Читаем без скачивания Корабль уродов - Ксения Таргулян

Периодически, вспоминая жизнь в Замке, Вренна пыталась сравнить, что же ей больше по душе — свобода, толпа и ягоды или кораблисты, тишина и убийства? Выходило так на так. Здесь одни преимущества, там другие. Хорошо бы совместить, конечно — скажем, ночные улицы, небольшая свита из кораблистов, ее родной Замок с просторной спальней и библиотеками, анфилада холодильников с любыми деликатесами, а где-то в отдалении — вот эта квартирка со взрослыми и детьми, к которым можно иногда наведаться в гости.

Но объединяться старый и новый образы жизни не желали (да и выбора на практике у Вренны не было) — так что все эти идиллии оставались только в голове.

Среди однозначных минусов жизни в Сплинте, помимо толпы и тесноты, был еще один — по имени Алексей. Он мог бы вызвать в ней и уважение — ну, как избранник матери, как отец семейства — если бы не начинал читать ей наставления и не пытался указывать, что делать. Отдельные перепалки между нею и Ринским вскоре переросли в холодную подпольную войну, которую оба из заботы и предосторожности старались скрывать от Алиты. Незачем ей знать, расстроится. Расстроится — а может и встать на сторону соперника.

Война выражалась в следующем: Алексей пытался равнять Вренну на обычную семнадцатилетнюю девушку, члена семьи, свою приемную дочь, и предписывать ей все полагающиеся атрибуты, включая мытье посуды, заботу о младших братьях-сестрах и даже подготовку к поступлению в институт. Вренна защищалась или атаковала по настроению: игнорировала, намеренно портила работу (например, била посуду или ссорилась с людьми, с которыми Алексей хотел, чтоб она наладила отношения), смеялась над ним. Коронный же ее номер и главное оружие было отвечать ему той же монетой. Выслушав тирады о необходимости быть коммуникабельной, она притворялась, что находится в своем Замке, а он случайно заблудший туда путник, которого она, так и быть, до сих пор не убила. Алексей не понимал, что это — игра или помешательство, и это приводило его в нервное, почти параноидальное состояние.

Иногда тихо варящаяся, крадущаяся вражда всё же вскипала, пенилась и выливалась на плиту мелкими семейными скандалами. Но даже это не разрушало видимости спокойного и естественного сосуществования пятерых человек под одной крышей. Чего нельзя сказать о нутре этой новоявленной семьи. В своих истоках она стояла на нетвердых, пошатывающихся ногах, и рано или поздно должна была распасться обратно на составляющие: Вренну с одной стороны и счастливое семейство — с другой.

И конфликт, давший этому распаду терминальный импульс, случился одним жарким будним днем в начале августа. Алита сидела с дочерью в детской, Алексей был, как обычно, на работе, а Вадим, без пяти минут школьник, уговаривал Вренну пойти с ним на улицу. Сперва он просил мать, но та была занята с девочкой, и он ухватился за последнюю надежду:

— А со мной пойдет Вренна.

— Да ее не вытащишь на улицу, — улыбнулась Алита.

— А если вытащу — можно?

Мать пожала плечами:

— Ну погуляйте, если уговоришь ее.

И мальчик рванул в гостиную, ставшую еще и спальней Вренны, и преданно заглянул сестре с глаза. Ей совершенно не хотелось выходить — более того, она дочитала до такого интересного момента!.. Но в последнее время она всё больше привязывалась к этому сорванцу и теперь просто не смогла ему отказать.

— Разве что ненадолго, — сдавшись, вздохнула она, и хитрец возликовал.

Они отправились на детскую площадку в нескольких кварталах от дома, и Вадим полез на качели, согнав оттуда мальчика помладше, а Вренна уселась на скамейке и вернулась к прерванному чтению. Когда через полчаса она оторвала глаза от книги, брата на игровой площадке не было. Недоумение сменилось ужасом, ужас — апатией… Вренна обошла площадку, подозрительно вглядываясь в лица детей, посмотрела на мамаш, сидевших по кругу на разноцветных лавках, но подойти к ним и заговорить не решилась.

С нарастающей тревогой она облазила дворы и переулки, пристающие к игровой зоне, снова прошла между горок и лесенок на площадке и даже спросила пару женщин — но всё безрезультатно. С ужасом Вренна осознала, что следующий шаг — это сообщить о пропаже матери.

Не прошло и двадцати минут, как на месте была тяжелая артиллерия — Алексей, Алита и Аня в коляске, потому что оставить ее было не с кем. Вренна описала произошедшее, добавив, впрочем, что вполне следила за мальчиком и только ненадолго отвлеклась. Вчетвером они дважды повторили ее маршрут, расспросили всех, кто был на площадке, дошли до дома и вернулись обратно, но максимум чего они добились — это «Ну да, кажется, я видела такого мальчика тут пару часов назад, но нет — я не знаю, куда он ушел».

Наконец, на третьем обходе, Алексей не выдержал. Он резко остановился и уставился на Вренну:

— Скажи, это вообще имеет смысл?

— Что? — она отшатнулась. — Искать его? Ну, я надеюсь…

— Вадя никогда не уходил без спроса! Никогда! Что ты сделала с моим сыном?!

Хотя в глубине души она и предполагала такое развитие событий, его обвинение кольнуло неожиданно и сильно, отозвавшись почти физической болью. Вренна изумленно смотрела в глаза отчиму, наливаясь обидой и адреналином и чувствуя, как раздуваются ноздри и расширяются зрачки.

— Алек! — запоздало воскликнула Алита — с укоризной и давно уже мокрыми глазами.

— Я не верю в ее историю, я не верю, что он просто исчез!

Аня захныкала в коляске, и Алита, грозно глянув на мужа, принялась успокаивать ее. Вренна продолжала молчать: ничего нового в свое оправдание она сказать не могла.

— Пригрели змею на груди! — разбушевался несчастный отец.

— Да я к вам не напрашивалась! — взорвалась Вренна. — Вы вообще похитили меня! Так что сами во всём виноваты.

— Она призналась, — с ужасом констатировал Алексей.

— Нет! — рявкнула Алита.

Вренна закатила глаза.

Девочка в коляске заходилась удушливым плачем. Алита в смятении переводила взгляд между всеми троими.

— Алек, пожалуйста, иди домой с Аней…

— Я не!..

— Пожалуйста! Ее нужно покормить и успокоить в привычной обстановке, а оставлять тебя с Вренной сейчас я боюсь. Отправляйся с ней домой, а мы продолжим поиски.

Неохотно Алексей согласился. Алита и Вренна двинулись дальше по закоулкам вокруг детской площадки, громко выкрикивая имя мальчика и не глядя друг другу в глаза. Через четверть часа позвонил Алексей со словами «Он дома».

Как выяснилось, Вадим играл в догонялки и убежал довольно далеко от площадки. Когда он вернулся, Вренны там не было — она ушла искать его в соседние переулки. Немного поразмыслив, Вадим пошел домой, но заблудился. Тогда, пережив короткий приступ паники, он вспомнил, чему его учили, и спросил дорогу. «Бедный заблудившийся малыш», — подумали люди и проводили его до самого подъезда. Там он зашел вместе с соседями, безуспешно трезвонил в дверь, а потом час с лишним сидел под нею, рассудительно полагая, что когда-нибудь же родители вернутся.

Этот счастливо завершившийся драматический эпизод тем не менее пробил брешь в отношениях внутри семьи, и еще много ругани прозвучало в тот вечер. И хотя на следующее утро страсти поутихли, и каждый не понимал, как вчера ему приходили в голову такие слова и мысли, на подкорке эти самые слова остались — и вскоре дали корни. Вренне не место здесь.

— Ах, ну раз домой ты меня не пускаешь — тогда я уеду к Джеку! — воскликнула она в разгар спора в тот вечер, и против ее воли эта идея получила развитие. Будучи в состоянии контролировать свою речь, она ни за что бы не бросила таких слов. Мало того, что он мог быть опасен — она просто из принципа не стала бы признавать свою лояльность к нему. Она заслуженно ненавидит его, вот и всё. Но — сказанного не воротишь, и теперь идея витала в воздухе. Единственное, чего не хватало для ее осуществления, было согласие Джека, но, к удивлению Алиты, получить его оказалось чертовски просто. Стоило ей позвонить ему — и дальнейшее он практически сделал сам. Поменять местами пару реплик — и вышло бы, что это он зовет Вренну, а не она, Алита, предлагает ее забрать.

Перед отъездом Вренны Алита решила, что дочери было бы неплохо самой поговорить с Джеком по телефону, прежде чем встречаться вживую, но то, что вышло из этой идеи, разговором назвать было трудно.

— М… Алло?

— Да.

Вренна держала трубку у уха в скептическом ожидании. Минуту или больше.

— Твоя мать говорит, ты до сих пор не веришь, что в Замках нынче опасно? — наконец нашелся Джек.

— Ну не верю.

— Ну зря. Всё это правильно. Кораблисты бунтуют. Бунт на корабле.

И снова долгое молчание.

— Ты здесь? — осторожно позвал Джек через полминуты.

— Да, Джек. Я поняла, — она помолчала. Горько улыбнулась, прижимаясь к трубке щекой: — А ты всегда говорил, проклятье не разрушить.