Читаем без скачивания Юрген Лаос - Вячеслав Еропов

Свен тепло улыбнулся ему в ответ.

– Нужно подкинуть углей в очаг, а то ковка совсем не пойдет.

Он наклонился, чтобы достать лопатку для углей, и случайно задел медальон Юргена. Свен тут же остановился, забыв о том, что собирался делать. Он смотрел в упор на рисунок на медальоне.

– Откуда у тебя это, парень?

– Медальон? – переспросил Юрген, наклоняясь вниз. Ему стало неловко рассказывать о своем загадочной рождении, поэтому он выдал первое, что пришло в голову: – Я думал у всех такие.

– Не как у всех, парень. Эти символы, изображенные на твоем медальоне… Я их знаю, – Свен принялся теребить свои волосы, будто они мешали ему думать. – Эти символы, символы… вспомнил! На одном из древних больших камней, которые огибают священную Реку, высечены точно такие же. Помню, я очень долго их изучал. Полагаю, они как-то связаны с самой Рекой или со священным лесом. А может, и вовсе с Божеством, которое вышло из самой Реки.

– Честно признаться, я совершенно ничего не знаю ни о больших камнях, ни о Реке, ни о священном лесе, – Юрген замялся. – Отец считает, что я не способен дойти до Реки, и не отправляет меня к ней за припасами.

– Проклятый Густ, – пробубнил Свен. – Как может человек, который живёт в Альте, ничего не знать о священной Реке! Ну и кошмар. Это всё дурное воспитание от дурного человека. Вот что, – Свен наклонился к Юргену, – тебе обязательно нужно увидеть священную Реку, изучить древние камни. Там ведь вся история нашего народа!

– Видите ли, – начал неуверенно Юрген, – отец не зря оставляет меня дома и запрещает выходить к священной Реке. У меня не так много сил, как у остальных людей. Иногда я даже не могу продержаться на ногах весь день, и поэтому…

– Ерунда! – перебил его Свен. – Какая бы болезнь тебя ни мучила, ты обязан хотя бы знать историю нашего народа. Ты ведь даже не можешь разобрать символы, которые изображены на твоем медальоне. Совершенно другое дело, если ты не способен дойти до священной Реки. Многие могут сказать, что ты недостоин стать светилом для своей семьи, и они будут правы. Но это никак не касается твоей образованности! Если бы Густ хотел, он бы давно отвел тебя к древним камням. Или мог бы попросить меня на худой конец, неужели у меня бы коня не нашлось, чтобы тебя отвезти? Но нет, ведь он совершенно другой веры, он нас и за людей-то не считает! – взорвался Свен, яростно ударив кулаком по деревянной балке. – Но ничего, я с ним поговорю. Это же надо, так с собственным сыном…

– Не стоит так говорить об отце. На самом деле, ему очень нездоровится в последнее время. Ведь прошло уже столько лет, а он до сих пор ходит к Реке. Вы должны видеть, что ему нездоровится. Он хромает на левую ногу.

– Да, конечно, ходит он к Реке, – презрительно фыркнул Свен. – Эх, парень, не знаешь ты своего отца. Он неплохо здесь устроился благодаря своей хитрости. С твоим отцом я знаком еще с того времени, когда он только приехал в Альту. Если у него действительно есть какие-то теплые чувства к нашему краю, то они спрятаны глубоко. Так спрятаны, что он и сам не догадывается, где они.

Юрген опешил. Свен изменился, это было заметно. Сейчас перед ним стоял не старенький темный мужчина, ростом чуть выше Юргена, а настоящий человек-штык, готовый проткнуть тебя в любую секунду. Юрген посмотрел на Свена испуганно.

– Чего ты так смотришь, парень? – Свен опустил молот. – Я говорю тебе правду. Мы ведь с твоим отцом не первый день работаем вместе. И я понимаю, что Густ такой же человек, как и все.

– К чему вы ведёте? – Юрген непонимающе уставился на Свена.

– Да разуй же глаза, мальчишка. Твой отец не ходит к Реке уже несколько месяцев!

– Подождите… Но как же вода?

– Воду он берёт из хранилища Альты. Немного, ты ведь должен был заметить, насколько вам её хватает. Он кое-как может дойти до хранилища, какая уж там Река. Пока об этом знаем только я и твоя матушка Лора. Ну, теперь знаешь и ты.

Юрген отрицательно покачал головой.

– Но ведь отец…

– Да, твой отец хитрый, упорный. На слепой лошади не объедешь.

– Но почему, – Юрген остановился от нахлынувшего испуга, – почему вы никому ещё не сказали?

Свен усмехнулся.

– Ну, допустим, рассказал бы я. И что дальше? Густ единственная веточка, на которой я всё ещё способен усидеть. А сломаю эту ветку – и сразу упаду в чертову пропасть, где до меня никому не будет дела. Я ведь говорил, что всех моих близких давно унесло Рекой. Видишь ли, Юрген, я уже стар, слишком привязан ко всему знакомому. Поэтому и стараюсь крепче держаться за каждую веточку, за каждую связь.

– Да-а, – неуверенно протянул Юрген, – теперь понимаю.

– Да, и этим можно многое оправдать, – добавил Свен. – Но ведь совсем другое дело ты. Неужели Густ считал, что можно сделать ребенка, словно табурет, и поставить его пылиться в угол? Он ведь совершенно не знакомит тебя с окружающим миром. Я с ним поговорю сегодня вечером. Заодно дам тебе несколько дощечек. Там должна быть расшифровка всех символов, которые у тебя на медальоне.

– Спасибо вам, – вежливо поблагодарил Юрген.

– Ну ладно, закончили болтать. Вряд ли твоя жизнь будет завесить от того, насколько хорошо ты орудуешь языком. Ведь мужчина должен в первую очередь хорошо орудовать руками. Давай, сначала металл нужно раскалить, затем…

Юрген смотрел на угли. В глазах у него как будто зажглась новая жизнь. Свен что-то говорил, что-то важное, но слова осыпались на землю. В воздухе плавал прелый запах свежего сена. День только начинался, а ему уже было тяжело стоять на ногах. Но он всё же стоял и смотрел, как двигаются из стороны в сторону мощные руки Свена. В течение следующих нескольких часов Юрген бродил по кузнице, подавая Свену необходимые материалы. Время близилось к полудню, и Свен отправил Юргена домой.

Мальчик вышел из кузницы и тут же упал на землю, перепачкав лицо в опилках. Его тошнило, он тут же встал с земли и, не отряхнувшись, поковылял прочь. Он открыл дрожащей рукой входную дверь, что-то пробубнил Лоре, уронившей от испуга деревянный ковшик, и стал взбираться по ступенькам на второй этаж. Лора кричала, зовя Густа. Последнее, что услышал Юрген еще в сознании, – это грохот в кладовой и слова Густа. Кажется, это было: «я ведь говорил».

Спустя несколько минут