Читаем без скачивания Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - 3иновий Шейнис

Эта борьба докатилась и до провинциального Белостока. В домах местной разноязыкой интеллигенции читали надрывные стихи Надсона, передавали друг другу маленькие рисованные портретики Софьи Перовской и Андрея Желябова, тайком ставили любительские спектакли, в которых раздавались робкие монологи против тиранов. Рабочие белостокских текстильных фабрик конфликтовали с хозяевами, требуя прекращения удушающих штрафов и повышения нищенских заработков, выгоняли надсмотрщиков и устраивали «темную» подосланным полицейским провокаторам.

Многочисленное еврейское население, работавшее на фабриках, сделало Белосток опорой мелкобуржуазного Бунда на западе России. И все же революционные социал-демократы в конце прошлого столетия становятся постепенно властителями дум разноплеменного белостокского общества.

Эти идеи проникли и в дом мелкого банковского служащего Валлаха, у которого четыре сына и три дочери.

В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС среди прочих документов о революционной деятельности Литвинова есть обрывок серой бумаги, на котором не литвиновской рукой написана его биография. Судя по приписке, сделанной сбоку, эта биография была написана для Г. Лелевича[2] – литературного критика и поэта, впоследствии редактора журнала «На посту». Литвинов сделал на этом листке некоторые уточнения и поправки. О первых шагах молодого революционера в биографии сказано: «Образование получил в сред. учеб. заведении. За бытность на военной службе (вольноопределяющимся) изучает соц. экономические вопросы, знакомится с учением Маркса и становится в ряды РСДРП в качестве пропагандиста».

Литвинов недолго работал в социал-демократических кружках Белостока. Он переезжает в местечко Клинцы Черниговской губернии, узнав, что тамошняя фабрика ищет бухгалтера Литвинов и понятия не имеет об этой премудрости А что, если попробовать? В Клинцах раздобывает кое-какие книги по бухгалтерии и решает предложить свои услуги. Его приняли. Так началась деятельность бухгалтера-кассира.

Но в Клинцах есть и более привлекательное для молодого социал-демократа поле деятельности. Он становится пропагандистом. В этом маленьком городке, основанном раскольниками в XVIII веке, несколько крупных для того времени фабрик – суконные, кожевенные, пеньковые. Работы там для пропагандиста поистине непочатый край. Год живет Литвинов в Клинцах. Он организует тайные сходки, чтение запрещенных книг, ведет пропаганду элементарных политических знаний.

В 1899 году Литвинов переезжает в Киев, где его кооптируют в Киевский комитет РСДРП.

Киевский период его жизни был очень непродолжительным – три года, из них полтора – в тюрьме. По донесениям департамента полиции, канцелярии генерал-губернатора и полицейских агентов можно проследить за каждым его шагом. «Вольноопределяющийся из мещан» – это звание дает ему право жить в городе. Дни бегут быстро. Он все время на заводах, выступает на сходках, принимает деятельнейшее участие в создании тайной типографии, пишет и распространяет листовки против самодержавия. В делах департамента полиции среди сотен справок о «мещанине Валлахе» есть и следующая: «По имеющимся сведениям… Баллах присутствовал 18 марта 1901 г. на сходке в квартире обв. Маршака, где „Сергей Николаевич“ прочитал присланное партией „Южных рабочих“ для отпечатания воззвание, которое было решено затем отпечатать для Киева в числе 2000 экземпляров».

На социал-демократов донес какой-то киевский черносотенец, верноподданнически приславший листовку киевскому полицмейстеру и сопроводивший ее длиннейшим письмом, в котором сообщал о «близкой опасности для жизни Его Императорского Величества государя императора, президента Академии наук Его Императорского высочества вел. князя Константина Константиновича и Его Высокопревосходительства обер-прокурора Святейшего Синода господина Победоносцева».

В деле департамента полиции сохранилась листовка Киевского комитета Российской социал-демократической рабочей партии. В ней говорил другой Киев, город украинских рабочих и прогрессивной интеллигенции: «Товарищи, идите в наши ряды рабочих, борющихся за свои права, читайте наши листовки, газеты и книжки, давайте читать другим. Нужно, чтобы как можно больше рабочих сознали свои интересы и боролись за свои права. Всех рабочих в тюрьмы не засадят и не вышлют.

Помните еще, товарищи, что близок день 1 мая – праздник всех рабочих. В этот день рабочие всего мира – немцы, французы, поляки, русские и евреи показывают, что они братья друг другу… Да здравствует рабочее дело!»

Листовки были подобраны и на Байковом кладбище в Киеве, пересланы начальнику жандармского управления. Начались аресты. Один из арестованных не выдержал пыток и сообщил полиции кое-какие данные о руководящих социал-демократах. В конце апреля 1901 года Литвинов был арестован вместе с остальными членами Киевского комитета Российской социал-демократической рабочей партии и оказался за решеткой Лукьяновской тюрьмы.

Литвинову шел двадцать пятый год. За его спиной уже четыре года подпольной революционной работы, бессонные ночи, побеги от полицейских облав, организация явок и конспиративных квартир, печатание листовок, призывающих к свержению самодержавия, создание организаций социал-демократов на заводах Клинцов и Киева.

Отца уже нет в живых. Он и не пытался увести Макса с революционной стези. Знал, что это совершенно бесполезно. Впрочем, сын почти не жил дома. Еще будучи гимназистом, он часто отлучался, читал тайком какие-то запрещенные книги, встречался с приезжими революционерами. Полицейские заходили к Валлахам: «Где сын?» Мать испуганно пожимала плечами: «Не знаю. Вам известно о нем что-нибудь плохое?» Полицейскому подносили стаканчик, давали рубль, который тот ловко прятал за обшлаг рукава и уходил, чтобы через несколько дней снова наведаться. Вскоре мать и сестры приедут в Лукьяновскую тюрьму, чтобы увидеть Макса через решетку. Это будет последнее свидание сына с матерью.

Письма Литвинова, перлюстрированные охранкой, сообщают кое-какие сведения о том периоде его жизни. Наполовину они писались шифром-цифирью.

В тюрьме Литвинову становится известно о существовании «Искры», о том, что ее выпускает Ленин. Друзья с воли передают программу «Искры». Литвинов принимает решение, определившее его дальнейшую судьбу, становится искровцем.

Он вспоминал о тех днях: «В тюрьме мы получали разными способами газеты и даже заграничную нелегальную литературу. Трудно передать то радостное возбуждение которое охватило нас, когда мы получили первые номера „Искры“. Сформулированные там с максимальной ясностью, определенностью и последовательностью задачи, пути и средства революционной борьбы пролетариата, беспощадная война с экономизмом – все это отвечало нашим настроениям, мыслям и стремлениям, открывало перед нами новые горизонты и в то же время вызывало жажду работы, жажду борьбы, усиливало стремление вырваться из жандармского плена и приобщиться к новому движению под руководством „Искры“.