Читаем без скачивания Берсерки (трилогия) - Роман Злотников

Они тронулись в путь.

В быстром темпе шли до обеденного привала. По бокам колонны шли мужчины, сжимая в не очень-то умелых руках заостренные колья и выточенные из вулканического стекла ножи. Только Сохраняющие, которых по традиции набирали из охотников, имели пластинчатые арбалеты. Люди куклосов никогда не были хорошими воинами, да и не очень-то представляли себе, что это такое.

За все время Уимон, который, уцепившись за юбку Лии, едва поспевал переставлять ножки, так ни разу отца и не увидел. Когда они появились на поляне, выбранной Сохраняющими для обеденного привала, Торрей уже был там. Он шагнул им навстречу, подхватил на руки измученного сына и вновь, как и утром, благодарно улыбнулся Лии:

— Я разложил костер, Молодая мать.

Пока Лия резала овощи для похлебки, Торрей растер сыну гудящие ножки и укутал его в плащ, сшитый из волчьих шкур. Уимон пригрелся и задремал. Однако скоро проснулся и высунул нос из-под мохнатого плаща. Они расположились на самом краю поляны, под раскидистыми ветвями старой липы. Над костерком висел легкий котелок, в котором кипело варево. Отец, не забывая помешивать, что-то тихонько рассказывал Лии. Уимон прислушался.

— …редко нападают первыми.

Лия задумчиво кивнула:

— А почему тогда мы сами нападаем на них?

— Такова воля Контролера. Мы обязаны пресекать жизни «диких» там, где мы их повстречаем. А если мы обнаружим их жилище или иное место, где они собираются в большом числе, то должны немедленно сообщить Контролеру.

— И что тогда?

Торрей ответил не сразу. Он зачерпнул варево бурой от долгого пользования деревянной ложкой с обкусанным краем, подул, отхлебнул, удовлетворенно крякнул и, протянув руку, извлек из лежащего у его ног заплечного мешка серебристый пакетик биодобавки. Высыпав ее в котелок, он помешал, снова попробовал варево, а затем сноровисто снял котелок с крюка и поставил в сторонку остывать. Все это время Лия не отрываясь смотрела на него, будто напоминая о том, что она задала вопрос, но не отваживаясь повторить его. Охотник оглянулся и, сделав вид, что он просто рассматривает что-то за спиной, заговорил:

— Я видел что-то подобное только один раз. Когда я был еще молодым охотником. Я тогда жил в куклосе «Смионт Труо Юмнг». Наши Старшие наткнулись на поляну, где «дикие» устроили шалаши. Старшие попытались напасть на них, но «дикие»… — он замолчал и, выудив из мешка завернутую в тряпицу краюху серого хлеба, начал резать его. Лия смотрела на него нетерпеливо, но охотник так же неторопливо уложил в мешок остаток краюхи и только потом заговорил:

— Погибли все охотники нашего куклоса и большая часть взрослых мужчин. «Дикие» преследовали нас до самого Барьера. Родитель был тяжко ранен и умер. Но перед смертью он успел сообщить обо всем Контролеру. — Торрей помолчал, занимаясь котелком и ложками. — Ночью пришли Высшие. Они сожгли все шалаши и всех «диких». Тех, кто успел убежать и попытался скрыться в чаще, они догнали и разорвали на куски. Самому удачливому удалось пробежать почти девять миль…

Охотник принялся чистить лук.

— Но потом мы разобрались в следах и поняли, что «дикие» пытались сопротивляться. И похоже, им даже удалось… причинить вред не менее чем трем Высшим.

Лия охнула. Причинить вред Высшим?! А Торрей в упор взглянул на нее:

— С той поры, когда я встречаю «диких», я либо убиваю их, либо убегаю.

Лия вздрогнула и отвернулась. Желтоголовый криво усмехнулся, поднялся и, наклонившись над сыном, тихонько потряс его за плечо:

— Вставай кушать, сынок.

Уимон выбрался из-под волчьего плаща и, стараясь не встречаться взглядом с отцом, уселся у котелка. Он надеялся услышать что-нибудь интересное, а из того, что удалось расслышать, он понял не так уж много. Но ему стало страшно. И страх его испугал. Поэтому мальчуган вцепился в протянутую отцом ложку, будто в спасательный круг, и торопливо зачерпнул из котелка.

Следующую неделю Уимон запомнил смутно. Все — места стоянок, дневные переходы, места заготовки дров, ручьи, из которых набирали воду, — Сопровождающие знали назубок. Поскольку каждую весну Доверенные из их куклоса отправлялись в Енд одним и тем же маршрутом. Но этот маршрут не был рассчитан на едва оправившихся после болезни малышей. Дети отправлялись в Енд только дважды в жизни. Во-первых, в течение первого года после рождения, дабы медицинский ряд Контролера провел полное генетическое обследование нового организма и выдал заключение по поводу его дальнейшей судьбы. Первой обязанностью Контролера было пресекать жизнь неполноценных с точки зрения генетики особей. Это путешествие младенцы совершали на руках матерей. А во-вторых — в одиннадцать лет, когда наступала пора определить Предназначение подросших жителей куклоса. Эти ребята были намного крепче Уимона. И дорогу перенесли без особого труда. Но к исходу недели и Уимон втянулся: когда останавливались на ночную стоянку, Уимон уже не валился без сил на отцовский плащ, а принимался шнырять по лагерю.

Когда до Енда осталось всего два дневных перехода, нагнали большой караван, в котором следовали Доверенные из шести куклосов. Там оказалось около полутора десятков подростков, достигших возраста Предназначения. На первой же стоянке один из мальчишек появился у костра Уимона. Несколько минут он смотрел, как пацаненок помогает отцу разводить огонь, а потом подошел поближе и опустился на корточки.

— Привет.

— Привет, — сдержанно ответил Уимон. В их куклосе отчего-то не было подростков. Самым молодым был Нур, но ему было почти двадцать весен. И с ним у местной пацанвы сложились натянутые отношения. Вот почему Уимон решил быть поосторожнее.

— Слушай, мы тут с ребятами подумали, кажется, ты еще слишком мал для Предназначения?

Уимон кивнул.

— А зачем ты идешь в Енд?

Уимону, сказать по правде, сильно не хватало приятеля. Взрослые были заняты своими делами и в лучшем случае не обращали на мальчика внимания, а скучная походная жизнь давно успела приесться. Поэтому он решил рискнуть и попытаться подружиться с этим парнишкой. Уимон улыбнулся:

— Я оцарапался о Барьер и сильно болел. А сейчас меня должен посмотреть Контролер.

— Да-а-а? — удивленно протянул мальчик и окинул Уимона уважительным взглядом. — У нас прошлой зимой один охотник тоже оцарапался о Барьер. Он долго был на охоте, а на обратном пути попал в пургу и съел все барьерные корни. И так обессилел, что забылся и подошел слишком близко к Барьеру. Барьер дотянулся до него только двумя колючками. Он так орал… — Мальчишка, как взрослый, глубокомысленно покачал головой. — Книон-родитель рассказывал, что, когда Оберегательница подбежала к нему, он был уже мертв.