Читаем без скачивания Меч эльфов - Бернхард Хеннен

Бросок Люка не достиг цели. Тощие собаки не удостоили его даже взглядом. Тихо рыча, они окружили Барраша. Каждый раз на него нападали по меньшей мере сразу две псины, и неважно было, насколько храбро он защищался, как ловко и отчаянно нападал, — с каждой атакой на его теле прибавлялось ран. Конец был очевиден. Однако пес не сдавался. Его роскошная желто-коричневая шерсть была покрыта большими кровавыми пятнами. Каждый раз, когда тощие собаки бросались на него, он немного медленнее предпринимал очередную попытку добраться до их глоток.

Чтобы помочь Баррашу, нужно подобраться ближе к этим чертовым тварям. Люк проворно пролез в чердачное окно и скользнул по скрипящей кровле вниз, на окружавшую двор стену. У чужих псов была ужасная серо-коричневая шерсть и белое пятно на животе. Хотя все они были меньше Барраша, но менее опасными от этого не казались. Несмотря на густую шерсть, на их боках отчетливо виднелись ребра. Было ясно, что за еду им приходится драться.

Один из тощих псов поднял взгляд на Люка. Мальчик сразу же узнал его злобные светло-серые глаза. Он был предводителем чужой стаи, тем, в кого он только что попал черепицей.

— С тобой я расправлюсь, Сероглазый, — решительно пробормотал Люк и крикнул: — Держись, Барраш! Я помогу тебе! Держись!

В кармане штанов Люк нащупал складной нож. С его стороны было трусостью сидеть здесь, наверху стены, в то время как пес там, внизу, сражался за свою жизнь. Однако мальчик догадывался, что если решится спуститься во двор, то умрет скорее, чем большая собака. Он точно знал, кто пришел в деревню. Однако тот, кто был в здравом уме, никогда не называл зло его подлинным именем: тогда все ухудшалось. Так ему говорила мать, верившая в это даже в свой смертный час. Имя зла, которое довело ее до этого, не сорвалось с губ ни у нее, ни у остальных домочадцев.

Сероглазый пес сел на задние лапы и стал разглядывать Люка. Мальчику почудилось, что животное хотело сказать: только попробуй спуститься! Только тебя нам для полного обеда и не хватает.

Люку было одиннадцать лет — в начале лета он отпраздновал свой День имени. Мальчик судорожно сглотнул. Глаза его увлажнились — так больно вспоминать о том, какой это был чудесный день. Отец впервые разрешил ему стрелять из тяжелого пистолета. Отдачей оружие чуть было не вывернуло ему руку, и он жалко шлепнулся прямо на землю, но, несмотря на это, испытал гордость. Сколько он себя помнил, все время мечтал о том, чтобы пострелять из одного из отцовских пистолетов. Он знал о них все. Как их разбирать, чтобы почистить и смазать металл. Как заряжать и закреплять пулю в стволе, чтобы она не выкатилась. Это было важно, когда заряженное оружие нужно было положить в седельный ранец! Отец подарил ему ключ, которым можно было закреплять затвор пистолетов. На следующий год он получил бы рог с порохом, а еще через год — один из пистолетов. Вот сейчас ему бы пригодился один из них!

— То-то ты удивился бы, если б я сделал дыру прямо между твоих серых глаз, тупая скотина, — сердито пробормотал он. — Ты понятия не имеешь, с кем связался! Сегодня день твоей смерти, это я тебе обещаю.

Звук собственного голоса успокоил Люка, придал ему мужества. Как давно с ним никто не говорил… Барраш был единственным существом, оставшимся от прошлого. И вонючки… Но эти не разговаривают. Они только отрыгивают и ждут… Хотя лежали они совсем тихо, он опасался, что они поднимутся именно в тот миг, когда он сделает что-то не так. Они следят за ним! Вонючек он избегал. Уже хотя бы из-за одних только мух, которые вились вокруг них.

Люк поглядел на маленькое слуховое окно, с которого свисал канат с множеством толстых узлов. Он мог бы пройти и через большой дом графа, чтобы попасть в омшаник. Но тогда ему пришлось бы идти мимо двух вонючек: Мари, прачки, и толстого Жана, который был у графа дворецким. Лучше уж лезть через окно! А теперь, когда явилась чужая стая, у него просто не оставалось другого выхода.

Резкий визг отвлек Люка от мыслей. Одна из тощих собак прокусила Баррашу правую заднюю лапу. Большая собака упала, и на нее тут же набросились все. И только собака с серыми глазами по-прежнему смотрела на Люка.

Мальчик нагнулся, вырвал из крыши еще одну черепицу и с яростью швырнул ее в клубок дерущихся собак.

— Ну же, Барраш! Вставай, покажи им!

Одна из собак с визгом отскочила — черепица разбила ей нос до крови.

Даже лежа, Барраш продолжал отбиваться. Он схватил одного из тощих псов за горло и не отпускал. Он из последних сил тряс свою жертву, а остальные собаки в это время рвали его тело длинными когтями.

Большая охотничья собака затихла. Даже после смерти челюсти Барраша продолжали сжимать горло пойманного пса. Исхудавший пес еще немного подергался и тоже затих.

Люк швырнул в стаю последнюю черепицу. Теперь собаки смотрели на него. Их было пятеро, и у всех были странные глаза, совершенно другие, чем у собак деревни. Они были синими, словно зимнее небо, или серыми, как талый снег. Холодные глаза, глаза убийц!

Только теперь Люк заметил, что той собаки, которая наблюдала за ним все это время, уже нет на месте. Мальчик испуганно огляделся по сторонам. Может быть, пес скрылся под навесом кузни?

— Наверняка ты там, — тихо пробормотал Люк, в то же время надеясь, что его там нет.

Сероглазый преследовал его, он прочел это во взгляде мерзкой твари. Если ему удастся убить вожака стаи, остальные собаки наверняка оставят его в покое. Может быть, они даже уйдут прочь.

Мальчик опустил руку в карман брюк и вынул складной нож, который подарил ему отец. Рукоятка была сделана из красной древесины орешника, по дереву вырезана витиеватая буква Л. Просунув ноготь большого пальца в маленькое углубление на темном металле, он вынул клинок. Лезвие закрепилось в рукоятке с тихим щелчком.

Теперь тощие собаки принялись за тело Барраша. Шелудивая сучка с белым пятном на лбу рванула охотничью собаку за живот и вырвала темную печень.

«В сравнении с когтями собак мой нож просто смешон», — подумал Люк…

И тут раздался звук, заставивший его вздрогнуть. Сероглазый продирался через слуховое окно кузни. Люк словно окаменел. Ничего не понимая, он смотрел, как тощая собака протискивается в окно. Мерзкому животному потребовалось всего мгновение, чтобы обрести прочную опору на гладкой черепице, затем собака издала короткий лающий звук. Вызов! Уши у Сероглазого стояли торчком. Пасть была приоткрыта ровно настолько, чтобы были видны желтоватые клыки. Хвост стоял торчком. Пес приготовился к прыжку. И снова, казалось, его глаза говорили: «Я тебя достану, сопляк».

Люк отпрянул, повернулся и бросился бежать. Верх стены был шириной почти в фут. Уже сотни раз бегал он по ней — от крыши кузницы до сарая с углем, а оттуда дальше, к каретному сараю. Дюжины раз бил его за это отец. Если бы только отец был здесь! Он бы не испугался собак с гор и прогнал их.