Читаем без скачивания Выбор оружия - Андрей Левицкий

Крысиный волк. Крупная зверюга — если он здесь, то и вся стая поблизости. Он полез наружу, сбоку возникли морды помельче, множество морд… Звери пытались выбраться одновременно, но отверстие не позволяло. Я вскинул руки, ухватил то, что выступало из-за края полки прямо над головой, и рванул. Это оказалась стопка каких-то журналов — мгновением позже я разглядел надпись «Вокруг света», — прошитых веревочкой. Годовая, судя по толщине и весу. Со всей силы я обрушил ее на голову крысиного волка, уже до половины высунувшегося из отверстия.

Башку я ему не размозжил, но зато вбил, зверя обратно в подполье — снизу донесся глухой звук, писк, скрежет когтей, и все крысиные морды разом исчезли. Пол подо мной уже поскрипывал, половицы дрожали: множество существ тыкались в них, стараясь приподнять, взломать, чтобы выбраться наружу. Встав на колени, я стал швырять в отверстие другие журнальные подшивки, потом книги. В темноту полетели тома Уэллса, Диккенса, Жюля Верна, Лондона… Опомнившись, перезарядил наконец автомат, сунув ствол в отверстие, заглянул. Там что-то шевелилось, сновало из стороны в сторону, горели глаза — крысы вновь пытались вылезти в комнату. Потом хрустнуло, и вдруг из мрака взлетело большое продолговатое тело: крысиный волк, подпрыгнув, вцепился зубами в ствол.

Чуть не заорав от неожиданности, я открыл огонь. Мгновение зверь висел на автомате, сползая, мучительно царапая клыками металл, а затем голова его взорвалась, и тело упало обратно.

Я стрелял, то водя автоматом из стороны в сторону, то описывая им восьмерки, спирали и петли, поливал огнем темноту подпола, пока не опустел и этот рожок. Распахнув сумку, выдрал оттуда бензиновый баллончик, которым заправлял свою «зиппу», зубами сломал пластиковый клапан и перевернул — жидкость потекла вниз, где шевелилось, сопело, хрустело и хлюпало. Когда баллончик опустел, достал зажигалку — не жалко, у меня еще две есть, — чиркнул и разжал пальцы, позволив упасть.

Вспыхнул огонь, сначала синий, потом красный. В огне засновали гибкие тени. Я перескочил через дыру, побежал к двери и выпрыгнул наружу, на ходу перезаряжая автомат.

Куда теперь? Приподнялся на цыпочках, чтобы видеть поверх лопухов. Бульвар был забит крысами, псами и кабанами — настоящий гон! Такое бывает только после больших выбросов из центра Зоны, но тогда твари атакуют Кордон, то есть внешний периметр, доставляя хлопоты военным. А тут? Эта сила, полезшая из башни… Что это было? Ни я, ни Пригоршня так и не сумели толком разобрать, слишком большой ужас оно внушало, должно быть, не обошлось без телепатического воздействия…

От запрудившего бульвар потока зверья то и дело отделялись рукава, вливались во дворы окрестных зданий, поворачивали в переулки и боковые улочки. А тем временем из дома, возле которого я стоял, пахнуло гарью, изнутри доносился треск горящего дерева, писк; за окном клубился дым. Пора сматываться, крысиного волка-то я завалил, но всю стаю не перестрелял, еще немного — и они повалят наружу. Пятясь, не отрывая взгляда от бульвара, я достиг небольшого огорода, миновал будку сортира и уже потом, развернувшись, рванул дальше. Впереди оказалось несколько домов, так что пришлось перебираться через разделяющие дворы заборчики. Потом начался склон, поросший деревьями, между которыми тянулась кривая деревянная лестница со ступеньками-бревнышками. Я сбежал по ней, чуть не падая, перемахивая через пять ступеней зараз, и когда был уже на дне оврага, оглянувшись, увидел, как вверху появились звери.

Под склоном — полоса земли и понтонный мосток, ведущий к узкому островку всего в нескольких метрах от берега. На острове, я знал, были пляж, развалины кафе и лодочная станция.

Доски заходили ходуном — того и гляди какая-нибудь провалится, и окажусь я в воде между полыми жестяными бочонками, поддерживающими мост на плаву. Все же я благополучно добрался до острова; вздымая фонтаны песка, пересек пляж и остановился возле лодочной станции. Вот она, река, широкая в этом месте — метров восемьдесят до противоположного берега. И куда правее острова почти на середине стоит баржа, похожая на приземистый длинный утес, мохнатый и темный.

Я лихорадочно огляделся. На песке валялось несколько разбитых водяных велосипедов и дырявые лодки. А это что там, за будкой лодочника? Сделав несколько шагов, я увидел небольшую пробковую посудину, когда-то красного цвета, а теперь коричнево-розовую, всю в мелких трещинах. Схватил ее за борт, легко приподнял, бросил днищем на песок, обежал, приглядываясь… Нет, не дырявая, кажется. А весла где?

Тем временем зверье затопило берег. На краю реки живая лавина слегка задержалась, но задние напирали, и среди волн уже мелькали крысиные головы, ну а по мосту, который я только что пересек, бежали псы. Толкнув лодку ближе к воде, я бросился к будке, вломился в нее, но того, что мне было нужно, не нашел. Выглянул сквозь широкое окно в другой стене… Вот оно! Прямо из песка торчало весло. Я выпрыгнул в окно, едва коснувшись ногами подоконника, схватил весло и, видя, что крысы и псы уже добрались до острова, метнулся в обход дома.

Лодочка была совсем легкой. Спихнув ее в воду, бросил автомат под скамейку, налег, отталкиваясь ногами от дна, пока вода не дошла до середины бедер, и перевалился через корму. Течение тут же подхватило нас — в Припяти оно сильное, куда быстрее, чем в Днепре. Лодка сразу начала поворачиваться, но я, встав коленями на носовой доске, схватил весло и погреб.

Цевье в моих руках сломалось. — Твою мать!!!

Лишь в последний миг я успел схватить нижнюю часть, а верхушка бултыхнулась в воду и поплыла, обгоняя лодку. Теперь в моем распоряжении осталась овальная лопасть с «рукоятью» длиною сантиметров сорок. Что за день такой? С утра не задался! Как при помощи этого управляться с лодкой?!

И все же я стал грести, потому что звери уже плыли через Припять: сотни их течение уносило прочь, но другие сотни, скатываясь с холма, падали в реку, и постепенно расстояние между ними и мной сокращалось. Стало темнее; солнце исчезло за холмами, приближался вечер. Я греб что было сильно от берега удалялся медленно, течение сносило лодку куда быстрее. Кроме того, я устал, а орудовать обломком было гораздо тяжелее, чем нормальным веслом. Сердце колотилось, грудь тяжело вздымалась, руки ныли… Оглянулся: между волнами мелькали головы. До парома дотяну как-нибудь…

Даже для Зоны он был очень уж странным, этот несоразмерно огромный паром, поросший мхом и мелкими кустиками, со свисающими в воду лохматыми тросами, с кривым деревцем на крыше рубки. Он много лет стоял здесь, посреди Припяти, не двигаясь с места, а ведь никаких якорей там не было. Стоял, постепенно зарастая, плесневея, напитываясь влагой, и говорили, что по ночам сквозь щели между досками рубки пробивается тусклый мертвенный свет. Сколько себя помню, на барже никогда никто не бывал, никто не пытался приблизиться к ней даже посреди яркого дня — про ночь или вечер и речи не шло.

Я вновь стал грести, потом отложил весло. Перекинул ремень автомата через голову, чтобы оружие оказалось за спиной. И когда течение понесло лодку мимо парома, ухватился за свисающий с борта ржавый металлический трос.

Глава 3

Отбежав, я присел за бортом и выставил над ним автомат. Смеркалось, но звериные головы среди волн были еще хорошо видны. По нависающему над рекой берегу гуляло зарево: в городе начался пожар. Я перегнулся через борт, щурясь в полутьме, вглядываясь… Ага! Они не приближались к барже. Те звери, которым хватило сил противостоять, течению и добраться сюда, проплывали мимо, не пытаясь вскарабкаться. Псы и не смогли бы, но крысы — запросто. Что же это за место такое заколдованное, раз они боятся, даже рискуя утонуть… Облившись холодным потом, я резко обернулся, подумав вдруг, что все это время находился спиной к опасности, что именно сейчас нечто приближается ко мне сзади, — обернулся, двигая стволом из стороны в сторону, готовый стрелять.

Никого там не было. На середине палубы возвышалась рубка с деревцем на крыше, вокруг стояли ржавые машины. Ни одной иномарки, сплошь «Жигули», «Москвичи» да «Запорожцы», а еще белая «Волга» и пара грузовичков. Паром остановился здесь, посреди реки, когда совершал очередной рейс, самый обычный; по широкому дощатому пандусу на него заезжали машины и заходили люди, желающие переправиться через Припять (с человека, должно быть, двадцать пять копеек, за автомобиль рубль), - он плыл, у противоположного берега прижимался к отвесному бетонному скосу бортом, обвешанным для амортизации старыми шинами… На нем даже не было якорей, насколько я мог судить, только причальные канаты. Я вновь посмотрел на воду: псов почти не осталось, хотя крысы еще мелькали среди волн, впрочем, теперь едва различимые. Приближаться они по-прежнему не пытались. Достал ПДА из кармана, глянул. Пять меток были прямо передо мной.