Читаем без скачивания Первые залпы - Сергей Мартьянов

Он притаился и послушал.

— Почему ты не спишь, Вольф? — спросил кто-то.

— А ты? — переспросил Вольф.

— Не спится, черт побери…

— Чего же спрашиваешь? Может, и жить-то осталось нам всего четыре часа…

Разведчик, пятясь, пополз обратно к кустам. Было ясно, что вся луговина уставлена не копнами, а понтонами, прикрытыми сеном. А вот то черное пятно, что ближе к кустам, — орудие. Если присмотреться — ствол поблескивает в неясном свете звезд. И фашистским солдатам оставалось четыре часа до атаки. Быстрее назад, к своим! Предупредить, успеть предупредить!..

Павел Шумер уже был на середине реки, когда позади послышался всплеск воды. Кто-то догонял лодку, и нужно было уходить, если это погоня, или дожидаться, если это был свой.

Шумер притормозил, вглядываясь в темноту. Человек подплыл, ухватился за резиновый борт, чуть не перевернул лодку. Видно, очень торопился. Да это тот самый… Тяжело дыша, он вскарабкался в лодку, приказал:

— Быстрее к своим!..

На берегу их поджидали Кондратьев и Солдатов.

Отпустив Шумера с его лодкой домой, все трое через несколько минут были уже на заставе.

Там и увидел Горбунов разведчика, пока тот переодевался в сухое красноармейское обмундирование.

4. Да, будем драться!

Теперь он ждал своего замполита Леонтия Горбачева, чтобы вместе обсудить, как встретить фашистов. А ведь предстояла не стычка, а бой не на живот, а на смерть. И хоть Горбунов был не начинающим военным, задача, вставшая перед ним, была очень трудной даже и для более опытного командира.

В свои двадцать пять лет Василий не так-то уж много увидел в жизни, чтобы самостоятельно судить обо всем том, что случилось, но он понимал, что сейчас от его стойкости и командирского уменья, как и от стойкости других офицеров и солдат, зависит судьба Родины.

С малых лет Василий Горбунов только и знал, что нужду да работу. Тринадцати лет уже пас скотину, так и не доучившись до пятого класса. Семья была бедной-пребедной, а едоков много. До ученья ли? Так и ходил пастухом, стерег чужую скотину. Потом поступил на курсы трактористов, работал трактористом в МТС, бригадиром полеводческой бригады, заведующим свиноводческой фермы. А для того чтобы стать заведующим фермы, окончил курсы в городе Мологе. Там и вступил в комсомол.

Он рос и мужал вместе с родным, некогда захудалым, лапотным краем, и к тому времени, когда здесь стало разливаться первое в нашей стране искусственное Рыбинское море, Василий Горбунов уже стал ни много ни мало комсомольским вожаком большого колхоза.

Как и все его сверстники, он с трепетным уважением относился к родной Красной Армии, к ее командирам, которых встречал на улицах Мологи и Ярославля. В воображении возникали образы Чапаева и Буденного, картины боев за Каховку и Перекоп. Обо всем этом он любил читать в книжках, смотреть в кинокартинах, слушать рассказы бывалых людей. Ну, и о границе, конечно. О басмачах и шпионах. О том, как их ловят.

В деревне Банево жил интересный человек — Василий Яковлевич Комаров, демобилизованный с дальневосточной границы. Он рассказывал ребятишкам о своей службе. В тридцать четвертом году ушел служить на границу старший брат Василия Александр. Ушел неграмотным, а на заставе выучился читать и писать, присылал письма оттуда. Сообщал, что коноводом у начальника заставы, что на границе служить беспокойно, но интересно.

И вот уже сам он четвертый год на границе. Провожали его всей многочисленной родней, всей деревней, с гармошкой, с лихими песнями и наказами, чтобы служил исправно, не срамил род Горбуновых. И он старался. Военная служба оказалась ему по душе, по его настойчивому, упорному характеру. Сразу же после учебного пункта его направили в школу младшего комсостава. Он ее окончил отлично, получил звание помкомвзвода и был послан на шестимесячные курсы младших лейтенантов. После курсов его назначили помощником начальника на одну из застав в самом центре Пинских болот. Чтобы не провалиться в трясину, Василий обувал широкие лапти; от комаров защищался марлевой сеткой; пил ржавую болотную воду. И ничего, привык, закалился. В сентябре тридцать девятого с боем участвовал в освободительном походе по Западной Белоруссии, потом встал вместе со всеми на Западном Буге, был назначен начальником заставы здесь, в Новоселках.

Горбунов был, пожалуй, самым молодым начальником заставы во всем отряде и носил самое маленькое командирское звание. И ничего, не хуже других. Командует людьми, которые постарше его и годами и званием. Политрук Горбачев на два года старше, а лейтенант Цибулько, заместитель по боевой, на три. Неделю назад Цибулько вместе с семьей уехал в отпуск, а то бы сейчас был рядом.

Четвертый год на границе, вроде бы и срок небольшой, а сколько ночей недосыпал, сколько раз по тревоге выскакивал, а главное — сколько сил потратил на обучение бойцов! Ведь что ни человек, то характер. Своего подхода требует, отдельного обращения. Шестьдесят бойцов на заставе.

И вот теперь, судя по всему, наступило самое главное испытание для всех и для каждого в отдельности. Предстоит первый настоящий бой. Не стрельба по фанерным мишеням, не наступление на условного «противника», а смертельная схватка. Выдержат ли? Хватит ли сил и воли?

Прибежал Горбачев. Стремительный. Подтянутый.

— Что случилось?

Горбунов в двух словах объяснил.

— Я так и знал! — возбужденно сказал политрук. — Помнишь, три дня назад я докладывал про немецких солдат. Вот, пожалуйста!

Да, три дня назад два немецких солдата вышли на тот берег и на песчаной косе начертили огромными буквами: «СССР». По-русски. Чтобы мы видели. И тут же зачертили их крест-накрест. Тоже, чтобы мы видели. Постояли немного и скрылись в кустах.

— Это они нам грозили, — сказал Горбунов.

— Нет. Предупреждали, — возразил Горбачев. — Понимаешь, два рабочих парня, которых Гитлер заставил воевать, может, симпатизируют нам…

— Прямо уж… симпатизируют, — проворчал Горбунов.

— Точно, точно! — горячо настаивал замполит. — Немцы ведь разные в Германии. Одни за Гитлера, другие за пролетарскую революцию.

Замполит был всегда немного восторженным человеком. Горбунов усмехнулся и охладил его пыл:

— Ну, хватит спорить. Я решил выслать усиленный наряд на правый фланг, к переправе. Как думаешь?

— Да, будем драться! — поддержал Горбачев. — И пошлем туда кого посильнее.

Они перебрали многих, пока не остановились на ефрейторе Иване Сергееве и ефрейторе Владимире Чугрееве. Сергеев недавно окончил трехмесячные курсы вожатых служебных собак и ходил на границу с овчаркой. Комсомолец Чугреев был отличным спортсменом. Словом, этих двух и нужно послать к переправе.

Горбунов позвал дежурного и приказал ему разбудить Сергеева и Чугреева, вручить им ручной пулемет, три диска с патронами, по два боекомплекта на винтовку и по четыре гранаты. Сергееву передать приказание, чтобы взял свою овчарку Зильду.

Горбунов сказал обо всем этом дежурному спокойным, ровным тоном, как приказывал всегда, не подчеркивая ничем исключительность обстановки и серьезность задания, которое должны были получить оба ефрейтора.

И вот они вошли в канцелярию — в полном боевом снаряжении, как и было приказано. Сергеев на голову выше своего напарника, плотный, сбитый, румяный. Про таких говорят: кровь с молоком. Взгляд — открытый, серьезный, прямой. А Чугреев сухощав, смугл, востроглаз. Все это хорошо запомнил младший лейтенант Горбунов, пока Сергеев, как старший, докладывал, что пограничный наряд прибыл за получением боевого приказа на охрану и оборону государственной границы Союза Советских Социалистических Республик.

И пока он докладывал, младший лейтенант и политрук стояли по стойке «смирно», приложив руку к фуражке. Потом Горбунов прокашлялся в кулак и спросил:

— Как отдохнули?

— Хорошо, товарищ младший лейтенант! — ответил старший наряда.

— Как здоровье?

— Здоровы, товарищ младший лейтенант!

— Службу нести можете?

— Так точно, товарищ младший лейтенант! Это были обычные вопросы и обычные ответы.

Несмотря ни на что, служба есть служба, и все должно идти своим чередом.

И все же бойцы должны были знать, что идут не в обычный наряд. И Горбунов решился:

— Только что получены данные от перебежчика, что в четыре часа утра фашисты на нас нападут. Возможно, начнется война…

Качнулся штык у винтовки, но бойцы молчали: говорил командир.

— Приказываю выступить на охрану и оборону государственной границы Союза Советских Социалистических Республик, на правый фланг. С собой взять ручной пулемет и сторожевую собаку. Ваша задача: при переправе немецких войск через Буг самостоятельно открыть по ним пулеметный и ружейный огонь. В случае обрыва телефонной линии, послать на заставу донесение с собакой. Вопросы есть?