Читаем без скачивания Рассказ о трех Львах - Генри Хаггард

Продираясь сквозь кустарник, мы обыскали, казалось бы, все подходящие участки, но с тем же результатом.

— Видно, она унесла его, — сказал я с грустью. — Так или иначе, Джим-Джим уже мертв и помочь ему мы не можем, да смилуется над нами Господь. Что теперь делать?

— Думаю, нам следует умыться в каменной чаше, а потом вернуться и поесть. Я весь перемазался, — сказал Гарри.

Это было практичное, хотя и несколько бездушное предложение. Во всяком случае, мне показалось бездушным говорить о купании, когда беднягу Джим-Джима только что съели. Однако я не поддался своим чувствам, и мы отправились к чудному местечку, которое я уже описал. Я первый достиг его, спустившись по заросшему папоротником берегу. И тут же с воплем кинулся назад, потому что у самых моих ног раздалось грозное рычание.

Оказывается, я спрыгнул чуть ли не на спину львицы, которая спала на глыбе, где мы обычно сушились после купания. Не успел я опомниться и прицелиться, как львица с сердитым рыком перемахнула через бассейн с хрустальной водой и исчезла на противоположном берегу. Все это произошло в одно мгновение, с быстротой молнии.

Она спала на гранитной глыбе. Боже мой, что лежало рядом на залитой кровью скале! Красноватые останки бедного Джим-Джима!

— Ой, папа, папа! — закричал Гарри. — Погляди на воду!

Я посмотрел. В центре чарующей, спокойной заводи плавала голова Джим-Джима. Львица откусила ее, и она по наклонной скале скатилась в воду.

ДЖИМ-ДЖИМ ОТОМЩЕН

Мы, конечно, больше не купались в нашем бассейне. Я даже не мог взглянуть на мирный, красивый водоем с каймой из папоротников, покачивающихся на ветру, чтобы не вспомнить эту страшную голову, которую мы долго не могли выловить из воды.

Бедный Джим-Джим! Мы похоронили то, что осталось от него, а осталось немного, в старом мешке из-под хлеба. При жизни он не блистал добродетелями, но теперь, когда его не стало, мы готовы были его оплакивать. Гарри даже разрыдался. Фараон страшно ругался по-зулусски, а я молча поклялся, что не пройдет и двух дней, как я впущу дневной свет в брюхо львицы.

Ну, вот мы и погребли Джим-Джима в мешке из-под хлеба (с которым я, впрочем, расстался не без сожаления, потому что другого у нас не было). Львы больше не потревожат его, а вот гиены могут, если только решат, что ради этих останков стоит разрывать землю. Впрочем, он на это уже не рассердится. Так кончается повествование о Джим-Джиме.

Теперь осталось решить, как настигнуть его убийцу.

Я подозревал, что львица вернется, как только вновь проголодается, но не знал, когда именно ей захочется есть. Она так мало оставила от Джим-Джима, что я не ожидал ее увидеть до следующей ночи, если только у нее нет львят. Однако было бы глупо проворонить ее возвращение, и мы занялись приготовлениями к приему. Прежде всего мы укрепили скерм, для чего натаскали колючих кустов, соединили их кронами и уложили колючками наружу. После печального опыта с Джим-Джимом эта предосторожность казалась нам необходимой; как говорят кафры, второй козел может пройти там, где прошел первый, а мы имели дело с таким энергичным и сильным зверем, как лев! Но как побудить львицу вернуться? Львы обладают поразительной способностью появляться как раз тогда, когда их меньше всего хотят видеть, и тщательно избегают человека, если он стремится к встрече с ними. Разумеется, если Джим-Джим пришелся ей по вкусу, она могла вернуться за другой такой же поживой, но полной уверенности в этом не было.

Гарри, который, как я уже говорил, отличался крайней практичностью, предложил, чтобы Фараон при свете луны вышел из лагеря и уселся за оградой в качестве своего рода приманки. При этом он уверял зулуса, что тому нечего бояться: мы успеем прикончить львицу раньше, чем она прикончит его. Однако, к удивлению Гарри, Фараон отнесся к этому предложению холодно. Он даже обиделся и отошел в сторону.

Тем не менее слова мальчика навели меня на одну мысль.

— Клянусь Юпитером! — сказал я. — Есть ведь больной вол! Раньше или позже, он все равно издохнет, так почему бы нам не использовать его?

Ярдах в тридцати слева от нашего скерма (если повернуться лицом к реке) торчал пень — остаток дерева, разбитого молнией много лет назад. За ним шагах в пятнадцати виднелись две группы кустов. Мне казалось, что лучше всего привязать вола к пню. Незадолго до захода солнца Фараон отвел к нему больное животное. Бедная тварь не знала, зачем это сделали. Началось длительное ожидание; костра мы не зажигали, поскольку хотели привлечь львицу, а не отпугнуть.

Тянулся час за часом, и, чтобы не уснуть, мы щипали друг друга (примечательно, кстати, сколь велико расхождение во мнениях о силе подходящего к случаю щипка между щиплющим и щипаемым). Однако львица не появлялась.

Наконец луна зашла, и тьма поглотила мир, как говорят кафры, но ни один лев не приблизился, чтобы пожрать нас. Мы ждали, не решаясь сомкнуть глаза, и только с рассветом, полные горечи, позволили себе немного отдохнуть.

Утром мы отправились на охоту — не потому, что нам хотелось, для этого мы чувствовали себя слишком подавленными и усталыми, просто у нас кончилось мясо.

Часа три, если не больше, мы бродили под палящими лучами солнца в поисках добычи, но без результата. По неведомым причинам дичь в этой местности перевелась, хотя двумя годами раньше, когда я побывал здесь, крупных животных, за исключением слонов и носорогов, была тьма. Теперь тут водились толькольвы, притом во множестве, и я думаю, что они стали такими свирепыми именно потому, что дичь, которой они обычно питаются, куда-то откочевала. Как правило, лев, если его не беспокоить, довольно мирный зверь, но голодный лев опасен почти так же, как голодный человек. Я слышал самые разноречивые суждения о смелости или трусости льва, но мой опыт показывает, что, в сущности, все зависит от состояния его желудка. Голодный лев не останавливается ни перед чем, а сытого легко обратить в бегство.

Ну так вот, мы шли и шли, но не видели решительно ничего, даже антилопы дукер. Вконец усталые и раздраженные, мы перевалили через гребень крутого холма, направляясь обратно к лагерю. Тут я застыл на месте, потому что ярдах в шестистах от меня показался самец благородной антилопы куду. Его прекрасные, изогнутые рога четко выделялись на фоне голубого неба. Как вы знаете, у меня зоркий глаз, и даже на таком расстоянии я отчетливо различал белые полосы на его боку, освещенные солнцем, и большие заостренные уши, которые шевелились, отгоняя мух.

Что ж, прекрасно; но как до него добраться? Нелепо рисковать выстрелом с такой дистанции. В то же время при подобном рельефе местности преследовать дичь, да еще с наветренной стороны, бесполезно. Я решил, что единственный шанс — сделать крюк в милю или около того и подкрасться к куду с другого бока. Я подозвал Гарри и объяснил ему, что нужно делать. Но тут куду избавил нас от трудов, со скоростью ракеты ринувшись вниз по склону. Не знаю, что его напугало, но только не мы. Быть может, внезапно появились гиены или леопард — в тех местах леопардов называют тиграми. Так или иначе, куду бросился вскачь. Клянусь, что никогда не видел такой быстроногой антилопы. Я забыл о Гарри и выразился довольно крепко, но, право же, в тех условиях это было извинительно, тем более что Гарри увлеченно следил за скачками прекрасного животного. Вскоре оно исчезло за кустами, потом показалось снова шагах в пятистах от нас и продолжало мчаться уже по сравнительно ровному месту, усеянному камнями. Куду преодолевал препятствия огромными прыжками, смотреть на них было одно удовольствие. Вот я и наслаждался этим зрелищем, но, повернувшись к Гарри, с удивлением увидел, что он вскинул винтовку к плечу.