Читаем без скачивания Темная сторона Англии - Алексей Лукьяненко

— Хорошо, — после долгого раздумья я подвел итог ее откровения. — Давай попробуем. С чего начнем?

— С того, что заберем мои вещи…

О чем я думал, когда шел на эту квартиру? Хороший вопрос. Спустя много лет, когда я вспоминаю об этом, у меня все равно нет ответа. Да я вообще не понимаю, как согласился туда идти. Подумать только! С голыми руками поперся в наркоманский притон!

Нужная нам дверь была не заперта. Просто прикрыта. Ленка тихонько нажала на ручку и обернулась:

— Будь осторожен. Скорее всего, они все в отрубе. Но если кто-то выйдет, не жди. Будет приближаться — бей. Он потом все равно ничего не вспомнит.

— Хорошо. — Я застегнул все молнии на куртке и переложил мобильник в карман штанов.

Она приоткрыла дверь, тихонько вошла и кивком головы позвала меня в квартиру. Я вошел и при свете единственной лампочки увидел разломанные полы, межкомнатные двери с выбитыми стеклами и почувствовал жуткую вонь немытых тел. На стенах маркером были изображены какие-то чудовища, а на внутренней стороне входной двери был нарисован рогатый черт и написано: «Добро пожаловать в ад!» Ленка прошмыгнула в темную комнату и буквально через секунду выскочила с сумкой и двумя пакетами.

— Все, уходим! — Она потащила меня за рукав в коридор.

Я оглянулся и увидел, как из комнаты, пошатываясь, вышло какое-то бледное лохматое существо в рваной одежде, заросшее щетиной, с черными кругами под глазами, по-видимому, пытавшееся понять, кто же был в его комнате и что именно унес. Вид у него был как у восставшего из могилы зомби из фильма ужасов. Мы не стали дожидаться лифта и по лестнице рванули вниз.

— Ну, видел? — спросила она меня, когда мы сели в машину и выехали со двора. — Я не стану такой…

Что, говорите, видели кино про наркоманов? Про то, как они переламываются? Ха! Я думаю, что эти фильмы снимают люди, большинство из которых только слышали про этот процесс. Если бы все, через что мне пришлось пройти в течение следующего месяца, заснять на камеру, это без труда взяло бы первый приз в Каннах за лучший фильм ужасов, даже в номинации немого кино.

— Не верь мне, что бы я тебе ни говорила, ни одному слову. — Каждый вечер начинался с инструктажа. — Я буду кричать, рыдать, умолять, говорить, что умираю, что мне нужно на улицу, потому что мои родители погибли в автокатастрофе. Не верь ничему. Если я буду рваться ко входной двери, бери ремень и связывай меня по рукам и ногам. Я буду орать и вырываться, но утром я скажу тебе «спасибо».

И наступала ночь. Это было самое ужасное время. Ангел превращался в черта. Трудно описать то, что происходило в ее комнате. В реальности это было похоже на эпилепсию в самой тяжелой форме. Временами мне приходилось держать ее, чтобы она не убилась обо что-нибудь, а временами действительно вязать по рукам и ногам. Через несколько дней я понял, что ситуация с каждым разом становится все хуже, и после работы поехал в центр помощи, чтобы поговорить с каким-нибудь врачом.

Это было ужасное место. Мрачное и тоскливое. Тени в больничных пижамах, бродящие по коридорам с пустым взглядом, и медсестры, в глазах которых крупным шрифтом написано, как же их достало это царство теней. Я спросил, где мне найти главного врача. Мне показали.

Открыв дверь, я увидел довольно молодого доктора, сидящего за столом.

— Здравствуйте, есть проблема. — Я не знал, как мне удачнее построить разговор.

— Здесь практически у всех проблемы. — Он улыбнулся и показал мне на стул. — Рассказывай.

Мы проговорили минут двадцать. Я рассказал про тот ужас, который происходит у меня дома, про то, что я уже не соображаю, что мне делать дальше. Про то, что я уже по уши ввязался в жуткую историю и что на сегодняшний день у меня в квартире находится «старый тяжелый чемодан без ручки», который и нести тяжело, и бросить невозможно.

— Колоть умеешь? — Доктор вопросительно посмотрел на меня.

— Да. Мать — медработник. Еще в детстве научила.

— Будешь возить ее на капельницы. Тебе, наверное, надо анонимно?

— Конечно. Меня тут полгорода знает в лицо.

— Значит, будешь привозить ночью. После двенадцати часов. Мы будем промывать ей кровь капельницами, а ты дома, как только ее начнет ломать, будешь колоть обезболивающее, но не больше трех ампул в сутки. Лекарства и шприцы я тебе дам. Визит 500 рублей. Мне.

— Как долго надо будет ездить?

— Пока окончательно переломается. А потом начнется второй этап. Но об этом потом.

— Хорошо. — Я встал, задвинул стул и подошел к двери.

— Послушай… — Доктор сделал длинную паузу. — Ты только не делай на нее ставок на будущее. И не вздумай заводить с ней семью. Она может свалиться обратно в любой день. Даже через пять, шесть или десять лет.

— Да она мне вообще никто, — резко отпарировал я.

— Тогда я не понимаю, что ты тут делаешь… Ладно, дело твое. После полуночи жду.

…Дежурная сестра с недовольным видом открыла входную дверь:

— Чего вам?

— Я договаривался с доктором.

— А-а-а, — протянула она. — Анонимно? Ну входите. — Она показала, куда нам пройти и где мне можно подождать окончания процедуры. Ленку она отвела в отделение, а вернувшись, подошла ко мне и с сочувствием спросила:

— Сестра? Родственница?

Я отрицательно помотал головой.

— Девушка?

— Нет. Так, случайно познакомился.

— И оно тебе надо? — Медсестра сделала удивленное лицо.

— Она попросила помочь.

— Что, вот так, прямо на улице?

— Ну практически…

— Ты реально безумный. — Она развернулась и, уходя по коридору, крикнула в темноту: — Надя, хочешь посмотреть на сумасшедшего? Иди сюда! Он за свои деньги привел лечить совершенно незнакомого человека!

Из соседней двери появилась сестричка пенсионного возраста, подошла ко мне, взяла за руку и, посмотрев в глаза, тихонько сказала:

— Мы знаем про тебя. Доктор рассказывал. Ты молодец, сынок. Побольше бы таких людей…

Две с половиной недели каждую ночь мне приходилось ездить в эту клинику. Каждый раз я заводил Лену на второй этаж в процедурный кабинет, а приехав к дому, заносил на себе в квартиру, потому что после капельницы и успокаивающего укола идти она вообще не могла. Персонал клиники ходил смотреть на меня как на восьмое чудо света. Многие спрашивали, кто она мне, и, получив ответ, что никто, задавали вопрос, зачем тогда я это делаю, а потом, покрутив пальцем у виска, уходили обратно в свои кабинеты. Это было тяжело, но каждой ночью я видел, как Ленкины мучения становятся все меньше. Я видел, что все, что мы делаем, не зря, что постепенно она становится тем самым нормальным человеком, каким хотела быть. И вот наступил день, когда врач в своем кабинете сказал мне:

— Ну все, я вам более не нужен. Теперь только реабилитация. Побольше гуляй с ней, занимай ее чем угодно, нужно сделать все, чтобы она даже не думала про это дерьмо. И постарайся не оставлять ее одну. Иначе в один момент все, что мы с тобой сделали, может накрыться медным тазом. Вот телефон хорошего доктора. Он может заняться ею дальше.

— Я хочу вернуть ее родителям потому, что в любом случае не могу дальше возиться с ней. У меня своя жизнь, а она начинает привязываться ко мне, понятно, что я не смогу ответить ей взаимностью.

— Естественно, она к тебе привяжется. Ты же сделал для нее больше, чем все остальные вместе взятые. Они бросили ее, а ты вытащил, и теперь ты для нее царь и Бог.

— Я не хочу быть для нее Богом. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Только помирю с родителями. Надеюсь, они смогут принять ее обратно.

— А вот это еще не факт…

Вечером я долго не мог уснуть. Все происшедшее казалось каким-то диким нечеловеческим кошмаром. Радовало только то, что у этого кошмара был хороший конец. Утром надо было как-то начинать тему примирения с родителями. Я лежал с выключенным светом и обдумывал, как построить завтрашний разговор. И тут в коридоре послышались тихие шаги. Дверь в мою комнату приоткрылась, и в нее протиснулась Ленка. Она шмыгнула ко мне под одеяло и, не дав мне опомниться, прижалась, обхватила руками и ногами и зашептала на ухо:

— Можно я сегодня останусь с тобой? Мне так страшно одной в этой темной комнате. А с тобой так хорошо и спокойно. Я уже так привыкла, что, когда я засыпаю, ты сидишь рядом со мной на кровати. Можно я сегодня останусь здесь?

Здрасьте. Приехали. Ну не колоть же ей снова успокоительное, в конце концов. Все, решено, утро начнется с возвращения в семью, а то завтра она меня точно попросит заняться с ней сексом. Я подождал, пока она засопит, и отвернулся к стенке. Этот роман в мои жизненные планы совершенно не входил.

Утро выдалось тяжелым. Лена сразу же поняла, что если разговор пошел о родителях, то ей придется жить без меня.

— Ну мы же можем быть вместе! — выкрикнула она во весь голос, после того, как я сказал, что ей нужно возвращаться в семью. — У нас с тобой будет своя семья!