Читаем без скачивания Девочка со скрипкой (СИ) - Артемьев Юрий

* * *

Я закончил свою пламенную речь, но продолжал тяжело дышать, смотря куда-то за спину хозяина квартиры, в кухонное окно. Там, за окном были видны зелёные деревья. Их раскачивал сильный ветер. Ветки гнулись под его напором. И как мне кажется, собирался дождь. Потемнело небо, скрываясь за чёрными тучами… Я замолчал…

Молчал и Натан Левин. Он тоже, скорее всего, был атеистом советского воспитания. И вряд ли у него был такой доступ к религиозным источникам как у меня. Ведь во времена, когда не было интернета, читали на бумаге. И даже некоторых сажали в тюрьму за хранение кое-каких запрещённых бумажных книг. Но даже и без такого знания религии, было видно, что его проняла моя речь…

А потом за окном сверкнула яркая вспышка молнии и прогремел гром. Да не просто гром… Звездануло так, что если бы во дворе стояли машины из моего будущего, то ещё минут десять бы орали на разные голоса сирены противоугонных сигнализаций. Я сам чуть не дёрнулся… А может и дёрнулся от такого внезапного грохота. Но мой собеседник этого не заметил. Потому что он просто упал на колени и схватив меня за руки, стал говорить, глядя мне прямо в глаза:

— Инга! Инга Я с тобой! Я тоже хочу отомстить! Я их голыми руками рвать буду…

— Дядя Натан! Ты чего? Вставай! — мне стало не по себе.

Что я творю? Что вообще сейчас произошло? Что это за на фиг мистика такая? Я толкаю речь о праведной мести и гневе божьем. И тут же с небес доносится в виде одобрения моих слов гром и молния! Или как говорят в таких случаях немцы: Donner wetter! Переводчики частенько переводят это как «Чёрт возьми!», но на само деле это переводится как «Грозовая погода» ну или буквально: «Гром и молния!».

Вот и сейчас гром и молния стали неплохим окончанием моего воодушевлённого монолога. Возможно, что вспышка молнии ещё и лицо моё осветило не хило так… Мне же не видно…

Не знаю, о чём подумал Натан Борисович, но он явно вдохновился. Судя по его глазам, умирать он явно передумал.

И что мне теперь с этим делать? Блин. Я старый циник. Я ведь сейчас думаю о том, как использовать этого несчастного человека в своих целях. Или нет? Может, я наоборот спасаю его от безысходности и дарю ему новую цель в жизни, а заодно ещё и желание жить… Но всё-таки, что же мне со всем этим делать? Конкретно… Здесь и сейчас.

— Натан Борисович! Встаньте! — мой голос становится более смелым, и в нём заиграли металлические нотки. Я кажется, знаю что делать. Теперь знаю. — Давайте поговорим.

* * *

Внутри меня всё кипело. Я ещё не отошёл от своей пламенной речи. Видимо адреналин у нас с Ингой на двоих. И горячность моего сознание, неплохо так разогрело внутренности нашего общего тела.

Неожиданно, даже для меня, вдруг «проснулась» моя вторая «Я» — Инга:

— Что ты творишь? Зачем ты так над ним издеваешься? Он же несчастный, больной человек! А ты…

— Так надо, Инга! Я хочу его спасти.

— Да? А мне показалось, ты хочешь воспользоваться им. Попользоваться его квартирой и…

— И это тоже. Не отрицаю. Но в первую очередь — помощь нужна ему.

— Чем?… Чем ты можешь ему помочь?

— Знаешь… Иногда, когда человек впадает в истерику, то лучшая помощь ему — это оглушительная пощёчина.

— У него истерика?

— Да! Да, блин… Затянувшаяся истерика.

— …

— У него были объективные причины для этого. Гибель близких, дорогих и любимых людей — это трагедия. И я его понимаю. Но… Он сломался… Он потерял свою цель в жизни… Он потерял смысл жить. И он не хочет жить…

— Но он болен. Это же рак…

— Не факт. Не обязательно рак. Из его слов я понял, что врачи только подозревают у него рак. А у него может просто сильная пневмония, на фоне ослабления организма. У него иммунитет подорван депрессией. Возможно он сильно простудился тогда… И потом, ты видела, что у него дома даже есть нечего. Ты знаешь, как он питался всё это время? От нерегулярного и некалорийного питания его организм сильно ослаблен. Ну и естественно все болезни мира… Вирусы, бактерии только и рады были напасть на его ослабленное тело. А он не борется с болезнями. Возможно даже не хочет бороться. Он не хочет жить… Но я его заставлю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Как?

— Я дам ему цель!

Глава 6

Мне удалось немного успокоить возбуждённого Натана. За окном продолжал бушевать дождь. Уже был вечер. День был достаточно суматошный и пора бы уже было на боковую. Хозяин квартиры постелил мне на единственном диване свежую постель. Нашёл чистое бельё где-то в забытых ранее и вот уже с полгода неразобранных вещах. Я даже не подумал, где будет спать сам Левин, как меня уже сморил сон. Засыпая, я слышал, как он слегка гремел на кухне. Мыл посуду…

* * *

Проснулся я утром от того, что солнце светило мне прямо в глаза через незашторенное окно. С занавесками Натан Борисович тоже не заморачивался.

Его нигде не было. Я посетил и санузел, и кухню… везде было ЧИСТО! Он что, всю ночь убирался? Ванная комната, конечно, не блестела, но была приведена в относительный порядок. И даже сама ванна была помыта. На кухне не было ни одной грязной тарелки или чашки. Всё аккуратно стояло на проволочной полочке-сушилке. Висело свежее кухонное полотенце. А где сам хозяин? Ванная, кухня, коридор, комната… Больше в однокомнатной квартире спрятать взрослого человека было негде. Куда он делся?

Стоп! А где моя сумка? Я её вчера повесил в ванной, когда мылся под душем. А после этого… Мы сидели на кухне, разговаривали… Потом? А потом я лёг спать… И где моя сумка?

А-а! Вот она! Стоит за диваном, ближе к окну…

Так-так… Сумка почему-то стала легче. Роюсь внутри… Отсутствует, лежащий на дне под одеждой сидор. А в нем… Ну а в нём было два Нагана с глушителями, и больше ста штук патронов для них. Оба на… Это что же такое происходит? Добрый дядя Наташа нашёл у девочки Инги оружие и побежал сдаваться в милицию? Вроде не похоже на него. Такой с виду порядочный интеллигентный еврей, да ещё к тому же и музыкант…

Вопрос разрешился буквально через полчаса. Натан Борисович вернулся с авоськой еды. Там было и молоко в треугольных пакетиках, и свежий хлеб. Но, не это было главное…

Он побрился. И даже с тёмными мешками под глазами казался более свежим. И одет он уже был не так как вчера. Неновые джинсы. Рубашка, хоть и не глаженная, но видно, что чистая. Наверное, лежала где-то в вещах, ещё с той, прежней жизни…

— Доброе утро! Выспалась?

— Да! Спасибо!

— Завтракать будешь?

Его голос был не таким как вчера. Сегодня этот человек не был похож на больного. Просто усталый невыспавшийся человек. Но при этом бодр, и как бы полон сил… Даже самому странно видеть такую резкую перемену в человеке.

— Буду…

— Правда, повар из меня никакой, но яичницу я сейчас сделаю.

— Я только «За»!

А действительно, ведь я яичницу в этой жизни вроде бы даже и не ел. В интернате давали пару раз омлет. Но это был порошковый омлет стандартного образца для детских заведений. Я такой в прошлой жизни в детском саду ел. А вот яичницу… Не припомню.

— Натан Борисович…

— Инга! А зови меня так, как ты в детстве называла…

— Дядя Наташа?

— Ну, да. Когда ты вчера меня один раз так назвала. В душе просто потеплело… Эх, вернуть бы те времена.

— Увы! — возвращаю его на грешную землю… — Время не вернуть назад.

— Да! Ты права. — он снова взгрустнул.

Видимо я что-то не то сказал.

— Только давайте я так буду не при посторонних называть… Ладно?

— Хорошо!

— И давайте я займусь завтраком! Я всё же женщина!

— Но я буду помогать.

— Главное не мешать женщине на кухне…

* * *

На старой, но видимо в эту ночь отдраенной чугунной сковороде, я сделал глазунью из четырёх яиц. Жарил на сливочном масле. И к яичнице нарезав хлеба, наделал бутербродов тоже с этим сливочным маслом. Получилось вкусно. Запивая чаем завтрак, я как бы вскользь спросил дядю Наташу: