Читаем без скачивания Схватка на дне - Валерий Самойлов

Наутро от троицы откололся Эдвард Бест. Причина этому была самая заурядная. Ему понравилась та самая хорошенькая блондинка, накануне проводившая оформление гостиничных номеров.

– Дело молодое, – с некоторой завистью прокомментировал седоголовый разведчик, когда они уже вдвоем прогуливались все по той же Карнтнер Ринг. – Но я проверю, Джеймс, все ли здесь чисто. Горничные, портье, проститутки – самые лучшие источники для вербовки. Они удачно играют на мужских слабостях, находя уязвимые места. На этом построена целая теория вербовки, но вам это вряд ли пригодится. У вас с Бестом узкая специализация – поиск подводных объектов. Все просто: опустил аппарат, нашел объект поиска, заснял его и можно преспокойно двигаться домой. Хотя, в дальнейшем, будем и поднимать небольшие фрагменты этих самых, русских объектов. Наука не спит, и вы в этом скоро убедитесь, когда окажетесь в доке под брюхом «Гоуст».

– Ясно, сэр, – согласился Бредли и добавил:

– Мне, в принципе, понятна сфера разведывательной деятельности. Ведь я и раньше соприкасался с ней, высаживая и эвакуируя агентов ЦРУ на прибрежных направлениях.

– У побережья СССР, если мне не изменяет память? – театрально произнес шеф военно-морской разведки, как будто он об этом где-то слышал, а не знал досконально.

– Точно так, сэр!

– Теперь вы будете не соприкасаться, а руководить разведдеятельностью… А скажите мне, Джеймс, – сменил он тему разговора.

– Как долго вы задержитесь в Вене?

– Собственно говоря, нисколько, сэр, – Бредли посмотрел на своего нового шефа, как бы испрашивая его предложения на этот счет и тут же услышал просьбу:

– В таком случае, если вы не возражаете, я бы отправился с вами в Германию прямо сейчас – надо доделать кое-какие дела по линии ВМС ФРГ. По дороге я подробно введу вас в курс дела.

– Какие могут быть возражения, сэр, – преданно ответил Бредли. – Я в вашем полном распоряжении.

– Замечательно, Джеймс! Тогда – в путь!

Они тут же одновременно развернулись в противоположную сторону и отправились в отель собирать чемоданы. Не прошло и двадцати минут, как от отеля отчалил военный «Вил-лис». Швейцар ещё долго кланялся в сторону отъехавшей машины, сжимая в руках очередные десять немецких марок – у Бредли по-прежнему не было мелких денег.

Что касается Беста, то он влюбился. Причем впервые в жизни. Но этому судьбоносному явлению предшествовали другие события, сформировавшие его как закоренелого холостяка. Конечно, сказалась служба – она забирала все его время без остатка. И чем выше была должность, тем меньше оставалось времени на личную жизнь. Но было и другое, о чем догадывались единицы – Бест старался ни с кем не делиться. Суть этого события состояла не в том, что ему не нравились женщины. Нет. Просто к сорока годам его образ жизни сложился таким образом, что ему уже не хотелось что-то и как-то менять, под кого-то подстраиваться. И единственным ему верным другом была мать, которая, рано овдовев, разделила свою любовь между ним и умершим мужем.

Несмотря на множество предложений от усыхающих по ней холостяков, она предпочла остаться одна с сыном. Бест понимал и ценил эту верность. Как ему не хотелось видеть кого-то, пусть даже очень хорошего на месте отца, так и ей не хотелось видеть «её», пусть даже очень добрую и красивую, рядом с сыном. Одно время, когда Эдварду исполнилось тридцать, он стал стопроцентно похож на её мужа. Она порой забывалась и засматривалась на него, вводя себя и сына в краску. Теперь же, в нынешнем возрасте, она смотрела на него с ещё большим восхищением и интересом, представляя, что таким был бы и её муж, доживи он до сорока лет. Прежде очень красивая, мать Беста сохранила все черты лица и фигуру. Они вместе прогуливались по набережной Бангора и люди оборачивались, провожая их добрым взглядом. Она ощущала эти взгляды и была им безумно рада, как, впрочем, и словам, непроизвольно вырвавшимся у одного из стариков, конкретно про неё: «Красивая старость!» Неужели, после всего этого, кто-то мог претендовать на её единственного сына? Да никогда!

Так ей хотелось. Но судьба распорядились по-своему. В далекой Европе, в маленькой Австрии, которую мать Беста по причине близорукости и на карте не смогла бы найти, её ненаглядный сыночек, как только увидел эту хрупкую белокурую красавицу, лишится дара речи. Он будто удав, впился в её необыкновенные темно-синего цвета глаза, смотрел на них, стоя рядом, и не мог сдвинуться с места словно загипнотизированный. Девушка, не понимая в чем тут дело, обращалась к нему то на немецком, то на английском, даже на итальянском языках. Однако, Бест оглох и не слышал её даже на родном языке. Он стоял напротив стойки регистратуры и откровенно любовался ею, как некой австрийской диковинкой. Но так не могло продолжаться бесконечно и он, наконец, опомнился. Бест осмотрелся по сторонам, как бы извиняясь за этакую беспардонность, и предъявил свой паспорт. Он забыл сообщить ей свой номер брони. Вместо этого, заметно волнуясь, что было для него, уверенного в себе командира субмарины, несусветно, он изрек:

– Если вы откажитесь встретиться со мной завтра же, после работы, я просто этого не вынесу.

Она стандартно, как это принято в дорогих отелях, улыбнулась, мельком взглянула на паспорт, отыскала его фамилию в списках забронированных номеров, и ответила прямо скажем не на лучшем английском:

– Давайте, для начала, я поселю вас в гостиницу. Пожалуйста, заполните бланк.

Бест одним махом заполнил бланк и нетерпеливо спросил:

– Так как? Могу я надеяться?

Девушка слегка покраснела. Вероятно, ей следовало сказать, что у них не принято разговаривать с клиентами на неслужебные темы. Но что-то начало происходить и с ней. Она опустила глаза. Потом слегка их приподняла, взглянула в серые, полные надежды, глаза Беста и неожиданно, может даже и для самой себя, сказала:

– Да. Можете.

Она ещё больше покраснела и позабыла достать ключ от номера. Бест быстро сообразил, что к чему и, помогая ей взять ситуацию под контроль, произнес:

– Спасибо! Ключ от номера… сдавать при выходе из отеля?

Она благодарно улыбнулась и, достав ключ, ещё раз, но пристально, взглянула в его глаза, сказав при этом:

– На ваше усмотрение, – и далее по трафарету:

– Желаю приятно провести время в нашем отеле.

Это было вчера. А сегодня, только распрощавшись с коллегами по разведке, Бест уже мчался по незнакомому городу, то и дело доставая из кармана записку, на которой были написаны сокровенные для него слова: «Центральный вход собора Святого Стефана. 12 часов. Эльза».

«Ее зовут Эльза! – мечтательно произносил про себя Бест. – Это схоже с именем моей любимой матери – Элизабет! Совпадение не случайно! Это явный знак судьбы! Они подружатся. Они должны подружиться, ну хотя бы ради меня».

Что на него нашло? И как это связать с устоявшимся образом жизни? Как отреагирует мать? Сейчас он не желал отвечать на все эти сложные вопросы. Бест летел на крыльях любви и для него настал тот самый момент истины, который в разное время ждет каждого мужчину и женщину. «Вот она желанная! – говорит он.» «Вот он – желанный! – говорит она.» И они соединяются в единое целое. Так на свете зарождаются семьи. А по сути, это и есть один из ответов на наивный детский вопрос: «Пап, а пап? А как я на свет появился?» Ответ, в данном случае, представляется так: «Однажды, когда тебя ещё не было на свете, я мчался по улице Карнтнер Ринг…»

Кто бы мог подумать? Эдвард Бест, американский капитан суперсекретного подводного атомохода «Гоуст», ненароком оказавшийся в прекрасной Австрии, будет мчаться сломя голову навстречу своей судьбе по этой самой Карнтнер Ринг, спутав эту улицу с перпендикулярной ей Карнтнерштрассе, которая как раз и выводила к месту встречи. Поплутав по незнакомым улицам, он всё же выйдет на правильное направление и окажется в указанном Эльзой месте у собора Святого Стефана.

Собор виден издалека. Его восьмигранный шпиль оригинальной конструкции с колокольней в ренессансном стиле, возвышается над другими историческими сооружениями и зданиями города. Западный фасад с роскошным порталом и две «башни язычников» гармонично сводятся в общую композицию, подчеркивая мощь строения и подтверждая высочайшее мастерство средневековых камнерезов. Один из них Антон Пильграмм увековечил себя в виде человека, выглядывающего из окошка. Всё это вместе взятое притягивает к себе туристов. Они потоками стекаются сюда с разных направлений.

Бест, обежав полквартала, сообразил, наконец, что Эльза указала ему самый простой ориентир, и ему следовало только слиться с потоком туристов, который естественным путем вывел бы к собору. На Стефанплатц было, как всегда, много-людно и Бест, чуть ли не расталкивая прохожих, устремился к центральному входу в собор. Он её уже увидал, одиноко стоящую и рассматривающую какое-то объявление, наклеенное на рекламную тумбу. Как юнец, мальчишка, идущий на первое свидание и делающий первые шаги в стране любви, он волновался, и первые слова его были путанные и неуклюжие.