Читаем без скачивания Из-под лжи - Миронова Татьяна

Почему вдруг евреи, потомки, единоверцы, единоплеменники тех, кто ритуально, жестоко, мученически истребил правящую Россией династию, удовлетворены решением Русской православной церкви о канонизации – прославлении тех, чья кровь на еврейских руках, и почему они считают нужным подчеркнуть, что удовлетворены не просто решением о канонизации, а именно в том виде, в каком оно было принято Собором, да при этом считают важным (важным для себя!), чтобы особенность принятого решения была растолкована самому широкому кругу православных мирян и священнослужителей. Что же такого сокрытого может быть в решении Собора о канонизации Царской семьи, не сразу очевидного даже священнослужителям?

Иудеи удовлетворены тем, что Царская семья Романовых возведена в сонм страстотерпцев, не мучеников, обратите внимание, а именно страстотерпцев. В чем разница? Чин мученика есть подвиг смерти за Христа от рук иноверных. Страстотерпцами признаются те, кто принял мучение от своих, единоверных христиан. По страстотерпческому чину канонизации получается, что Государь с Семьей умучены своими же единоверными христианами. Вот если бы Архиерейский Собор признал очевидное, что Царь умучен до смерти иноверцами, иудеями, тогда бы он был не страстотерпцем, а великомучеником. Вот чем удовлетворены евреи, вот что они имеют в виду, когда предъявляют Московской Патриархии ультиматум: "Очень важно, чтобы решение о канонизации в том виде, в каком оно было принято Собором, стало известно самому широкому кругу мирян и священнослужителей".

За всю тысячелетнюю историю христианства в России немногие святые прославлены в чине страстотерпцев. "Исторически страстотерпцами именуются святые, принявшие мученическую кончину не от гонителей христианства, но от своих единоверцев" (2, с. 14). Среди них святые Борис и Глеб, убиенные слугами своего брата-христианина Святополка, святые отроки Иаков и Иоанн Менюжские из Новгорода, убитые разбойниками из христиан… Государя с Семьей прославили в чине страстотерпцев, обособив их от сонма новомучеников – митрополита Владимира, митрополита Серафима, митрополита Петра, алапаевских мучеников и многих, многих других. Выходит, Царскую семью убивали свои православные христиане, а остальных страдальцев за Веру и Христа убивали чужие – иноверцы и безбожники? Или Государь умер не за Христа? Да что гадать, притворяться незнающими, когда очевидно, что надо было угодить иудеям, отвести от них страшное обвинение в убийстве Помазанника Божьего Русского Православного Царя, заставить нас забыть об этом их злодейском преступлении, не случайно же Правительственная комиссия во главе с евреем Немцовым, решавшая судьбу останков, обнаруженных на окраине Екатеринбурга, отказалась рассматривать вопрос о ритуальном убийстве Царской семьи, и по этой же причине торопилась захоронить чьи-то останки, выдавая их за Царские, игнорируя все сомнения о принадлежности их царствующим Романовым, решив, что чем скорее уйдут в могилу екатеринбургские останки, тем быстрее вместе с ними уйдут и все разговоры о ритуальном убийстве Царской семьи. Не случайно же еврейская Антидиффамационная Лига выражает надежду, что решение Русской православной церкви о канонизации Николая II и членов его семьи, в том виде, в каком оно было принято Собором, будет способствовать развенчанию бытующего среди определенной части верующих и священнослужителей антисемитского мифа о ритуальном характере убийства царской семьи. Но если это так, то прославление Царской Семьи в том чине, какой принят Архиерейским Собором, есть хула на Святых Царственных Мучеников и злонамеренное искажение их подвига во славу Христа Бога.

Но вот настояли во всем иудеи на своем, и екатеринбургские останки выдали за царские, как хотели, и как хотели торопливо захоронили их, и даже канонизированы Царственные мученики не по чину их подвига, чего же врагам Государя все неймется? Почему злобные клеветы на святого Иоанна Кронштадтского, на преподобного патриарха Тихона смолкли тотчас по их канонизации, все же опасное это дело – кидать грязью в святых, а здесь визгливый лай газет со ссылками на "многочисленные источники", свидетельствующие о Государе, как о "бесхребетном, переменчивом, несмелом монархе", становится все яростнее, все злее. Издаются "обнаруженные" вдруг мемуары, появляются все новые якобы свидетельства, и все это не исторической правды ради, а лишь для того, чтобы продолжать чернить святой образ, уничтожать святость дорогого для нас имени, преуменьшать число верных Царю людей – да потому что верность святому Государю, по слову преподобного Серафима Саровского есть залог освобождения России от почти уже столетие длящегося ига, "агарянского и ляшского злейшего". Вот эти слова: "Когда правая за Государя стоявшая сторона получит победу и переловит всех изменников, и предаст их в руки правосудия, тогда уж никого в Сибирь не пошлют, а всех казнят – и вот тут-то еще более прежнего крови прольется, но эта кровь будет последняя, очистительная кровь, ибо после этого Господь благословит люди своя миром…" (3, с. 103).

1. Кто и как создал миф об "отречении" Государя

Круг свидетельств Царствования Государя Николая Александровича, а именно саму державную деятельность Императора ставят Ему в вину хулители святой Семьи, этот круг источников очень велик. Кажется, все, кто ни соприкасался Царю и выжил после большевистского переворота, оставили свои записки, мемуары, отзывы. Немало свидетельств и дореволюционных лет. Самое ценное, что дошли до наших дней собственной руки Государя, Царицы, Великих Княжен дневники, переписка, пометы в книгах и документах, выписки из них. Мы читаем их сегодня опубликованными, преодолевая чувство неловкости вторжения в частную жизнь Царской Семьи – не для нас в письмах и дневниках поминается ими пережитое, но все же читаем, так как и письма, и дневники, и книжные заметки свидетельствуют о чистоте помыслов Государя лучше, чем любое измышление последующих летописцев, глубокомысленные опусы историков-комментаторов с осуждением того или иного поступка, политического решения Государя. Как же редки чистые, незамутненные издания, посвященные Государю, Его Семье, такие, как публикация Писем святых Царственных мучеников из заточения (4). Чаще же тексты писем и дневников искажены, дополнены измышлениями недобросовестных составителей, переводчиков или заведомо враждебных публикаторов, наглядный пример тому многотомная переписка Их Императорских Величеств, вышедшая в свет в 1923-1927 годах (5).

Рассмотрим же, кто берется свидетельствовать о царствовании Императора Николая Александровича. Среди свидетелей много сановников, бывших когда-то рядом с Государем, но служивших не Ему, не России, – служивших одному лишь своему тщеславию, заботившихся лишь о собственной карьере. Корыстью руководствовались они, хуже того, проводя политику иудо-масонства, противостояли Государю, искажая суть Его решений, противодействуя Его воле, а удаленные за это из Правительства, из окружения Царя, в утешение уязвленного самолюбия, в оправдание себя, клеветали на Государя, приписывая ему то скрытность, хитрость, непомерную жестокость, то, напротив, бессилие, безволие, бесхребетность.

Таков, к примеру, начальник Канцелярии Двора генерал Мосолов, до конца своих дней не избывший личных обид на Императора и Императрицу, жестко ограничивших его властные амбиции, а потом и вовсе отдаливших его от Двора. Мщеньем, неприязнью, злобой пропитаны все его мемуары, ставшие однако для многих исследователей авторитетным первоисточником: "Со дня заболевания Государя (в 1902 году Николай Александрович болел тифом в Ливадии – Т.М.) Императрица явилась строгим цербером у постели больного, не допуская к нему не только посторонних, но и тех, которых желал видеть сам Государь… Увы. Горизонты мысли Государыни были много уже, чем у Государя, вследствие чего ее помощь ему скорее вредила" (6, с. 190). Насколько Мосолов объективен в своих оценках, можно судить по его же собственному признанию, как в 1916 году он пытался подкупить Григория Ефимовича Распутина, чтобы тот помог укрепить его, Мосолова, пошатнувшиеся позиции в глазах Императора. Затея не удалась, Мосолова удаляют от Двора и направляют посланником в Бухарест. Через несколько лет, уже в эмиграции, себе в оправдание Мосолов внесет свою лепту в историографию правления последнего Романова: "Он увольнял лиц, даже долго при нем служивших, с необычайной легкостью. Достаточно было, чтобы начали клеветать, даже но приводя никаких фактических данных, чтобы он согласился на увольнение такого лица… Менее всего склонен был Царь защищать кого-нибудь из своих приближенных… Как все слабые натуры, он был недоверчив" (6, с. 18).