Читаем без скачивания По заданию губчека(Повесть) - Сударушкин Борис Михайлович

— Много болтаешь, старик, — оборвал его бородатый офицер с жирной, в складках, шеей. Угадав старшего, спросил у Лагутина: — Из Рыбинска?

Тот кивнул, тщательно вытер ноги об рогожу у порога.

— Как там?

— Пока тихо.

— Есть новости из Ярославля?

Лагутин пожал плечами, устало опустился на табуретку у самых дверей. Его уверенное поведение успокоило бородатого. Он кинул карту на стол, объявил:

— Ставлю на мизер, прапорщик…

Игра продолжалась. Фитиль в лампе коптил, но офицеры в азарте не замечали этого.

Один чекист прошел в дальний угол, сел на лавку под образами. Другой, словно бы наблюдая игру, притулился за столом.

В банке целый ворох денег: безликие желтые керенки, затертые думские ассигнации, роскошно отпечатанные тысячные «катеньки», золотые десятки с профилем последнего царя.

Лагутин разглядел под лавкой сложенные винтовки и цинковые ящики с патронами. Из соседней комнаты доносился храп, тяжелое сонное дыхание.

Выждав время, Лагутин вынул из колодки маузер, шагнул к столу:

— Руки вверх! Дом окружен! Ни с места!

Чекисты выхватили револьверы, нацелили их на игроков. Рассыпав карты, бородатый схватился за кобуру. Лагутин наотмашь ударил его маузером по голове. Тот ткнулся в стол. Увидев, как на карты течет кровь, остальные подняли руки. За печью скороговоркой бормотал молитвы хозяин дома.

Обезоружили и повязали тех, что спали. В соседнем доме тоже обошлось без выстрелов, бандитов взяли сонными. Ходики на стене показывали одиннадцатый час. Время еще было, Лагутин решил допросить Зелинского, его ввели в избу. Увидев обезоруженных офицеров, он выругался.

Лагутин прикрутил фитиль в лампе, спросил, какое задание было поставлено перед отрядом.

— Вешать большевиков! — огрызнулся Зелинский, выкатив глаза и задыхаясь от злобы.

— А точней?

— Точней отвечать не буду. Не успеешь, комиссар, в Рыбинск вернуться, как на телеграфном столбе будешь висеть.

— На «Арттрину» надеешься?

Разинув рот, словно брошенная на горячую сковороду рыбина, Зелинский еще раз выругался, дернул связанными руками.

Перед самым выездом в Покровку Лагутину позвонил агент Чека, внедрившийся в контрреволюционную организацию, сообщил, что назначено новое выступление, сбор их пятерки — в «Арттрине». Однако Лагутин понимал: в городе, вероятно, будут действовать несколько отрядов заговорщиков.

Но допрос Зелинского больше ничего не дал, офицеры тоже ничего не сказали. Тогда в соседнюю комнату Лагутин вызвал Буркина. Того била дрожь, руки то теребили рубаху, то подтягивали штаны.

— Слышал, о чем говорили офицеры?

— Ничего я не знаю, гражданин начальник, ей-богу! — мелко закрестился хозяин. — Изба у меня большая, вот они ко мне и заявились. А я завсегда за Советску власть.

— Эх, Буркин, Буркин. Придется и тебя арестовать.

Морщинистое лицо мужика перекосилось:

— За что?! — опустился он на лавку.

— Бандитов пригрел, вот за что.

— Господь с тобой, господин комиссар! На кого же я хозяйство оставлю? Никак нельзя меня арестовывать, господин товарищ, ведь всё хозяйство растащут.

— Да, своим-то горбом нажитое — и псу под хвост, — вроде бы сочувствуя, сказал Лагутин.

Буркин укоризненно покачал головой, прогнусавил, чуть не пустив слезу:

— Вот ведь сам понимаешь, а в тюрьму запрятать хочешь.

— Так ведь служба, — развел руками Лагутин.

Слушавшая этот разговор Варя посоветовала:

— А ты, деда, чем лазаря петь, вспомни, о чем Зелинский давеча говорил, когда к нему из Рыбинска этот бородатый вернулся. Вы меня еще на улицу выгнали.

— Кыш, Варька, ужо будет тебе! — не сдержал злобы Буркин.

— Варю пальцем тронешь — под землей найду! — пообещал Лагутин.

Хозяин сделал постное лицо:

— Да разве ж мы звери какие.

В окно ударил свет фонарей — к дому подъехал грузовик. Больше нельзя было терять ни минуты.

— Не хочешь, Буркин, говорить, собирайся!

Старик, как подхлестнутый, вскочил с лавки, поддернул штаны:

— Вспомнил, гражданин начальник! Бородатый Зелинскому передал, что штаб у них в Коммерческом училище будет, ругал шибко какого-то латыша, который станет вокзал брать. Не верю, сказал, выкрестам, все равно продадут. Больше я, ей-богу, ничего не слышал. Начали они говорить, что в Рыбинск ихний самый главный приехал, Борис Викторович, но тут Зелинский меня прогнал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В уездной Чека уже знали: один из организаторов мятежа в Ярославле — бывший военный министр Временного правительства Савинков. «Неужели к нам пожаловал?» — подумал Лагутин.

Прежде чем сесть в кабину, начальник особого отряда подозвал Варю:

— Крепко ты нам помогла. Увижу Игната — обязательно расскажу, какая ты храбрая. Узнает — на городских и смотреть не будет.

— Только бы жив остался, — смутилась девушка.

Рассекая фарами темноту, «форд» с чекистами спешил к Рыбинску, где вот-вот должен был вспыхнуть мятеж.

Но этот мятеж, еще не начавшись, был уже обречен…

4. Разгром

Как же получилось, что рыбинская организация «Союза защиты Родины и свободы» в четыреста человек была разгромлена в считанные часы?

Грузовик с чекистами подъехал к зданию биржи, заскрежетал тормозами. Лагутин выскочил из кабины, махнул водителю, чтобы ехал дальше, сам вбежал на третий этаж, где заседал Военный штаб города.

Коротко сообщив об аресте офицеров в Покровке, сказал членам штаба:

— В общих чертах план заговорщиков нам известен. Начало выступления — в три часа утра.

Словно по команде, все посмотрели на массивные напольные часы в углу комнаты — в темном деревянном футляре, с потускневшим, размером с поднос, медным циферблатом.

Была половина двенадцатого, а тяжелый маятник за стеклянной дверцей неумолимо отстукивал секунды, минуты.

Лагутин тоже взглянул на часы, продолжил:

— Не трудно догадаться, что главная цель мятежников — артиллерийские и пороховые склады.

— Пусть только сунутся! — резко проговорил председатель полкового комитета, коренастый, в новенькой гимнастерке под ремнем. — Досыта свинцом накормим, один раз уже угостили.

— Склады мы отстоим, — согласился Лагутин. — Но мятежники наверняка попробуют захватить центр города…

Близоруко прищурясь, секретарь укома Варкин сквозь толстые стекла очков строго посмотрел на Лагутина:

— Этого нельзя допустить. Что предлагает Чека?

— Блокировать известные нам места сборища заговорщиков — «Арттрину», Коммерческое училище и вокзал…

Военный штаб тут же распределил силы. «Арттрину» взяли на себя чекисты. Латышские стрелки должны были отстоять Красные казармы и — вместе с железнодорожниками — вокзал. Красногвардейцы заводов «Феникс» и «Рено» перекрывали улицы в центр города — Мологскую, Мышкинскую и Крестовую.

К Коммерческому училищу штаб решил послать красногвардейцев из молодежной организации имени Третьего Интернационала. Их командиру, высокому чернявому парню в рабочей тужурке, Лагутин наказал:

— Дам тебе, Иван, чекиста в помощь. Разведайте сначала, что делается возле училища, где офицерье собирается, чтобы всем отрядом на пулеметы не напороться.

— Тут мамаша одного нашего красногвардейца прибегала, товарищ Лагутин. Уговаривала к тетке в деревню уехать…

— Вроде бы не время по гостям разъезжать.

— Вчера она стирала белье на даче фабриканта Бойкова, слышала: сын хозяина, бывший подпоручик, говорил отцу, что сегодня, в воскресенье, как только откроется переправа, к ним на дачу будут прибывать гости из-за Волги.

— Ну-ну, — заинтересовался Лагутин.

— Хозяйский сынок страшно злой был, грозился всех городских большевиков на одну баржу загнать — и на дно. Вот мамаша и взбулгачилась…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Было ясно, каких гостей ждали на даче Бойковых: за Волгой, в деревнях и селах, скрывалось немало офицеров, ждавших своего часа.

На дачу послали взвод латышских стрелков, но заговорщиков там уже не было — осторожный Савинков перевел отряд в другое место, ближе к Мыркинским казармам.