Читаем без скачивания Грааль? Грааль… Грааль! Я – ключ - Юрий Кривенцев

С учебой в школе у него никогда не было проблем. Учился он легко, играючи, с интересом и азартом вгрызаясь в новые знания, но только по тем предметам, которые были ему интересны. В остальных дисциплинах, в силу своих немалых способностей, он тоже не отставал, но постигал их, походя, без страсти, как нечто неизбежное. Хотя он не отвергал никакие знания, впитывал все.

Единственное, что ему было не по душе в школе – это постылая общественная работа. Она претила ему, была противна. Регулярные заседания классных ячеек советского общества вызывали у него приступы тошноты своим пафосом, фальшью и показушностью. Ежегодно, по причине его высокой успеваемости, он был избираем председателем совета отряда класса, и не менее регулярно с успехом заваливал свою почетную высокую миссию, напрочь игнорируя все свои обязанности. Это не осталось незамеченным. Учителя (не все конечно) охладели к нему. В результате, он окончил среднюю школу без медали, но твердым ударником. Это не особенно беспокоило его. Уже тогда он понимал: оценки – не главное, главное – знания.

В институт, на факультет биологии, он поступил без труда. Учеба здесь также проходила легко и интересно. Многие преподаватели его любили за оригинальные, каверзные, ставящие в тупик вопросы, иные недолюбливали по той же причине. В ВУЗе он встретил свою первую и единственною любовь – Верочку с параллельной группы. Они быстро сблизились и поженились на последнем курсе.

Затем была аспирантура, быстрая и блестящая защита кандидатской и…, неожиданно Стас сник.

Что произошло? Можно ответить коротко: он разочаровался. Конечно ему нравилась наука, но вот научный мир… По молодости, он жаждал быть частичкой этого сообщества, стремился в него. Он ожидал узреть эмпиреи высокой мысли, безумный полет творчества, Эдем сокровенного знания, союз титанов и гениев, понимающих его и его устремления. Но то, что он встретил, шокировало. Нет, здесь, безусловно, были интереснейшие безумно одаренные личности, но это были редкие зерна жемчуга в груде палой гниющей листвы. Стас не понимал, как так получается, что наибольшего успеха в академическом обществе добиваются обычные серенькие люди, в то время, как многие, несомненно, талантливые соискатели ютятся на обочине этого миропорядка. Он не встречал нигде ранее, в таком обилии, гордыню, чванство, карьеризм, очковтирательство, банальную подлость, и целые рои тщетно скрываемых человеческих комплексов. Важнейшую составляющую в этом мире играло наличие нужных связей и умение понравиться вышестоящему.

Спокойно, но неумолимо, он отверг от себя этот мирок, что вызвало откровенное удивление и скрытое торжество многих его «соратников». Отныне Стас развелся с наукой и предложил свое сердце педагогике. Студенты любили его, и было за что. Он был хорошим лектором и наставником. Он умел заинтересовать, зажечь, подвигнуть к познанию.

Однажды, на 29-й день рождения, кто-то подарил ему многотомник «Истории государства Российского» Николая Карамзина. Издание долго пылилось на полке, пока однажды, лежа дома с тяжелой ангиной, он не открыл, со скуки, первый том. Книга потрясла его. Его поразила та художественная сила, с которой автор описывал трагические вехи любимого им народа в становлении его государственности. Затем были Соловьев, Моммзен и многие другие. Но окончательно Стаса «добил» Лев Николаевич Гумилев, совершенно перевернувший его представления в этой сфере. С тех пор его властно и бесповоротно затянул и покорил незнакомый ему ранее мир истории.

На работе он занимался любимым делом со студентами, дома погружался в не менее любимые фолианты. Как-то, устав сопротивляться нарастающему внутреннему зуду, он сам взялся за перо, и у него вроде бы получилось, во всяком случае, так говорили критики. Все шло своим чередом, пока жизнь, проходившая тихо и незаметно, не нанесла сокрушительный удар. Его единственная, горячо любимая дочь, вместе со своим супругом и их маленьким сыном попали в автокатастрофу. Погибли все. Жизнь остановилась. Потихоньку угасла и тихо умерла жена. Через год Станислав Михайлович ушел на пенсию, замкнувшись в себе, отгородившись от окружающего гектарами отпечатанных страниц. Лишь пару лет назад он стал оживать эмоционально, но тут случилась эта эпопея с его загадочным похищением.

7

Несмотря ни на что жизнь продолжалась. Правда, с регулярными сюрпризами.

В первый же день своего заточения, находясь в глубокой прострации, от обилия свалившейся на него информации, Егор вдруг услышал низкое басовитое гудение, исходившее от стен «аквариума». Звук возник резко, неожиданно. По поверхности висевшего в воздухе пузыря жидкости поползла сложная радужная рябь волн интерференции.

– Только не дергайся! – заорал Станислав Михайлович. – Сейчас будет неприятно. Не вздумай блевануть. Держись!

В этот миг его внутренности скрутило, Егор задохнулся, подступила жуткая тошнота, на языке возник противный кисловатый привкус. Казалось, в желудке отплясывает джигу дюжина упитанных жаб.

– Дыши! Дыши глубже! – хрипел сосед. Было заметно, что его тоже прихватило, однако не так сильно.

Егор стал форсировать дыхание. Кульминация прошла, муть потихоньку отступала. Обессилено отвалившись спиной к стене, он закрыл глаза. Ему заметно легчало, но в желудке оставалось ощущение странной сытой заполненности.

– Извини старого дурака. – отдышавшись, зашептал Станислав Михайлович. – Совсем забыл предупредить.

– Что это было?

– Так нас кормят.

– Что?!

– Да-да. Я думаю, это что-то типа телепортации. Пищевую субстанцию, в необходимом количестве, регулярно помещают нам непосредственно в желудок, минуя рот и пищевод. Как это происходит – без малейшего понятия. Но факт есть факт. Пренеприятнейшая процедура, но придется привыкнуть. Хорошо, хоть звуковым сигналом предупреждают. Слава Богу, происходит это всего раз в сутки. По всей видимости, по калорийности и сбалансированности компонентов, эта смесь адекватна полноценному суточному рациону.

– Выходит, прямого контакта с «хозяевами» – никакого? Только штучки, типа телепортации?

– Зришь в корень. – запнувшись, биолог добавил. – У меня предложение. В той ситуации, что мы оказались, как-то глупо обращаться друг к другу на «Вы». Предлагаю перейти на «Ты».

– С удовольствием. – Егор улыбнулся, представив, как два голых мужика «выкают» друг другу.

– Да и по батюшке не стоит. Зови меня Стас, или Михалыч.

Узники засмеялись и еще раз обменялись рукопожатием.

– Слушай, Стас, с питанием понятно, а как тут с остальной физиологией?

– Хороший вопрос. Сколько здесь живу, в туалет не ходил ни разу, да и некуда. И желания не возникает. С другими жильцами – аналогично. По всей видимости, отходы нашей жизнедеятельности, и жидкие, и мягкие, – Стас хихикнул, – они также удаляют телепортацией. Тот же принцип, что и с питанием, только в обратном направлении. Не волнуйся, эта процедура не сопровождается никакими неприятными ощущениями.

– А вода?

– Вода? Так вот же она, – сосед кивнул в сторону перламутрового пузыря, тяжело возвышавшегося над ними. – Никаких фокусов с перемещением. Единственный естественный процесс в этом паноптикуме. Подходишь и пьешь.

На деле процесс утоления жажды оказался не таким простым, как казалось. Силу поверхностного натяжения жидкости еще никто не отменял. При погружении губ трубочкой в непривычно колышущуюся массу, вода стремилась проникнуть в нос и на другие части лица, не предназначенные для процесса ее усвоения. Но опыт – дело наживное.

Остаток дня друзья провели за беседой. Задавалось много вопросов. Что делать? Возможен ли побег? Зачем это все? И т. д. А вот ответы были в дефиците.

Голова гудела от избытка впечатлений. Егора не покидало чувство тревоги и внутреннего дискомфорта. Сказывался стресс.

В диалоге наступила пауза. Каждый думал о своем. Из прострации его вывело ощущение, что что-то поменялось в окружении. Он огляделся. Мохнатый покров «аквариума» изменил цвет. Невзрачный оливковый сменился на темно-синий и на глазах переходил в благородный маренго. Интенсивность освещения при этом заметно снизилась.

– Ну что ж. – Станислав Михайлович оглянулся по сторонам. – Как видно, пора на боковую. Наступает ночь Георгий. Здешний циркадный цикл синхронизирован с нашим 24-часовым. Так что нам лучше его придерживаться. Спокойной ночи дружище.

– Спокойной ночи Стас.

Растянувшись на теплом ковре мягкой растительности, Егор почувствовал, насколько устал. Но он не был уверен, что сможет заснуть. Он лежал ничком и думал. Думал о доме, о городе, о мире, который потерял. Удивительно, но думал без сожаления. А ведь, откровенно говоря, что его держало в прежнем окружении? Кому он был нужен?