Читаем без скачивания Диггер «кротовых нор» - Геннадий Ерофеев

Так думал я, лёжа лицом вверх на полу изолятора с раскинутыми в стороны и натягиваемыми растяжками руками и ногами. Я не мог ни сесть, ни тем боле встать. Оптимизм мой щенячий быстро сходил на нет.

В положении с ограниченными степенями свободы я мог лишь вертеть головой да немного приподнимать её. Мне вспомнился герой старинного романа, которого подлый надзиратель стягивал специальной рубашкой так, что тот неминуемо должен был умереть от удушья. Но парень не умер, он победил и смерть, и надзирателя силой духа. А моё положение было несравненно более лёгким. К тому же изолятор располагался не в подземелье, а, как я догадался, на крыше здания! Это казалось странным, как и наличие окна, за которым виднелось начинающее темнеть небо.

Воспользовавшись крохами свободы, я стал проводить простенькую гимнастику, то поворачивая голову влево-вправо, то отрывая затылок от пола. И вдруг заметил монетку – позеленевший затёртый медяк. Наш, неизвестно как попавший сюда пятак! Впрочем, почему неизвестно? Либо это моя монетка, либо Разгребателя, которого, по-видимому, тоже содержали в этом изоляторе… Стоп, бродяга! Не имел я таких раритетных денег. Но до меня здесь наверняка побывал экземпляр № 1, о котором упоминал Вокчурк. Возможно, монетка принадлежала ему?..

Внезапно меня охватило беспокойство. Как и продемонстрированная мне казнь Разгребателя, точ-в-точь повторявшая случившееся несколько месяцев назад с Владимиром Некрасовым, моё теперешнее заточение подозрительно напоминало произошедшее со мной на захваченном дёртиками заводе. Просто дежа вю какое-то! Очень нехорошее дежа вю. Я размышлял над этой странностью несколько минут – и вдруг сделал ошеломляющий вывод.

Если казнь Разгребателя и моё пребывание в камере у кругоротов не наваждение, а подлинная реальность, то это означает, что нелюди уже некоторое время, по меньшей мере, полгода, пристально наблюдают за нами, землянами. Более того, возможности их, так сказать, мониторинга, охватывают значительную территорию. Тренировочный городок и бывшая база дёртиков находятся за сотни километров от старого обронного завода, приспособленного Владимиром Петуниным сотоварищи для производства ядерных зарядов. В данный момент я нахожусь, условно говоря, в тренировочном городке, а Некрасова казнили в одном из помещений завода. И, надо понимать, всё лежащее между этими объектами пространство контролируется, просматривается, мониторится нелюдями!

Эта пугающее открытие мешало мне заснуть. А я обязан был хорошо выспаться, дабы обрести душевное равновесие и набраться сил перед вероятно ожидающими меня тяжёлыми испытаниями. Но никакие приёмы аутотренинга не помогали. Сколько времени я провёл в тревожном полузабытьи, прежде чем мне удалось заснуть по-настоящему, не известно. Но мой насыщенный сюрреалистическими кошмарами сон нарушил какой-то внутренний толчок.

Я обоснулся и некоторое время лежал в полной неподвижности, пытаясь возвратиться в муторную реальность. Наконец медленно повернул голову направо – в сторону двери, потом налево – в сторону окна.

Почти под самым носом, у плеча удерживаемой растяжкой вытянутой руки тускло блестела в полосатой полутени плоская коробочка.

Матовый параллелепипед размером не более портсигара был явно не нашего производства. Рискуя вывихнуть шею, я пытался получше рассмотреть приборчик. В конце концов разглядел слегка выступающий из панели диск верньера, штук пять крошечных переключателей и регуляторов, встроенную эллипсоиднуя раковинку (искусственное ухо?). Стерженёк с коническим наконечником-«джеком», гарнитуру беспроводной связи с клипсой для крепления в ухе, в данный момент пристыкованную к корпусу и выглядевшую как долька на плитке шоколада. Имелся даже регулируемый шнурок для ношения приборчика на шее как пайцзы.

В этот момент приборчик что-то пропищал. Я максимально, насколько позволяли растяжки, приблизил к нему левое ухо и, напрягшись, с трудом расслышал русскую речь:

– Вы хотите сбежать отсюда? Отвечайте, отвечайте…

Я почему-то нисколечки не удивился русской речи. Меня вдруг запоздало осенило, что приборчик является чем-то вроде переводной машинки. То есть это лэнгвидж, если употребить арго Исполнителей.

Я мечтал вырваться из темницы, но не спешил отвечать на заманчивое предложение неизвестного, испытав некий психологический излом. Ведь я мог вернуться домой только через «развальцованную» кругоротами «кротовую нору»! А она находилась здесь, и бежать отсюда означало удаляться от единственного зыбкого мостика через вакуумную пропасть, связывавшего меня с моей родной Вселенной. Тяжёлый, мучительный выбор!

– Кто вы? – вполголоса спросил я, стараясь направлять звук на раковинку «уха» лэнгвиджа.

– Меня зовут Донхимер, – проверещало в ответ. – Сейчас не время для пустых разговоров. Я страшно рискую из-за вас и…

Я не ответил, размышляя.

– Спрашиваю в последний раз: да или нет? – нетерпеливо переспросил голос.

И жизненный инстинкт одержал верх над всем прочим. Я махнул на всё рукой, решив отдаться воле волн. Мне не хотелось сейчас думать о том, каким образом я возвращусь домой, я лишь страстно желал оказаться подальше от безжалостных нелюдей. Мне было безразлично, кто именно протягивает руку помощи: вряд ли я попаду в более худшую, чем актуальная, ситуацию!

И я ответил:

– Да!

На сей раз быстрого ответа не последовало. Лишь чуть слышно фонил пришпиленный к лэнгвиджу наушничек, который я пока не в состоянии был отсоединить и закрепить в ухе.

За окном произошло какое-то движение.

Затем я увидел, как сверхтонкий рубиновый луч уверенно обошёл оконный проём по периметру, вырезав решётку так, как идеально отточенный нож похитителя картин вырезает из дорогой рамы бесценное полотно. После этого луч, будто скальпель в искусных руках мистического хирурга, рассёк пополам каждую из четырёх растяжек.

Снова зашепелявил наушничек лэнгвиджа:

– Возьмите приборчик, ну!

Я мгновенно перешёл в сидячее положение, схватил лэнгвидж и вскочил на ноги. Моё лицо оказалось на уровне подоконника. Отсоединив гарнитуру, я пристроил её в ухе, приборчик положил в карман и приблизился к проёму.

Снаружи раздался шум прыжка.

– Сможете вылезти самостоятельно? – буквально прогремел голос в наушнике.

Я сообразил, что регулятор громкости подброшенного моим ангелом-хранителем лэнгвиджа изначально был установлен на максимум, чтобы я мог лучше расслышать сигнал, когда, беспомощный, валялся на полу изолятора. Теперь необходимость в этом отпала, и я сбросил громкость.

Конец ознакомительного фрагмента.