Читаем без скачивания Татуировка герцога - Майя Родейл

— Скандал отлично продается, — машинально заметил Найтли. На этом принципе он построил свою постоянно разрастающуюся газетную империю.

— А такой материал, когда опубликован, становится скандалом, — прошептала себе под нос Элиза.

Аннабелл Свифт, ведущая колонку советов, самая милая девушка на свете, сочувственно кивнула.

— Скандал обычно говорит о многом, — заметила Джулиана, когда собрание быстро завершилось.

— Да уж, — добавила Софи. С тех пор как она вышла замуж за герцога Гамильтона и Брэндона, обладателя сразу двух титулов, Софи время от времени писала о свадьбах, которые ненавидела, в своей колонке «Мисс Харлоу о браках в высшем свете». Но чаще писала о моде, которую любила.

— Спасибо вам обеим за рекомендательные письма, — начала Элиза, и ее богатые титулованные подруги рассмеялись. Без подобных писем на работу служанкой не устроиться. Элиза продолжала: — Экономка была потрясена, что особа с моими столь безупречными качествами пожелала променять труд в ваших домах на работу у герцога Уиклиффа.

— Мало она знает… — пробормотала Софи.

— Я ужасная горничная, но никто не горит желанием занять мое место, — продолжала Элиза. — Похоже, репутация герцога отпугнула всех, кроме самых отчаявшихся претенденток, а слухи о долгах распугали остальных. Так что мне повезло.

— Да, хорошую прислугу трудно найти, — сочувственно проговорила Джулиана.

— Все будут рваться на работу в этот дом, когда напечатают твою статью о татуированном герцоге.

— Статью, которая наводит на мысль, дорогая Элиза: а как ты узнала о татуировках? — многозначительно заметила Джулиана.

— Думаю, все умирали от любопытства, но не посмели спросить, — добавила Аннабелл.

— Мне довелось увидеть герцога в ванне, — сказала Элиза, но эти слова объясняли далеко не все. Они не передавали колеблющиеся огоньки свечей, поднимающийся от горячей воды пар, то, как она опустилась на колени и водила пальцами по извилистым линиям татуировки.

— Боже мой! — ахнула Аннабелл. — И он не пытался воспользоваться ситуацией?

— Нет, — запнувшись, сказала Элиза — ведь их губы были достаточно близко для поцелуя. — Я просто проскользнула в комнату, чтобы оставить чистую одежду для его светлости.

— Это лишь вопрос времени. Герцоги Уиклиффы — знаменитые повесы и славятся тем, что любят позабавиться с горничными.

— У меня столько домашней работы, что на это нет времени, — с каменным лицом объявила Элиза. — А к вечеру я просто выдыхаюсь.

— Ты говоришь как типичная жена, — улыбнулась Джулиана.

— Каков он на самом деле? — спросила Аннабелл. — Приятный?

— Приятный — неподходящее слово, — ответила Элиза, — учитывая, что он, по слухам, был пиратом. Его болван-кузен сболтнул, что герцог ублажил весь гарем за одну ночь.

— А, так он не из тех твоих заурядных джентльменов, о которых ты рассказываешь, — заметила Джулиана, блеснув глазами.

— Значит, он красив, — с легкой завистью сказала Софи. — Судя по рассказу, это так. Да, нет ничего лучше красивого герцога.

Он определенно не красавец, есть что-то резкое в скулах, небритых щеках и длинных волосах, небрежно завязанных сзади в косичку. И его взгляд… слишком проницательный и дерзкий.

— Да, красив в известной степени… но у девушек от него дух захватывает.

— Осмелюсь предположить, что традиция Уиклиффов продолжится в ближайшие дни, — пробормотала Джулиана.

— Или ночи, — добавила Софи.

— Я же говорила, что слишком занята и устала, — отмахнулась Элиза, хотя это была не вся правда.

— И когда мы познакомился с этим герцогом? — поинтересовалась Джулиана. — С этим скандальным герцогом?

— Я не заметила у него обилия визитных карточек и приглашений. Но уверена, что тебя он примет, — ответила Элиза.

Никто не приезжал к герцогу с визитом, кроме этого болвана, кузена Бэзила. Писем он тоже не получал. Элиза думала, что у его дверей выстроится очередь желающих свести с ним знакомство — в конце концов, он герцог, — но, казалось, по Лондону уже разошлись нелицеприятные слухи о нем.

— Мы не можем явиться к нему, — мрачно сказала Софи.

— Нарушение этикета. Скандал. Рассерженные мужья. И так далее, — пояснила Джулиана.

— Ах да. — Элиза вспомнила, какая пропасть разделяет ее, дочь актрисы и драматурга, и ее подруг, герцогиню и графиню. В их жизни столько докучных светских правил, которыми она себя никогда не обременяла. — Какая жалость. Я бы с радостью понаблюдала за вашим разговором.

— Мы устроим вечеринку и пригласим его, — предложила Софи.

— Непохоже, что он склонен к светской жизни, — заметила Элиза.

Большую часть времени герцог проводил в запертой комнате — интересно, что он там делает? — или в личном кабинете, среди карт, книг и записей, в которые Элиза горела желанием заглянуть. Он ел вместе со своим одноглазым и одноруким другом Харланом и все остальное время посвящал работе.

— Таинственный татуированный отшельник-герцог… — вздохнула Аннабелл. — Горничная, ведущая двойную жизнь… Настоящий сюжет для романа.

— Если не считать того; что мытье полов не укладывается ни в какие представления о романтизме, — рассмеялась Элиза.

Глава 5, в которой рассказывается о романтичном

На следующий день Элиза скребла полы в холле, напрочь забыв о всяком романтизме. Неподалеку в буфетной дворецкий Саддлер полировал столовое серебро. Дверь была приоткрыта, так что, если служанка станет лениться, он услышит. К тому же у дворецкого, как уже выяснила Элиза, была скверная привычка неслышно появляться в тот момент, когда она останавливалась, позволив мыслям отвлечься от работы.

И все же не дворецкий был у нее на уме.

Его светлость прошел мимо, и Элиза провела следующий час, вновь и вновь переживая те семь секунд, за которые он широким шагом прошел через холл из гостиной в библиотеку, бесстыдно разглядывая ее.

Когда герцог появился, она стояла на четвереньках. Растрепавшиеся волосы лезли в лицо, щеки раскраснелись от пара, поднимавшегося от ведра с горячей мыльной водой.

Он не игнорировал ее, как полагалось по этикету. Элиза слышала, что в некоторых домах требуют, чтобы слуги при появлении хозяев поворачивались лицом к стене.

Вместо этого герцог позволил себе столь вольный взгляд, что его можно было счесть грубостью. Будь у нее дочь и если бы какой-нибудь мужчина прошелся подобным взглядом по ее груди, спине, выпуклости ягодиц, она бы задала ему трепку.

Взгляд был такой бесстыдный, такой дерзкий, что Элиза физически ощущала его. Часом позже она все еще чувствовала этот взгляд, его жар, возмутительное озорство и тайное удовольствие.