Читаем без скачивания Ночные услады - Патриция Райс

Рука, так нежно гладившая ее по щеке, вдруг сжала подбородок сильно и грубо.

— Если ты хочешь научиться ремеслу шлюхи, я обучу тебя. Я научу тебя всему и даже большему, чем требует эта профессия, но ты будешь моей шлюхой, а не чьей-то еще. Так что советую тебе все хорошенько взвесить, прежде чем согласиться платить такую цену за мое покровительство.

— Я буду вашей шлюхой, милорд, но ни один мужчина не будет моим господином.

Филипп почувствовал уважение к девушке, сказавшей это так просто, без слез и истерик. Эльвина все взвесила. Она знала, о чем говорит. Филипп кивнул.

— Хорошо. Я не стану спорить с твоим решением, потому что оно мне выгодно. Я не знаю красивых слов, коими ублажают придворных красоток, и не питаю склонности к шлюхам, услугами которых пользуются мои люди. А девушка столь редкой красоты, как ты, редко встречается на пути у мужчины. Но не думай, что твои обязанности будут легкими.

Филипп смотрел на нее затуманенным от желания взглядом, и рука его медленно скользила вниз по ее спине. Эльвина стояла перед ним словно зачарованная. Ей казалось, что она голая. Филипп притянул девушку ближе, и глаза его вспыхнули, когда он не встретил сопротивления. Эльвина почувствовала, как напряглись его бедра под тонким шерстяным покровом, и вздрогнула, но не от страха, а от сознания могучей физической силы того, кто держал ее в плену своих рук. Его потребность овладеть ею она ощущала животом, прижатым к его чреслам. Удовлетворенно кивнув, Филипп отпустил ее.

— Я хотел бы для начала избавиться от лошадиного пота и грязи, а ванна моя остывает. Поскольку я отослал служанок, тебе придется занять их место.

Филипп направился к ванне, стоявшей посреди комнаты. Эльвина же неподвижно стояла там, где он оставил ее. Она никогда не была в услужении, да и как обращаться с нагими мужчинами, не представляла. Эльвине пришлось признаться себе в том, что она до сих пор имела не вполне внятное представление о своих обязанностях.

Она во все глаза смотрела, как Филипп, наполовину отвернувшись, небрежно стягивает штаны-чулки и наголенники. Затем он повернулся к ней лицом, и девушка со смущением и благоговейным ужасом подняла глаза от его мощных мускулистых ног к возбужденной плоти. Как он сможет в ней поместиться?

Эльвина густо покраснела, когда встретилась с ним глазами и поняла, что все это время он внимательно изучал ее реакцию и, уж конечно, понял, куда она смотрела с таким страхом. Филипп забрался в ванну, и вода скрыла наиболее пугающую часть его тела.

— Ты лучше справишься со своими обязанностями, если подойдешь ближе.

Филипп нетерпеливым жестом подозвал Эльвину, и она, кивнув, подошла к краю ванны, опустилась на колени там, где он указал, и взяла в руки кусок шерстяной ткани, лежащий рядом на полу. На этом расстоянии Филипп казался ей крупнее боевых коней, тех, что она видела на конюшне, но кони, как Эльвина знала по опыту, падки на ласку. Как поведет себя этот мужчина, если она дотронется до него?

На все требовалось время. Филипп ждал, наблюдая за девушкой, следя за каждым ее движением, и Эльвина внезапно осознала, как важно для нее завоевать его уважение. Велев себе успокоиться, она опустила шерстяную ткань в воду, отжала ее и прикоснулась к его позолоченной солнцем груди.

Немедленных ответных действий не последовало, но Филипп все же, пожалуй, остался доволен, если судить по реакции его тела. Напряженные мышцы расслабились от нежного массажа, и, вдохновленная своим открытием, Эльвина ощутила большую уверенность, намылила ткань и стала растирать его более размашисто, захватывая новые участки груди и спины.

Когда со спиной и грудью было покончено, Филипп погрузился в ванну, лег на спину, положив голову на край и вытянув вдоль бортов руки. Тогда Эльвина заметила еще один шрам под ребром. С сочувствием и жалостью она коснулась рукой старой раны.

— Вам повезло, что вы выжили после такого ранения, милорд, — промолвила она. — Каким образом вы были ранены?

— Я служу королю верой и правдой и не задаю вопросов. Вот тебе пример того, как вассал должен служить своему господину, — наставительно заметил Филипп и с таинственной полуулыбкой добавил: — Хотя твои обязанности и не будут сопряжены со столь большой опасностью для жизни.

— Я попытаюсь, милорд, служить вам верой и правдой, хотя и не привыкла никому служить. — Эльвина начала растирать ему грудь намыленной тканью. Маленькие темные соски его набухли. Заметив это, она мысленно поздравила себя с первой победой и решила продолжить в том же духе.

Филипп глухо застонал, и этот стон послужил явным предупреждением. Эльвина вскинула голову, но не успела увернуться. Он схватил ее за плечи и притянул к себе, намочив тунику спереди.

— Ты послужишь мне верой и правдой, и это случится быстрее, чем ты ожидаешь, если будешь следовать своей теперешней тактике. Веди себя прилично, девчонка.

Филипп привлек Эльвину ближе и с жадностью овладел ее ртом. Казалось, своим ртом он выжигал клеймо, утверждая свое пожизненное право на нее. Язык завершил насилие, по-хозяйски освоившись в недрах ее рта. Эльвина таяла в объятиях Филиппа, изо всех сил сжимая его плечи и страстно целуя его.

Мокрой рукой он ласкал ее грудь, покрытую грубой тканью, снизу вверх, до восставшего соска.

Эльвина застонала. Наслаждение било через край, рвалось наружу. Сладкая мука становилась невыносимой, и девушка инстинктивно попыталась вырваться.

Филипп держал ее крепко, продолжая ласкать грудь. Эльвину била мелкая дрожь.

— Я серьезно отношусь к обещаниям, — сказал Филипп, приподнимая ее подбородок так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я готов сделать тебя своей во всех смыслах этого слова. Я забочусь о том, что считаю своим, но жду, чтобы и мне служили с полной отдачей. Не пытайся бежать от меня, потому что я найду тебя, куда бы ты ни скрылась.

В этот миг Эльвина в полной мере поняла все последствия своего соглашения с Филиппом, но ничуть не пожалела о содеянном. Она выросла независимой и свободной, но такого господина могла бы научиться уважать.

— Не обращайтесь со мной жестоко, и я останусь верна вам до тех пор, пока в вас не иссякнет желание, милорд.

Эльвина не отпрянула, когда Филипп развязал рубаху у ее горла и опустил вниз, обнажив отяжелевшую грудь. Только серебристые пряди волос, рассыпавшиеся по плечам, скрывали ее наготу.

Он смотрел Эльвине в глаза, накрывая ладонью ее обнаженную грудь, касаясь того, чего до сих пор не касался ни один мужчина, и она, как ни старалась, не могла сдержать дрожь.

Филипп, судя по всему, остался доволен тем, что видел.

— Сейчас мне больше всего хочется не твоей верности, — сказал он, осторожно поглаживая ее напряженный сосок. — Снимай эти безобразные тряпки и полезай ко мне, пока вода еще теплая.