Читаем без скачивания Мимолетное прикосновение - Стелла Камерон

Сара вмиг посерьезнела.

— Какая же ты добрая, Линдсей. Знаешь, с жалованья священника не так уж много выкроишь, да и милый старый Босток всегда приглядывает за кладовой в оба глаза. Но все равно я постараюсь тоже принести хоть что-нибудь.

— Спасибо, — вздохнула Линдсей. Будь жив ее отец, ей бы не приходилось прикладывать столько усилий, чтобы хоть немного облегчить участь злополучных арендаторов, из которых Роджер вытягивал все соки… Глаза девушки наполнились слезами, и она крепче сжала губы. Ради Уильяма, его памяти и того, что она поклялась сделать — поклялась его именем! — ей надо быть сильной, надо уметь достойно встретить любое испытание. — Признайся, ты ведь просто-напросто выдумала своего отважного офицера? — с тихой улыбкой спросила она.

— Ну ладно, раз уж тебе так досталось, сознаюсь. Я его выдумала. Но все равно в один прекрасный день он еще явится. Вот помяни мое слово.

— В один прекрасный день, — кивнула Линдсей, подходя к стойлу, чтобы погладить вороного жеребца по носу, — в один прекрасный день за тобой еще явится твой волшебный принц, но не за мной.

— Не говори глупости, — запротестовала Сара. — Ты ведь такая красивая. Вот увидишь, ты выйдешь замуж, причем очень скоро. Думаю, уж в этом году ты непременно поедешь в Лондон и все самые лучшие женихи будут у твоих ног.

Ее выразительные глаза мечтательно затуманились.

Линдсей даже спорить не стала. Порой ей отчаянно хотелось разделить свою тяжкую ношу с Сарой, ведь, кроме нее, она не могла довериться никому, ни единой живой душе, разве что Антону, а тот вряд ли понял бы девичьи страхи и чаяния. Все же он вполне понимал, какому риску она неоднократно подвергалась в темные, ненастные ночи — риску, при одной мысли о котором Сара затрепетала бы от ужаса. Антон, лучший друг ее покойного брата, с самого начала был против того, чтобы Линдсей появлялась в бухте Солеваров, по давно сдался и прекратил попытки разубедить юную упрямицу.

— О чем ты задумалась? — поинтересовалась Сара.

— О виконте Хаксли, — быстро нашлась Линдсей и, надо сказать, была не так уж далека от истины.

Сара обвила рукой плечи подруги.

— Наверное, дальний дом — просто предлог. Скорее всего он услышал о тебе и просто ищет способ познакомиться.

— Ой, Сара, — засмеялась Линдсей. — Если бы ты его видела, ты бы так не говорила.

Скоро придется под каким-нибудь предлогом отослать Сару домой. Надо еще хорошенько подготовиться к тому, что предстоит нынче ночью.

— А как он выглядит?

Линдсей нахмурилась и, дразня подругу, состроила гримаску преувеличенного восхищения. Сара, заливаясь смехом, ущипнула ее за бок.

— Ну ладно. Виконт высокий. Очень-очень высокий. Чтобы заглянуть ему в лицо, я только что шею не сворачивала. И широкоплечий. Причем, по-моему, ему не приходится подбивать сюртук ватином, чтобы лучше сидел. И брюки тоже.

Сара хихикнула.

— Вот уж не думала, что ты так хорошо его разглядела. А лицо какое?

— Очень привлекательное, — поразмыслив, признала Линдсей. — Загорелое, как будто он много бывает на солнце. Длинный прямой нос, нижняя губа чуть толще верхней, но твердоочерченная, а уголки чуточку загибаются вверх. На подбородке, вот тут, — она дотронулась до своего подбородка, — маленькая ямочка, скулы высокие, а глаза черные-пречерные. Брови прямые и такие же черные, как волосы. А довольно длинные волосы вьются и спадают на воротник.

Сара взволнованно провела рукой по вороту платья.

Он очень красивый, да? Очень-преочень?

Да. И явно с сильным характером. Я бы сказала, что виконт Хаксли самый красивый и привлекательный мужчина из всех, кого я видела. Если бы я могла допустить хоть одну мысль о браке, то надеялась бы, что мне сделает предложение именно такой человек.

Услышав сзади какой-то сдавленный звук, Линдсей вихрем обернулась и ахнула.

— Боже мой, — пробормотала она. — Боже мой.

Виконт Хаксли слегка улыбнулся, а Линдсей в который раз забыла сделать ему реверанс.

Глава 3

Вся округа в один голос твердила, что с Антоном Поллаком трудно совладать, уж слишком он упрям и непреклонен. Ходили слухи, будто у этого высокого рыжеволосого силача, в чьих серых глазах застыла гранитная непреклонность, ум острее разбойничьего клинка, а на том месте, где положено находиться сердцу — лишь холодная пустота. Хотя ему исполнилось уже двадцать девять, он все еще не избрал себе спутницу жизни. Но Линдсей Гранвилл тоже могла быть упрямой и непреклонной. Она не собиралась терпеть, чтобы с ней обращались, словно с глупенькой девочкой, и отсылали домой, когда предстоят важные дела. А кроме того, она знала, как мало правды в том, что болтают про человека, стоявшего сейчас рядом с ней.

— Антон, капитан Клод будет ждать тебя.

— Ну так он меня не дождется. — Стоя на берегу бухты Солеваров, Антон мрачно вглядывался во тьму. Над морем разрозненными клочьями клубился туман, нагоняемый холодным порывистым ветром. — И хватит об этом. Я провожу тебя верхом через лес. Как доберешься до Трегониты, зажги свечу в окне, чтобы я знал, что все хорошо.

Линдсей выпрямилась во весь свой небольшой рост, в который раз жалея о том, что уродилась такой крошкой. Недаром Уильям дразнил ее «хвостиком от запятой». Милый Уильям. Как же недоставало ей любимого брата! Он был на одиннадцать лет старше, кумир ее детских лет. С самого детства его и Антона связывала неразрывная дружба — о чем и не подозревал добрый отец юного Уильяма, ненавидевший все семейство Поллаков. Для Бродерика Гранвилла отец Антона навсегда остался «этим треклятым браконьером». Линдсей печально улыбнулась. Бедный милый папочка так и не узнал, что браконьер из солеварни, что стояла над глубокими водами бухты Солеваров, использовал свою репутацию умелого стрелка как удачное прикрытие для куда более противозаконных делишек. Мистер Поллак слыл одним из самых ловких контрабандистов страны, а его сын, Антон, был вынужден следовать по стопам покойного родителя. Два года назад Линдсей умудрилась уговорить его позволить и ей войти в дело. И вот сейчас очередная вылазка находилась на грани срыва…

— Я поеду с тобой на французский корабль. Как будто я не могу грузить…

— Ни за что! — Антон резко повернулся к девушке. Его худое лицо, едва видное в слабом лунном сиянии, пробивающемся сквозь туман, застыло в строгой гримасе. — Клянусь Богом, ты ничего подобного не сделаешь, Линии. Ох, я вообще жалею о том, что втянул тебя в это дело.

— Но я ведь не оставила тебе выбора, — напомнила она, глядя в его серые глаза, казавшиеся в ночном мраке непроглядно черными. — Я же сказала, что, если ты не позволишь мне участвовать в твоих ночных вылазках, мне найдется, о чем побеседовать с Фарром, главным таможенником. А уж он-то всегда будет рад любому поводу поговорить со мной. Я ведь вижу, какими глазами он на меня смотрит.