Читаем без скачивания Литовские повести - Юозас Апутис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появился крест здесь совсем просто и неожиданно (не хватало еще ждать), как и все, так сказать, из малой, а не из большой тучи. Раз уж Американша этот крест поставила, то, видно, он отмечал место, где навеки простился с ней Американец. Так оно и было: на тонкой, точнее, за тонкую ольшину повесился ее муж, Американец. Когда он в этих местах объявился, Бенас не помнит, а может, просто сызмальства ничего про него не слышал, однако позже, когда подрос, видел его часто; у Американца водились краски, не какие-нибудь мудреные, а самые обыкновенные, для шерсти; хотя, по правде, не такие уж обыкновенные, а редкостные, доподлинно американские! И подумать только, какую прорву красок привез он с собой из Америки, раз с того дня, как вернулся на свой участок среди болот и ольшаников, успел выстроить справный хуторок, вырубить кругом, ольху, вырыть осушительные канавы да развести сад, и красок на все это у него хватало, кто хотел, тот и брал, не только за деньги, но и за лошадь, одолженную на день или два, смотря, сколько нужно краски, за присланного на молотьбу или уборку ржи работника, а то и за шмат сала — не везло все же Американцу на родной земле, хуторок совсем оскудел, ну, просто не умел человек хозяйничать, а баба и того меньше, хоть и была чистокровная литовка, не американка какая-нибудь, родом из города Таураге, девочкой с родителями угодившая в Нью-Йорк. Что делает с людьми эта американская техника, ведь уехал Американец прямо от сохи, а вот пошлифовал мостовую под небоскребами, понажимал лет двадцать всякие электрические кнопки — и пшик; надо навоз из хлева вычистить, а нету ни охоты, ни силенок, и сует тогда любому свои краски, и берет любой, надо ему или не надо, не велика хитрость в навозе поковыряться, а краска всегда пригодится.
Бенасу довелось побывать у Американца несколько раз. Как-то послала его мать за красками. Американца не было дома, а Американша, расстегнув свою длинную одежду и скрестив ноги, которые были исполосованы толстыми синими жилами наподобие ивовых веток, сидела в чудном раскачивающемся кресле и потягивала сигарету. Красок дала, но в другой раз велела принести не сала, а яиц, потому что ее кур переловил ястреб.
Черт возьми! Как далеко улетел мыслями, а ведь прошел еще совсем немного да остановился на минутку у креста, к которому за веревочку были привязаны желтые цветы так крепко, что прилипли к смоле. Может, со временем получатся какие-нибудь инклюзы или как их там…
Теодолит грузно давил на плечо, тяжелая все-таки штука, могли бы сделать и полегче, особенно сейчас, когда в землемеры девушки подались…
Американца у ольхи обнаружили парни, ловившие в кустах девок. Надо полагать, больше в этих кустах ловить не станут, так что Американец проделал немалую работу по упрочению нравственности. А может, его обнаружили дети Римидиса, когда ходили за ягодами, может, зря на парней наговаривают; сам не уверен, так дальше не передавай. А вот что обнаружили его, это уж точно; выглядел он жутко: язык (вдобавок лиловый!) вывалился сантиметров на двадцать, сам взмыленный и посиневший, а глаза — что тут зря говорить! — и так у него были навыкате, а тут вывалились из глазниц, будто яйца; один конец повода петлей за шею завязал, а другой прикрепил к тоненькой ольхе… (Поэтому там, где-то раньше, и было сказано, что он повесился за ольшину.) Можно себе представить, сколь упорно было желание Американца навеки расплеваться с этим светом, раз он сумел пятиться, пока не задохся и не повис. Таким — изящно склоненным — его и нашли. Ну, потом милиция и так далее, были тут и занятные вещи (говорят, доллар, найденный в кармане, присвоил кто-то из милиционеров, но это были, скорей, сплетни Американши, ей у нас все не так, так какого черта сюда приперлась), но это не суть важно.
А все-таки почему Американец повесился, почему избрал такой вид капитуляции? Потому что к Американше в кусты, по слухам, прокрадывался некий здоровяк из третьей деревни (у Американши водились не только краски, но и whisky)? Да разве в Нью-Йорке таких здоровяков мало? Что Американец никак не мог ребеночка заделать? Так ведь привез с собой из Нью-Йорка, хоть и не от Американца, но все-таки от американца, как люди поговаривали. Что со жратвой стало туго? Ну, из-за таких вещей разве стоит ольшины ломать, как говорится (точнее, как говорилось), в деревне, среди своих, не пропадешь.
И опять мы ищем большие причины, а тут ведь тоже ничего такого не было: Американец повесился из-за быка, который у него был писаный красавец. Такой красавец и такой редкостной породы (слыханное ли дело: они с каким-то сувалькийцем порешили в Нью-Йорке, что один, когда будет возвращаться на родину, повезет американского бычка, а другой телку; так оно и было; потом на несколько дней, списавшись, выбирался или Американец к сувалькийцу, или сувалькиец к Американцу, когда привезенная телка, ныне уже корова, искала быка; так помаленьку племя американских коров в Сувалькии и вокруг Американца все ширилось и ширилось), что к нему записывались — поверьте! — даже из других приходов. Поначалу Американец приемную (такую загородку) устроил у себя на хуторе; но через год убедился, что это ему в убыток — все ведут и ведут коров, истоптали да загадили и дорогу и весь двор. Тогда он порешил: лучше уж самому с быком путешествовать по белу свету, время-то у него есть, от хозяйства все равно проку никакого. Науськанная этим своим здоровяком, новую затею мужа горячо поддержала и Американша.
Если клиенты жили подальше, он уезжал на телеге и отрывался от дома на целые недели. Его Зубр навострился вспрыгивать на телегу так шустро, что любая вислоухая дворняжка могла бы у него поучиться!
В тот раз он с Зубром отправился пешком за поместье, повел его по аллее, коров там ждало немало, пришлось бы заночевать. Собравшиеся люди, слово за слово, заговорили об обобществлении земли, причем все глубже в этот предмет вникали, а другие, может,
