Читаем без скачивания Любовное прозрение - Жаклин Топаз

— Бердж служит в фирме «Макконнел, Маккиган и Шварц», так? — Ричард наполнил два бокала белым вином из графина, стоящего на кофейном столике, и протянул ей один. — Знаешь, Макконнел — мой старый приятель. Что, если я смогу помочь?

— Сомневаюсь. — Она неохотно взяла бокал. Может быть, вино снимет болезненное напряжение этого дня? Мистер Макконнел — высококвалифицированный адвокат по гражданским делам, вряд ли ему было дело до того, что сотрудник его фирмы чем-то не устраивает адвоката противной стороны.

— В моих интересах помочь тебе побыстрее развязаться с этим делом, — задумчиво произнес Ричард. — Почему бы тебе с утра не проверить Берджа и не дать мне знать, продолжает ли он свои игры? Если да, то я посмотрю, что можно будет сделать.

Несмотря на неприятное ощущение, что ее снова обставили, Дженнифер была вынуждена согласиться. Она не могла себе позволить тратить время на возню с Фрэнком Берджем. Кроме того, несмотря на свое бахвальство, Юджин Ингрэм выглядел довольно паршиво. Что, если он действительно отдаст концы, не дождавшись допроса?

— Хорошо. Тогда, в зависимости от того, когда мы закончим, я могу тебя подобрать. Всю вторую половину дня я буду занята в офисе, тогда ты и воспользуешься моей машиной.

— Нет, так не годится.

Ричард поставил свой бокал и начал нежно массировать ее напряженный затылок. Это было чудесно. Прямо как в первые месяцы их короткого супружества.

— Почему не годится? — пробормотала она, закрыв глаза.

— Я же не могу вести одновременно две машины, так как же я доставлю твой автомобиль домой? Ты должна ехать со мной!

— Отложи покупку машины до субботы.

Его опытные пальцы теперь разминали ей спину под лопатками.

— Тогда мне придется воспользоваться твоей машиной в пятницу: у меня деловая встреча. Послушай, скажи своему боссу, что завтра ты уйдешь с полудня, а зато отработаешь в субботу.

— Как же я отработаю?

Восхитительные манипуляции его пальцев подавляли ее волю к сопротивлению.

— Ты будешь брать у меня показания.

Дженнифер вздохнула. Она никак не могла переварить то, что на протяжении всего одного дня вся ее жизнь перевернулась вверх тормашками. И, похоже, ей с этим ничего не поделать.

— Но мы должны все подготовить с адвокатом противной стороны...

Его пальцы гладили ей шею под копной пушистых волос.

— Не беспокойся, — пробормотал он. — Мак действительно мой приятель. Я обо всем позабочусь.

— Хорошо... — Дженнифер совершенно расслабилась. — Но, Ричард, не думай, что я делаю это, потому что у меня нет выбора!

— Ну, конечно! — Он закончил массаж поцелуем в шею. — Как насчет телевизора?

— Разумеется.

Не в силах подняться, она осталась сидеть на софе, в то время как он по-хозяйски покопался в ее видеокассетах и вытащил «Историю любви».

— Давненько не смотрел этот фильм, — заметил он, вставляя кассету в видеомагнитофон и включая телевизор.

Дженнифер слишком поздно сообразила, как сильно эта история напоминает их студенческие дни в Бостоне. Она невольно вспомнила бурные споры однокурсников в кофейне. Здесь обсуждались всевозможные мировые проблемы, как будто от их мнения что-то зависело, и, вероятно, из-за этого половина группы завалила в первом семестре гуманитарные науки.

Она была новичком, а он — опытным студентом. Но для обоих все было впервые — мгновенно возникшая сильная тяга друг к другу, тяга, которая еще более усилилась, когда началась зима и они перенесли свои споры в маленькую квартирку Ричарда, где был камин.

Рождественские каникулы оказались сущим мучением. Дженнифер бесцельно слонялась по родительскому дому в Цинциннати, а Ричард заездил себя до полусмерти, добровольно участвуя в предвыборной кампании кандидата в губернаторы.

Их воссоединение в январе было бурным и трогательным, и Дженнифер поняла, что больше не может с ним расставаться. Ни на час! Но их разлучали то занятия, то продолжающаяся политическая деятельность Ричарда, то манифестации против войны во Вьетнаме, захватившие очень многих студентов.

— Я не могу всегда думать о себе, хотя ужасно этого хочу, — честно признался он ей однажды вечером, жуя бутерброд. — Наш мир формируют люди — тот мир, который мы оставим нашим детям. Некоторые из этих людей — злодеи, другие — полные идиоты. Как я могу не замечать того, что они творят? У меня есть долг перед своей страной!

Это был их первый разговор о детях. Возможно, что он не думал о них конкретно, да и Дженнифер понимала, что не готова к такому важному шагу, но почему-то после этого они начали говорить о браке.

Весной оба поняли, что не желают повторения рождественских каникул, и поэтому, хотя родители обоих считали своих отпрысков еще слишком молодыми и не готовыми для брака, они с Ричардом поженились в июле, вскоре после экзаменов.

Следующие несколько месяцев они прожили в каком-то полуподвале у друга Ричарда в Вашингтоне, пока Ричард подвизался в качестве независимого журналиста. Он взялся за эту работу, чтобы поближе сойтись с людьми, направлявшими политику правительства.

Полуподвал был сыроват, и Дженнифер, которая и так всегда привередничала, тратила большую часть времени на борьбу с плесенью. И все же ощущение счастья не покидало ее. Каждую ночь они обнимали и ласкали друг друга, а днем она ходила осматривать памятники национальным героям, много читала, причем те книги, до которых во время учебы руки не доходили, и мечтала о собственном доме и двух ясноглазых детишках, похожих на своего отца.

Потом они возвратились в Бостон — она на второй курс, Ричард — на последний. Окруженная друзьями, живя в уютной квартирке Ричарда, Дженнифер чувствовала себя абсолютно счастливой и даже иногда присоединялась к мужу в его политических кампаниях и маршах протеста.

Но она не могла полностью игнорировать признаки беспокойства, вызванные тем, что Ричард все глубже и глубже погружался в политическую деятельность и в конце концов записался на спецкурс журналистики.

Не то чтобы Дженнифер возражала против его одержимости политикой, но она жаждала иметь в жизни порядок, стабильность и семью. Ричард же, тративший почти все свободное время на написание статей и организацию маршей протеста, не выказывал ни малейшего желания хоть немного остепениться.

Развязка наступила летом, перед ее последним учебным годом. Как журналист-практикант Ричард получал в Нью-Йорке так мало, что не мог позволить себе самостоятельно снять квартиру на двоих сверх той, что предоставлял ему университет в Бостоне. Ему пришлось поделить комнату с приятелем-журналистом.