Читаем без скачивания Венец демона - Джеймс Роллинс

Улетает?

Кен боялся шевельнуться, хотя рокот, ставший более громким, доносился теперь из джунглей. Он приподнял голову, чтобы видеть ближайшую полосу деревьев. Какой-то туман, более густой, чем сумерки, вился меж ветвей, поднимаясь из-под лесного полога. Жуткое щелканье становилось все громче.

Что сейчас будет…

Мир охватило пламя.

Из леса донеслись взрывы чудовищной силы, выталкивающие в небо спиралевидные огненные кляксы. Взрывы прокатились залпами по всем лесистым возвышенностям острова. Вокруг Кена градом сыпались раздробленные стволы деревьев. Едкий удушающий дым клубился над скалами, уничтожая то, что осталось от острова.

Кен пополз вперед. Его выворачивало от кашля. Язык жгло от витавшего в воздухе едкого химического привкуса.

Напалм… Или еще какой-то горючий дефолиант.

Легкие разъедало. Кен перевалился через гребень и пополз на пляж. Он хотел добраться до воды, до лодчонки, спрятанной между скал браконьерами, и молился, чтобы дымовая завеса его прикрыла. Он почти ничего не видел, но ощутил ладонями холодную воду, погрузился в нее и двинулся к лодке.

А позади огонь пожирал остров, выжигая его до основания.

Едва держась на ногах, Кен добрался до лодки, перевалил через борт и упал на спину. Он не собирался выходить в море, пока не сядет солнце. Хотел дождаться, когда покров дыма и темнота опустятся на воду и спрячут его, если к тому времени вертолет еще не улетит.

По крайней мере, он надеялся, что в темноте у него больше шансов.

А тем временем боль в плече помогала не потерять сознание и поддерживала стремление – такое же жгучее, как бушевавший за бортом огонь.

Кен прижал к груди тугую сумку. Он успел бросить туда тело одной из мертвых змей.

Я выясню, что здесь произошло.

Глава 2

4 мая, 08 часов 38 минут по японскому времени

Токио, Япония

В храмовом саду опустился на колени старик. Он сидел в традиционной японской позе сэйдза: спина прямая, ноги подогнуты. Девяностолетние кости пронзала боль – в них вре́зались булыжники храмовой дорожки, – но старик не обращал внимания. За спиной последние лепестки цветущей вишни осыпались на древнюю пагоду Канъэй-дзи. Пик знаменитого сезона закончился три недели назад – тогда в парки Токио хлынули туристы, которые жадно созерцали и фотографировали лучшие моменты цветения.

Что же касается Такаси Ито, ему больше нравились последние дни сезона: разлитая в воздухе меланхолия была созвучна его собственной грусти. Маленьким веером он смахнул иссохшие лепестки с невысокого, по пояс, камня, что стоял перед ним.

От колебаний воздуха над курильницей благовоний, стоящей у подножия камня, поднялись струйки дыма. То был аромат нескольких сортов древесины алойного дерева и экстракта коры магнолии. Такаси взмахами веера направил к себе дымок, надеясь обрести благословение и приобщиться к тайне.

И снова уже в который раз ему вспомнились строки Отагаки Ренгецу, буддистской монахини, жившей в XIX веке:

Один завитокАроматного дымаС палочки тонкойБез следа ускользает.Что он уносит с собой?

Одинокая черная ленточка дыма растворилась в воздухе, оставив после себя лишь сладкий аромат.

Так исчезла и ты много лет назад, возлюбленная моя Миу.

Закрыв глаза, Ито молча молился. Каждый год он приезжал сюда в годовщину свадьбы. Когда они с Миу тайно поженились, им было по восемнадцать. Такие юные и полные надежд… Их объединяла не только любовь, но и общее дело. Десять лет тренировались они вместе, оттачивая необходимые навыки. В те трудные времена они праздновали победы и залечивали раны: учителя наказывали строго. Ито и Миу работали вместе благодаря своим взаимодополняющим способностям. Он – твердый кремень, она – текучая вода. Он – гром и напор, она – молчание и тень.

Они считали себя неуязвимыми, особенно когда были вместе.

Ито скривил губы. Безрассудство юности!

Открыв глаза, он вдохнул остатки дыма, поднимавшегося из курильницы. Ее содержимое к тому времени уже превратилось в пепел. Алойное дерево ценилось очень высоко, в буквальном смысле на вес золота и даже дороже. Старинное японское название этой древесины означало «драгоценная».

Каждый год он жег благовония в память о Миу.

Теперь настала особенная годовщина.

Ито опустил взгляд: в слюдяной курильнице тлели остатки вытяжки из магнолиевой коры. То был новый элемент ритуала. Воины-самураи веками жгли экстракт магнолиевой коры перед битвой, чтобы очистить разум и тело, а Ито сейчас возрождал давний обет.

Отплатить за смерть Миу.

Он смотрел на камень, покрытый древними письменами. То была не могила жены. Ее тело он давным-давно потерял навсегда, а эта гранитная глыба играла роль надгробия из-за слов, которые в 1821 году высек здесь ее прадед. Сэссай Мацуяма установил этот камень в буддийском саду, дабы успокоились духи его жертв. Сэссай внес огромный вклад в науку и оставил после себя много книг и текстов, в том числе «Чучи-дзё» – анатомический трактат о насекомых. Сейчас его считали национальным достоянием благодаря искусно выполненным изображениям бабочек, сверчков, кузнечиков и мух. Работа доказывала, что и самые крошечные создания наделены красотой. Ради этой великой цели во благо науки поймали, проткнули булавками и умертвили множество насекомых. Из чувства вины Cэссай Мацуяма поставил этот камень, воздавая им должное и, возможно, стараясь очистить свою карму.

Миу много раз приводила сюда Такаси, светясь от гордости. Она хотела когда-нибудь пойти по стопам своего предка. Миу вдохновляло его увлечение. Но эта простая мечта в один миг развеялась как дым от одного выстрела…

Ито закатал рукав, обнажая внутреннюю сторону запястья. С его истончившейся, словно бумага, кожи сошли чернила. Когда-то его пометили тем же знаком, которого была удостоена нежная кожа Миу: инструменты вокруг полумесяца и черной звезды. Этот знак делал им честь и доказывал, что они прошли все испытания наставников в школе «Кагэ». Когда им сделали эти татуировки, он целовал запястье Миу, пытаясь пройти губами по нанесенным иглой линиям. Это сблизило их так же сильно, как тайный брак.

Но сейчас даже эта нить, связывавшая его с Миу, истончилась.

Опустив рукав, Ито вновь посмотрел на огонь, пожиравший остатки благовоний. Аромат развеивался в воздухе.

…куда исчезает?

Он не знал ответа, лишь понимал, что потерял Миу навсегда. Она погибла во время их первого задания: похитить сокровища из-под носа врага. Ито сгорал от стыда, вспоминая, как бежал по темному туннелю, бросив ее тело, подгоняемый выстрелами, а еще – стремлением сделать так, чтобы принесенная ею жертва не пропала впустую.

Миссия завершилась успешно. Позже, узнав наконец, что на самом деле извлекли из того проклятого туннеля, он подумал, что это знак. Взгляд скользнул по строкам на древнем памятнике. Миу не могла пойти по стопам своего предка; эстафету вместо нее принял Ито.

Легонько поклонившись, он поднялся на ноги. Двое слуг хотели было прийти на помощь, но он считал делом чести отстранить их и выпрямиться самостоятельно. Зато он принял у них трость, вцепившись костлявыми пальцами в набалдашник розового золота в форме огненной головы феникса.

Ито десятилетиями проводил исследования и вкладывал деньги; теперь в конце концов он мог осуществить свою месть и возродить былую славу Японии. А послужить этой цели должно было то самое сокровище, которое стоило Миу жизни.

Он развернулся и пошел по саду к пагоде. Трость стучала в такт гулким ударам сердца. Храм Канъэй-дзи был основан в XVII веке. Когда-то его земли простирались на всю территорию Уэно, где сейчас находились городской зоопарк и государственные музеи. Упадок храма начался в 1869 году, когда японский император напал на последних сёгунов Токугава, которые хотели захватить власть и прятались в храме. Со времен осады в деревянных стенах еще кое-где остались пули.

Ныне храм посещали только изредка. Его кровавое прошлое почти забылось.

Я сделаю так, чтобы униженный войной народ вспомнил свою былую славу.

Ито обошел пагоду и шагнул под большую вишню, с которой посыпались последние лепестки. Они кружились вокруг, словно Миу благословляла его. Едва заметно улыбнувшись, Ито вышел на улицу и в ожидании лимузина потирал выцветшую татуировку на руке.

Осталось недолго.

Скоро он встретится с Миу. Но не сейчас. Не раньше, чем свершится месть и Японская империя займет надлежащее место мирового правителя.

Там, в саду, его мысли унеслись в прошлое. С каждым годом это происходило все чаще. Они с Миу были незаконнорожденными детьми богатых семей. Из-за чужих грехов стали изгоями и в конце концов оказались в «Кагэ».

В те времена люди мало знали о «Кагэ». Это слово означало попросту «тень». Ходило множество слухов. Некоторые полагали, что члены организации – потомки опозоренного рода ниндзя. Кое-кто считал их призраками. Однако Такаси в конце концов узнал правду. История организации заговорщиков уходила корнями в далекое прошлое. По всему миру они носили множество имен и масок. Но цель везде была одна: копить силу и наращивать влияние в разных странах, используя для своих целей тайные учения, а затем и науку. Они стояли за кулисами официальной власти.