Читаем без скачивания Звезды для командора - Владимир Борода

Усевшись в собственном кабинете, размерами напоминающий космодром, Командор выпил американского патентованного средства против утренней головной боли и решительно нажал кнопку. Секретную. И в стене открылся секретный, наисекретнейший тайник… За полированной панелью прятался сейф. Из лучшей стали, способной выдержать и холод космоса, и жар чуждых планет. Из сейфа был извлечен секретнейший список наличного состава и Командор вдумчиво стал вчитываться в фамилии, решая нелегкую задачу — кого пригласить на сегодняшний вечер. Список был списком наличного состава блядей Командора. О, много и много бы отдало злобное ЦРУ за мгновение, за хотя бы мгновенную возможность взглянуть хотя бы одним глазком на этот список. Не выбрав ни кого и решив отложить данную задачу на после обеденное время, Командор спрятал список в сейф, тщательно запер его на ключ, и захлопнув полированную панель, нажал кнопку уже не секретную.

— Товарищ генерал, слушаю, -

раздался голос секретаря, старшины Ирины Федоровны, пятидесяти с лишним летней жены начальника спецчасти, а значит и осведомителя, но что поделаешь, мир таков и таким его надо принимать.

— Попрошу ко мне начальника отдела по личному составу со списком номер 7-а.

— Слушаюсь, товарищ генерал.

А дальше пошла рутина, которую так ненавидел Командор, ему бы лететь, головой в звезды врезываясь, железной рукой вести за штурвал космического корабля, что б на пыльных планетах остались следы социализма, бороться за торжество идей…А тут тьфу!..

Но выбирать не приходится, если ты генерал и возглавляешь Отряд космонавтов, то как говорится, тебе и карты в руки. Космические… После обеда, так и не выбрав кандидатуру в герои, Командор, по напоминанию Ирины Федоровны, пожилого крокодила, начал прием по личным вопросам.

Первой вошла Мария Леонидовна Заикина. Как узнал Командор из списка записавшихся на прием к генералу и предусмотрительно положенному на стол, справа.

— Я вас слушаю, Мария Леонидовна. Кстати, как ваш муж?

Командор не только не знал ее мужа, но даже и не помнил такого космонавта. Просто из космонавтов-женщин была только Терешкова, значит эта жирная корова жена одного из его подчиненных. Все элементарно, Ватсон!

— Итак, я вас очень внимательно слушаю, Мария Леонидовна, -

ну и корова, как же он ее гребет такую…

— Устраивайтесь поудобней, нас ни кто не торопит и излагайте все по порядку, что вас привело ко мне.

— Я право не знаю, может быть это неудобно, но я хотела бы узнать, моя дочь в этом году заканчивает, я имею ввиду учебный год, -

а он красавец, ну просто мечта курорта, так бы и отдалась ему бы здесь, прямо на столе…

— …но я хотела бы узнать, моя дочь заканчивает среднею школу и хочет поступать в Бауманское… Какие-нибудь льготы ей полагаются, как дочери космонавта?

— Сколько раз ваш муж летал в космос? -

ну-ну, корова, космонавта Заикина я что-то даже и не слыхал, ну ка, как ты теперь запоешь, да, совсем кстати, дочь семнадцати лет, давненько не было таких юных и трепетных девочек, к тому же наверно и елка, ха-ха…

— Ни разу, Илья Сергеевич, он же вечный дублер. Послали бы вы его куда-нибудь подальше, я бы вам по гроб жизни благодарна была бы… Сил уже моих нет…

И хлынули слезы… Поток слез лился из этой коровы не переставая, как из крана, Командор не спешил со стаканом и утешениями, прекрасно понимая, здесь не профком, а начальство, и если у него плачут, так с целью выпросить и побольше, чем путевка за полцены в Крым в разгар бархатного сезона…

— И так, начнем сначала, уважаемая Мария Леонидовна. Что вы конкретно желаете от меня?

Слезы мгновенно высохли, как будто слесарь перекрыл водопровод и жена дублера конкретно выложила:

— Дочь шестнадцати лет желает поступить в Бауманское, она идет на золотую медаль, по физике делает поразительнийшие успехи, поразительнийшие, — сделав паузу и облизнув толстые губы красным языком, продолжила.

— А отец еще ни куда не летал, замучил нас блядями и пьянками, только за последний год дважды лечился от триппера и гонореи, редкий день не приносят домой чуть теплого. Прощу вас, уважаемый Илья Сергеевич, помогите, не дайте пропасть девочке, талантище огромнейший и красавица редкая…

Тишина, наступившая после последних слов просительницы, только подчеркнула их двусмысленность. Командор поправил список записавшихся на прием, взглянул на жирную корову, усмехнулся и переспросил:

— Красавица говорите…

Мария Леонидовна вспыхнула от понимания и важности момента, куй железо, не отходя от кассы, и с готовностью подтвердила невысказанное, но висящее в воздухе.

— Красавица, да вы и сами можете убедится в этом. А мы уж ни за чем не постоим, -

и кокетливо повела глазами." Ну корова, ну корова… Командор вновь усмехнулся:

— Красавица говорите, шестнадцати лет, юный цветок прерий южных… Ну что ж…

Начальственная пауза, говорящая о серьезности момента и:

— Значит так. Сегодня по вашему адресу будет подана "Волга", прощу вас здесь вот написать свой адрес, вы вместе с дочерью приглашены ко мне в гости. Совершено случайно будет присутствовать ректор с Бауманского высшего училища. Если ваша дочь нам понравится, -

Командор сделал паузу, подчеркивая важность и двусмысленность своих слов, а Мария Леонидовна только согласно махала головой и не сводила глаз с генерала-красавца, затем Командор продолжил.

— Если она нам понравится, то все будет в порядке. И с поступлением, и с последующим распределением. Ну а насчет мужа настаиваете?

— Да-да и желательно с каким-нибудь рискованным полетом что б было связано. Знаете, лучше быть вдовой космонавта-героя, чем женой пьяницы и бабника.

— Понимаю, вас, понимаю. Сам вдовец. Итак, не смею больше вас задерживать, ровно в 20.00 машина будет подана к вашему подъезду. А за мужа не беспокойтесь. Всего хорошего.

— До свидания, Илья Сергеевич, до свидания, всего наилучшего, побегу обрадую дочь, вот она будет рада!

Дверь хлопнула и потекли просители с различнейшими просьбами, но перед глазами Командора уже стоял во всем своем великолепии сегодняшний вечер. Время летело, как на корабле "Союз".

А Мария Леонидовна, выйдя из штаба передовой космонавтики, потрепала дочь по щеке:

— Ленка, тебе повезло, генерал вовсе не толстый, как директор твоей школы, а просто красавец, я аж сама захотела под него…

— Ну да, я твой вкус знаю.

— Молчи дура, это генерал, а не двоечник из соседнего подъезда, который тебя лишил святого и самого дорогого! К тому же он вдовец…

— А вот это ма уже интересно, говоришь не толстый, а какого росту?

Ближе к вечеру Командор отдал приказ подготовить документы на космонавта Заикина к участию в полете "Зевс". Вот так решаются судьбы людские…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Клава, Клавдия Шаркова, не ездила на машине. Ни на черной "Волге", ни на черном "ЗиЛ" е по одной единственной причине. По той же самой единственной причине она не раскатывала ни на "Жигулях", ни на "Запорожце". Она не имела этого добра. На такси салатового цвета, с "шашечками", каталась она частенько и в принципе задаром, но это отдельный разговор и в другой раз.

Клава ехала домой, а жила она по старому у черта на куличках, а по новому в жопе, то есть в новом микрорайоне, построенном советской доброй властью для трудящихся. Естественно руками трудящихся и за деньги, не доплаченные в зарплату и полученные за водку. Кто ж в народе советском не знает, что себестоимость родимой то ли шесть, то ли восемь копеек литр, а продают по три шестьдесят две "сучок" и по четыре двенадцать "Экстру". Может быть где-нибудь в Москве "Экстра" и экстра, но в Омске это просто говно из картошки, да отфильтровано через газеты. Поэтому и отдает цвет в зелену.

Приехала Клава на насквозь промороженном троллейбусе к себе в жопу, восьмой микрорайон, проспект имени Стрельникова Ивана, ему еще на острове Даманский китайцы все поотрезали, вот изверги! А все Мао и эти, хуебины фуевы, недаром их так прозвали… Троллейбус промороженный насквозь, все, кто не пьяный, ногами сучит, что б не замерзнуть и во весь голос поливают и водителя, и начальство его, и райисполком херов…

— Бляди эти, сами на "Волжанках" раскатывают, а тут жопу морозь, гребать их мать…

— Да не выражайтесь, дети здесь…

— Так я ж не против детей, а наоборот за детей, поморозят письки — своих не будет!

— Ха-ха-ха-ха…

— Ну и вфуячил замудило фоки-наки члено-коромысло борминдох мать етит твою налево!.. —

кто-то на задней площадке завернул особенно замысловато и весь салон добродушно грохнул смехом.

— Вот греется, ну дает, истинно русский только такое может завернуть…

— На кой фуй русский, татарин я, закимарил, а рука к поручню примерзла, мудила дернул и оторвал с мясом!.. —