Читаем без скачивания Бумажные призраки - Джулия Хиберлин

Уже спустя несколько часов я благополучно воспользовалась первым набором липовых документов: водительскими правами и кредиткой на одно и то же имя. Арендовала машину у легкомысленной агентши «Ависа» в аэропорту Далласа/Форт-Уэрта. Подозреваю, одурачить полицию будет не так легко. Никогда не превышай скорость – еще одно мое правило в этом путешествии.

Номера я поменяла чуть позже, на парковке «Уолмарта», по пути из аэропорта к миссис Ти. Первую липовую кредитку я разрезала на несколько острых кусков с неровными краями, а потом, с перерывами в тридцать секунд, стала по очереди выбрасывать их в окошко. Да, я параноик, ну и что? Мне еще хочется пожить после того, как все это закончится. Через десять дней – хотя нет, уже через девять.

Нам придется покупать бензин, еду и каждую ночь снимать два гостиничных номера, сколько бы они ни стоили – спать с ним в одной комнате я не буду ни при каких обстоятельствах. Придется включить в список трат несколько вещей, о которых я не подумала заранее. Карлу надо постричься, купить кроссовки, туалетные принадлежности и так далее. В последний момент он добавил в свой список несколько новых условий. Ну, и нельзя забывать про «Разное».

Всякий раз, когда в детстве я составляла какие-нибудь сметы и бюджеты, папа обязательно напоминал про пункт «Разное». Интересно, что это будет на сей раз? Взятки? Дополнительные пули? Повязки? Лопаты? Красные лакричные конфеты и подсолнечные семечки со вкусом маринованных огурчиков, которые он захочет покупать в каждом придорожном киоске «Бакис»?

Фотографии вновь лежат аккуратной стопкой. Карл почти и не смотрел на них, только разложил по размеру – от самой большой до самой маленькой. Наверху оказалась прямоугольная – аккурат с окошечко в бумажнике – школьная фотография мальчика с сонными глазами и неровным пробором. Александр Лакински, сын Николь Лакински. Именно за похищение этой женщины из городского парка Уэйко Карла и судили. Маленький Александр остался один в парке, причем со сломанной рукой. Говорил, что упал с качелей. Свою мать он с тех пор не видел.

Карл встает.

– Можно мне в свою комнату, мэм? – Он уже почти дошел до двери, которая будет разделять наши спальни этой ночью.

– Ты обещал, Карл.

– Что обещал?

– Попытаться. Ты обещал попытаться! Сказал, что не помнишь содеянного, но хочешь вспомнить. Что моя идея тебе по душе… Ладно, забей. Только обязательно прими таблетки, ладно? Я сейчас принесу, они у меня в сумочке.

Он теребит дверную цепочку с моей стороны, ласково водя ее из стороны в сторону. Оценивает. Строит планы.

– Ты должен принять таблетки, Карл. Мы договорились. Не будешь пить лекарства – мигом вернешься к миссис Ти смотреть передачи про насекомых на «Дискавери».

– А ты знала, что комнатные мухи жужжат в тональности фа? – осведомляется он. – Таблеточки приму с удовольствием!

Снизошел. И на том спасибо. Карл отлично знает, что я вру: сдаваться в первый же день поездки не входит в мои планы.

Как-то раз он сказал, что мои серые глаза ему кого-то напоминают. Дым и зеркала – что у одной, что у другой. Хрен прочитаешь ваши мысли. У Рейчел были зеленые глаза с золотинкой.

Я заметила, что Карл умен и совершенно нормален в большинстве случаев: будь то за игрой в шахматы, в закусочной «Дейри куин» или на заднем дворе у миссис Ти за стаканчиком чая со льдом, который напоминал по вкусу «триаминик» (понятия не имею, что это такое).

Раньше Карл был прекрасным актером. Его глаза напоминают мшистое болотце с одной из его собственных фотографий. Полиция неоднократно проводила там раскопки (там и еще в нескольких местах), пытаясь доказать причастность Карла Фельдмана к исчезновениям девушек в штате Техас. Но копы очень быстро сдались.

Карл знает, что я наврала ему об истинной цели нашей поездки. Он ни на йоту не поверил в сказку о неизвестно откуда взявшейся дочке-сыщице, которая мечтает разгадать черные тайны своей наследственности. А когда разгадает – просто уйдет. Ну-ну.

Карл по одной заглатывает таблетки, не запивая, хотя я предложила вскрыть пачку одноразовых стаканчиков с комода и налить воды из-под крана.

В принципе я могла бы рассказать всю правду – о нестерпимом зуде, который вызывает его лицо в моем мозгу. О том, что лишь по вине этого зуда я считаю его убийцей сестры. Рейчел обещала заплести мне французский «колосок», когда вернется. И еще она собиралась стать знаменитой актрисой. Когда-нибудь у меня должна была родиться племянница по имени Софрония.

Не поддавайся чувствам.

Пусть его разум попляшет.

Все-таки Карл – любопытный человек.

И пусть вопрос «почему» будет ниточкой, которая заставляет его разум плясать.

Он уже по ту сторону двери и начинает что-то напевать себе под нос.

7

Я слегка приоткрываю дверь. Из моей комнаты в его комнату, словно хлорка, проливается немного света. Лучик ползет по полу и забирается на полосатое покрывало.

Скоро полночь. Я боюсь, что если открою дверь чуть шире, свет упадет ему на лицо и разбудит его.

В самом ли деле он проглотил розовую таблетку снотворного? Или спрятал ее за щеку, а потом выплюнул? Глупо относиться к нему, как к ребенку… Но именно так мне советовала миссис Ти: Относись к нему, как к ребенку.

Я просачиваюсь в щель, задевая животом дверную ручку. Прикрываю за собой дверь, чтобы она не щелкнула. Я совершенно неподвижна, даже не дышу – привыкаю к темноте. Шторы плотно задернуты, и мне почти ничего не видно. Кондиционер под окном тарахтит, как трактор при смерти. В нос ударяет запах плесени и грязных носков, эдакое «пошли все на» от здешних горничных, которым платят за работу сущие гроши.

На кровати никто не шевелится вроде бы. В темноте не разберешь. Ревущий кондиционер играет на руку одновременно и мне, и Карлу.

Сидя у себя в комнате и слушая тявканье телеведущей про палтуса в кляре, я потренировалась целых шесть раз. У нас с Карлом смежные номера, одинаковые, как тюремные камеры. От той точки, где я сейчас стою, до изножья его кровати ровно десять шагов. Я бесшумно преодолеваю это расстояние. Встаю коленями на шершавый ковролин. Поднимаю покрывало, засовываю голову под кровать и свечу туда крошечным фонариком.

Мои труды оказались не напрасны. Под кроватью валяется несколько крошек попкорна, облепленная пылью и волосами пустышка с Микки-Маусом и чемодан Карла. Больные с деменцией и обсессивно-компульсивным расстройством редко отказываются от привычек. Серийные маньяки тоже. По меньшей мере одна из этих характеристик относится к Карлу, а может, и все три.

Я ложусь на живот и подползаю к чемодану. Он лежит под правой стороной кровати: значит, меньше риск потревожить Карла на обратном пути. Он всегда спит слева. У миссис Ти я не раз замечала характерную вмятину на его подушке, и эту же особенность зачем-то упомянула в суде его приходящая уборщица Ирма. Она работала на Карла в Форт-Уэрте, где он раньше жил – примерно в шести милях от нашего дома. Ну, разве серийные убийцы нанимают уборщиц? – небезосновательно вопрошал присяжных адвокат Карла.

Ирма, жившая в полном одиночестве (если не считать коллекции натертых до блеска фарфоровых свинок на зеркальных полках), ничего полезного мне не сообщила. Она явно питала теплые чувства к Карлу, платившему ей двадцать пять долларов в час. Дома у нее пахло капустой. Помню, как я долго разглядывала одну свинку, стоявшую в самом центре полки, – одно белое ухо у нее было отколото, а по шее тянулась длинная трещина. Ирма явно приложила немало сил, чтобы ее спасти. Что могла рассказать эта свинка о своей хозяйке? Быть может, это был подарок от дорогого человека и выбросить разбитую статуэтку у нее рука не поднялась?

Спустя час бессмысленных расспросов Ирма попросила меня уйти – хотела поскорее вернуться к самой интересной части любовного романа. «В этих книжонках секс каждые пятьдесят страниц как по часам, – сообщила она. – Такое правило».

Я выключаю фонарик и поднимаю чемодан за ручку. Один-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь шагов до ванной комнаты. Плитка под ногами холодная и липкая.

Плотно затворив дверь в ванную (до щелчка), я кладу чемодан на коврик и открываю. Застежка-молния гремит, как бензопила. Я замираю на добрые две минуты – не проснулся? Точно? Затем свечу фонариком на аккуратные стопки с одеждой. Аккуратные и жуткие.

Наверху лежит одна из сковородок миссис Ти – видимо, это и есть тот блестящий предмет, который Карл успел заныкать в чемодан перед отъездом. Принимаюсь ощупывать все закоулки и карманы, рыться между слоями одежды. Нащупываю мягкие уголки фотографии из пустыни – с девушкой и ключом. Зажигалки, ножа и красного эспандера нигде нет. Я уже не раз представляла, как этот эспандер обвивает мое горло.

Изначально я собиралась выкрадывать сокровища по одному – в надежде, что Карл забудет про них или решит, что потерял.