шварцмоор, отменный красавец и храбрец, с которым я познакомился в первый же день, когда был принят императором. Шушуканье и смех в столь торжественную минуту показались мне неуместными и неприличными. И не только мне — многие с укоризной оглядывались на Гильдерика и его приятеля, так что им пришлось быстро смахнуть со своих лиц улыбки.

Тем временем архиепископ спросил сначала Генриха, потом Адельгейду, знают ли они друг за другом что-либо такое, что могло бы помешать им заключить брак, и, получив отрицательные ответы, Гартвиг громко спросил:

— Согласен ли ты, Генрих, взять в жены эту женщину, будешь ли ты любить ее, уважать ее, заботиться о ней и охранять ее в здравии и в болезни, как подобает мужу относиться к жене, забывая всех ради нее, согласен ли ты блюсти себя ради нее столько лет, сколько отпущено вам обоим Господом Богом?

— Согласен, — громко и весело прозвучал ответ императора, и я вновь умилился, какой приятный и мужественный был у Генриха голос.

— Согласна ли ты, Адельгейда, взять в мужья этого человека, согласна ли повиноваться ему и служить ему, любить, уважать и хранить его, в здравии и болезни, как подобает жене относиться к мужу, забывая всех ради него, согласна ли ты блюсти себя ради него столько лет, сколько отпущено вам обоим Господом Богом?

— Да, согласна, — прозвучал чистый и тонкий, взволнованный голос императрицы. Ей покрыли платком правую руку, подвели к Генриху. Тот просунул свою правую руку под платок и, взяв руку невесты, стал повторять вслед за архиепископом:

— Я, император Римской Империи Генрих Четвертый, беру в жены Адельгейду, дабы она была при мне в счастье и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, покуда смерть не разлучит нас, если святая Церковь благословит наш брак. И в этом я даю ей свое слово.

Затем невеста принялась повторять за Гартвигом:

— Я, императрица Римской Империи Адельгейда, беру в мужья Генриха, дабы быть нежной и послушной женою, делить с ним ложе и стол в счастье и горе, в богатстве и бедности, болезни и здравии, покуда смерть не разлучит нас, если святая Церковь благословит наш брак. И в этом я даю ему свое слово.

Вынесли Библию, и Генрих возложил на нее кольца, золотые и серебряные монеты. Архиепископ освятил их, после чего император, взяв кольцо и монеты, промолвил:

— Обручаю тебя этим кольцом, даю тебе это злато и серебро и отныне тело мое и все имущество мое принадлежит тебе так же, как мне. — Он надел ей кольцо на большой палец. — Во имя Отца… — перенес кольцо с большого пальца на указательный, — …и Сына… — с указательного на средний, — …и Святого Духа… — со среднего на обручальный палец, — …аминь!

Адельгейда повторила то же самое, обручая Генриха. Обрученные склонили головы и Гартвиг стал читать по-латыни благословение, затем псалом, затем «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», «Господи помилуй», литанию и еще два раза благословение. На сем чин обручения кончился, Гартвиг повернулся спиной к новобрачным, являя всем присутствующим великолепный парчовый плувиал, покрывающий его плечи и спину, с вышитым золотом Христом на троне в окружении святых и праведников? Прочитав короткую молитву, Гартвиг двинулся внутрь храма для совершения таинства венчания, за ним последовали Генрих и Адельгейда, все диаконы и служки, а потом уже гости. Обширный храм вместил в себя всех собравшихся. Я входил среди последних и, оглянувшись, увидел, как во двор, где мы только что стояли, начинают вносить огромные корзины цветов. Под высокими сводами храма было прохладно, и я вздохнул с огромным облегчением, успев изрядно вспотеть за все это время. Молодых подвели к алтарю и поставили на колени пред скульптурным распятием, которое почему-то, как я уже знал, называлось «крест из Геро». Начался обряд венчания, служба теперь целиком шла на латыни, и я, хоть и знаю латынь, но очень скоро отвлекся. Мысли о молоденькой крестьянке вновь посетили меня.

У меня было какое-то странное чувство, будто она где-то рядом, и я даже испугался — не погибла ли она и не летает ли душа ее вкруг меня? Но я гнал от себя это чувство, стараясь внушить себе, что еще увижусь с милой девушкой и успею не раз сказать ей, как она мила мне.

И мечта еще дальше понесла меня, мне привиделось, что не Генрих и Адельгейда, а эта девушка и я стоим перед алтарем под скульптурным распятием, вступая в брак, сулящий нам счастье и радость любви. Потом мысли мои унеслись и вовсе в некую необъяснимую высь и даль, и я не заметил, как обряд бракосочетания приблизился к завершению. Всех, кто стоял ближе к дверям храма, попросили выйти наружу, там выстроили в два ряда и дали каждому по корзине, наполненной лепестками роз. Мало того, все с изумлением увидели, что внутренний двор собора полностью устлан всевозможными цветами, благоухание которых наполняло легкие веселым ароматом. Множество музыкантов спряталось между колонн боковых галерей, и как только новобрачные вышли из храма, арфы, рожки и флейты заиграли громкую торжественную мелодию.

Медленно ступая по мягкому ковру из благоуханных цветов, император и императрица двинулись вдоль живой галереи подданных, которые, восторженно крича: «Хайль Генрих! Хайль Адельгейда!», осыпали их чудесным дождем из розовых лепестков. В эту радостную минуту мне почудилось, что моя милая утренняя крестьянка стоит где-то рядом со мной, я стал оглядываться — вдруг она и впрямь как-то пробралась сюда, я смогу втащить ее в свой ряд приветствующих и тем самым сдержать обещание, да не в десяти шагах, а в двух-трех сможет она находиться от императорской четы и сама бросит своею ручкой несколько пригоршней розовых лепестков на их головы и плечи. Но нет, сколько я ни оглядывался, сколько ни крутил головой, ее так нигде и не было поблизости.

Тем временем император и императрица уже приблизились ко мне, и я стал тоже кричать вместе со всеми:

— Хайль кайзер Генрих! Хайль кайзерин Адельгейда!

Рука моя зачерпнула в корзине пригоршню лепестков, и в эту минуту я увидел ее, — мою утреннюю незнакомку. Она шла под руку с императором, на ней был пышный свадебный наряд, она улыбалась, глаза ее сияли, как небо, и дождь розовых лепестков низвергался ей на плечи и на увенчанную короной голову. Голова у меня закружилась, я даже как-то испугался такого превращения крестьянки в царицу, хотя тотчас мне вспомнились и все слухи о веселом нраве молодой императрицы, о ее любви к розыгрышам и переодеваниям.

Царственная чета поравнялась со мною, и лепестки из моей корзины посыпались на них. Неужели Адельгейда не заметит меня? Заметила! Брови ее весело вскинулись вверх, игривые глаза засверкали пуще прежнего, улыбка засветилась ярче. Мгновенно появившееся и исчезнувшее с прекрасного лица выражение словно бы со смехом сказало мне: «Ну что, рыболов, попался на крючок? Ловко я тебя разыграла и удивила?»

Вот уже я видел их удаляющиеся спины, а сам, смешавшись с толпой благородных рыцарей и дам, продолжая кричать приветствия, медленно двинулся к выходу из внутреннего дворика Кафедрального собора.

Теперь я знал многое о моей милой крестьянке, теперь я знал, что раньше ее звали Пракседис, а теперь зовут Адельгейдой, что ей, так же, как и мне, восемнадцать лет, что она дочь русского государя Всевальда, что она недолгое время была замужем за Генрихом Штаденским, но быстро овдовела, жила в Кведлинбурге, в монастыре, где аббатисой была сестра Генриха IV, тоже Адельгейда, и где Генрих познакомился с нею и после смерти императрицы Берты сделал предложение стать его женою и новою императрицей.