Читаем без скачивания Всё, что ты хочешь - Виктор Пикар

Старик закашливается, запивает холодным чаем.

Я спрашиваю его:

– В этом городе есть ЧИСТЫЕ?

Входит Адель и говорит:

– В нашем городе людей без ОКА, по-моему, нет…

Она подходит ко мне вплотную, берет за руку и просит, игриво заглядывая в глаза:

– Пожалуйста, поиграй со мной в классики!

– Что?

Не могу понять, радуется она или грустит.

Старик подходит ко мне, берет за другую руку и тоже смотрит мне в глаза, внимательно и заботливо.

– Попрыгай с ней во дворе, пожалуйста. У нее это – одно из самых сильных желаний. Так вышло. Оно долго не может быть нереализованным, это чревато нервным срывом. Обычно я скачу с ней, но ты гораздо моложе.

Он добавляет:

– Я знаю, что у тебя нет такого желания, но прошу тебя: сделай это ради нее…

Я смущаюсь. Интересно, что это такое – классики? Я отвечаю им:

– Конечно, конечно!

Адель берет из тумбочки, в прихожей, железную банку с гуталином, мел, и мы втроем спускаемся во двор. Я иду вниз по скрипучей деревянной лестнице вслед за ними и с удовольствием ощущаю, как во мне бурлит, требуя наполнения, непреклонное и праведное желание разобраться во всем, что происходит в этом мире, и попытаться устроить жизнь людей по справедливости.

Классики

Мы выходим в небольшой внутренний дворик, отделенный от внешнего мира высоким кирпичным забором. Площадка заасфальтирована, на веревках, растянутых по ее периметру, сушится мокрое белье. Я оборачиваюсь на дом: он двухэтажный, на несколько семей. Старый, деревянный, с ржавой железной крышей, давно не крашенной. Под внешними подоконными сливами – паутина, по зеленым гниющим доскам фасада ползают какие-то жуки. Из раскрытого окна на втором этаже доносится музыка. Грустная и радостная одновременно, как глаза Адель. Пахнет варениками. Кто-то готовит еду. Откуда я знаю, что вареники имеют именно такой запах?

В углу, в тени кленов, стоит маленькая скамейка. Мы идем туда, старик садится на нее, закуривает сигарету. Он говорит мне, закатывая глаза и блаженно затягиваясь ароматным дымом:

– Очень редкое, вымирающее желание – курить.

Адель подводит меня к большому прямоугольнику, нарисованному мелом на асфальте и разделенному на десять пронумерованных квадратиков. Она садится на корточки и аккуратно подрисовывает мелом те линии, которые размыло дождем.

Я спрашиваю Вителя:

– Что было дальше?

– Хотите – верьте, хотите – проверьте, но дальше было вот что. Корпорация «ЛЕМЬЕ» стала сказочно богатеть, наживаясь на торговле желаниями. Она скупила несколько ведущих мировых банков, нефтедобывающих производств, телеканалов, компаний в сфере высоких технологий, создала собственную армию и разведку – фактически стала государством в государстве. Сами братья Лемье были по-прежнему в скрытии, но их ставленники вошли в те самые закрытые клубы военных, банкиров, промышленников и политиков, которые решают, каким будет этот мир дальше, причем с правом определяющего голоса. Разумеется, это многим очень не понравилось. Говорят, что братьев искали, чтобы убить. Но чудесным образом все заговорщики и нанятые ими исполнители погибали уже на ранних стадиях операции. То ли у братьев очень хорошая и разветвленная сеть контрразведки, то ли действительно через ОКО они имели возможность отслеживать желания всех людей, обратившихся к ним когда-либо. «Хотите нас уничтожить? Мы знаем ваши желания и место, где вы находитесь, и потому вы умрете первыми». Их выдвиженцев и ставленников часто захватывали, пытали самыми изощренными способами – никто не смог добиться от них предательства и сотрудничества. Конечно, их желание служить своим хозяевам и умереть за них было не меньше, чем у японских самураев. Братья постарались. Были брошены огромные средства на то, чтобы разгадать тайну ОКО. Как устанавливается устройство? Можно ли его снять? Лучшие ученые работали долгое время – никаких результатов. Захватывали офисы «ЛЕМЬЕ», вывозили все, что там находилось, – ничего интересного. Мебель, оргтехника, бухгалтерские бумажки и секретарши – все! Посетитель имеет желание жить с ОКО, выражает его словами, смотрит в зрачки секретарши – хлоп, и ОКО уже в нем. Кстати, дамочки эти тоже оказались самые обычные, ничем не примечательные. Сейчас, когда за ОКО уже не надо платить, стало известно: это устройство может передать другому любой человек, имеющий такое же. Лемье шутили по этому поводу: «Ничего секретного! Все очень просто. Так одна свеча зажигается от другой. И через определенное время никто не помнит, какая из них горела первой». Тайна осталась нераскрытой. Вот так вот.

Адель заканчивает обводить линии. Она говорит мне:

– Смотри, как надо играть.

Она кладет железную баночку с гуталином в квадратик с номером один и на одной ноге впрыгивает внутрь него. Ее руки разведены в стороны, для равновесия, пальцы на них смешно растопырены. Она слегка подпрыгивает, осторожно бьет носком ботинка по банке, и железка перемещается во второй квадратик, прямо в его центр. Следом туда запрыгивает и она, балансируя на одной ноге. Пять квадратиков вверх, на шестом – вбок, направо и снова вниз, до десятого, который граничит с первым. Когда она заканчивает круг, ее глаза горят.

Ветер колышет сорочки и простыни, развешенные на веревках. Я слышу, что там, на улице, за забором, разговаривают прохожие, но слов разобрать не могу. Иногда проезжает, шурша гравием, машина.

Она говорит мне:

– Если банка попадет на черту или окажется вне квадратика, то ты теряешь ход. Если сможешь пройти все десять, можешь выбрать себе домик. Вот, я прошла и теперь говорю, что мой домик – квадратик номер три. Теперь ты не должен заходить в него ни банкой, ни ногой, прыгая из второго сразу в четвертый. Понял?

– Понял.

Она заходит на второй круг.

Я спрашиваю старика:

– Что было дальше?

Витель тушит бычок о подошву ботинка, щелчком пальцев ловко отправляет его через высокий забор, на ту сторону, и с удовольствием продолжает свой рассказ:

– Дальше? Финансисты не договорились с политиками, Лемье не смогли разрулить ситуацию, и грянул страшнейший экономический кризис. Банки рухнули, акции и недвижимость обесценились, люди обеднели, безработица достигла сорока процентов, товары перестали продаваться, производители стали разоряться и увольнять рабочих и служащих, увеличивая процент лишенных работы, – обычная схема. Лемье потеряли в весе капитала, но остались на коне. Где взять денег безработным? Пойти и продать парочку желаний – на три месяца семье хватит, чтобы не умереть с голоду. Гигантский спрут ОКО исправно работал, высасывая из людей, спасающих свои семьи от голодной смерти, все их желания, до последней капли. Многие люди, до того свободные от ОКА, добровольно принимали его, чтобы выжить. Так лет десять назад появились первые колонии доходяг – людей, постепенно теряющих желание жить. Государства и мэрии спохватились, но, как всегда, поздно. С точки зрения закона, у Лемье все безупречно: каждый человек имеет свободу выбора, какой смертью умереть – голодной или какой-то другой. В те годы произошло тотальное расслоение общества. Имеющие власть и ресурсы наполнялись желаниями и деньгами, не имеющие – беднели и лишались жизненных сил. Первые стали создавать свои собственные города, светлые и прекрасные, отгораживая их высоченными заборами из колючей проволоки, по которой шел электрический ток. Охраняли их вместе со своими важными клиентами, проживавшими там, военизированные бригады Лемье. Вторые остались в своих гетто, там царили голод, нищета, преступность, наркомания и беспредел. Мы тоже, как видишь, живем в таком районе. Вот так вот.

Адель, делая второй круг, попадает банкой на черту в квадратике номер девять. Она чертыхается, закусывает губу и уступает мне очередь. Без всякого желания я кладу железный кружочек в квадратик номер один, поджимаю правую ногу и начинаю прыгать на левой. Оказывается, я левша. У меня неплохо получается. Продвинувшись к пятому квадратику, я спрашиваю старика:

– Что было дальше?

Витель, с интересом наблюдая за моей ведущей ногой, продолжает рассказ:

– Хотите – верьте, хотите – нет, но дальше была война свободных от ОКА людей с корпорацией Лемье. Разве мог нормальный человек наблюдать спокойно, как мир катится в бездну? Я участвовал в ней, на стороне ЧИСТЫХ. В одно время по всему миру мы вышли громить и жечь их офисы. Охрана Лемье стала применять оружие, появились первые жертвы. Тогда и мы ответили им тем же. Власти растерялись. В одних местах полиция и войска были на их стороне, в других – на нашей. Правительства, президенты стран не могли контролировать ситуацию. Полный бардак. Кровь лилась рекой. В мусульманских странах, где Лемье не так сильны, мы добились значительных успехов. Но не тут-то было. Братья организовали передвижные мобильные офисы и устроили грандиозную распродажу желаний, с небывалыми скидками. Теряющие жизненную силу люди бросились туда, разбирая все подряд на последние гроши. Потом оказалось, что к каждому желанию прилагалась небольшая добавка – ненависть к инакомыслящим, к тем, кто устраивает беспорядки и сопротивляется, к людям, свободным от ОКА. За огромные деньги, ресурсы и привилегии они подкупали колеблющихся генералов и политиков. Они создавали и вооружали народные дружины, сплошь состоявшие из зомбированных граждан, помогавшие подконтрольным регулярным войскам и продажной полиции. Наших ловили, брали в плен и ставили перед выбором: или смерть, или ОКО. Практически все выбирали последнее. Война длилась пять лет, и мы проиграли по всем статьям. Правительства, состоявшие из действительно ЧИСТЫХ людей, рухнули, власть в мире захватили ставленники Лемье. Те, кто выжил, должны были спрятаться, затаиться. Их и по сей день считают заговорщиками и отлавливают, предоставляя все тот же выбор: ОКО или смерть. Вот так вот!