Читаем без скачивания Господин барон - Михаил Дулепа

Впрочем, с наступлением долгих сытых времен местным захотелось чего-то большого и чистого. Ну что может быть невиннее намерения вернуть старые имена земле предков? Ведь это просто название одного из федеральных округов, они, как добропорядочные граждане, имеют право на подобный каприз? К проблеме подошли с положенной в тех местах практичностью, составили подробный план и привели его в действие. Не учли только одной маленькой детали, о которой и рассказывал мне сейчас Шнитце.

— Мы не хотели давать повода некоторым не слишком разумным людям… повода обвинить нас в… э-э… некоторой поспешности принятия решений.

Я поощрительно хмыкнул.

— В чем же именно вы налажали?

Фон Шнитце, еще раз откашлявшись и нервно посмотрев за окно, продолжил:

— Наша страна, как известно, состоит из восемнадцати федеральных земель. Да, мы часть одной из них, так уж сложилось, но у нас есть своя история и своя гордость! Вы, конечно, слышали о великой борьбе эсков за восстановление герцогства в его исторических границах?

— Ни разу.

— Как?! Это длится веками, нет ни одного человека в герцогстве, который остался бы равнодушен! Явка на референдум составила девяносто девять процентов и мы знаем всех не участвовавших!

— Вы их спрашивали поименно?

— Конечно! Вдруг мы не учли какие-то пожелания наших соотечественников?

Вот и шути тут.

— Недавно мы все-таки нашли один, показавшийся разумным и правильным, вариант. В одной из политических игр прошлых веков неудачливый претендент на владычество нашей землей пытался провести референдум. В те времена и слова такого не знали, к тому же у других сторон было попросту больше грубой силы, поэтому идея с народным волеизъявлением не прошла. Но — предложивший ее в тот момент имел все права на это, поскольку формально считался главой государства! Мы подняли предложение двухвековой давности, проверили и установили, что оно в самом деле оказалось не отмененным, а отложенным, в связи с известными событиями. К сожалению, в оригинальном тексте были некоторые… м-м… не совсем корректные формулировки. К примеру там предполагалось отменить «чуждые законы», оставив только «исконные обычаи».

— Подразумевалось, что сверху укажут, которые обычаи исконные?

— Вероятно так. — Старик еще раз посмотрел за окно и вздохнул. — Тем не менее, текст был, документ все еще имел силу и мы решили, что времени на обдумывание ушло достаточно, оставалось только возобновить процедуру, что в компетенции окружного фольксраата, и провести сам плебисцит. Но формулировка… Видите ли, господин барон, поскольку формулировку двухсотлетней давности не изменяли, то в результате получилось, что мы… В самом деле слегка поспешили. Видите ли, это довольно сложный вопрос, тут надо рассматривать разные стороны, к тому же…

— Конкретнее!

Он вздрогнул и странно кося в сторону полушепотом завершил:

— Получилось так, что мы отменили все законы в стране. Вплоть до того времени, когда наша страна еще была свободна.

Отменили. Законы. Дикая, блин, Европа!

— Ну отмените решение референдума, чего тянуть?

Он вдруг гордо выпрямился и процедил через губу:

— Мы живем в свободной, демократической стране! Решение фольксраата невозможно отменить! — Но тут же обмяк. — К тому же теперь по закону правом принимать подобные решения обладают только бароны. Видите ли, в тексте обсуждаемого изменения было написано «возвращение к законам принятым во времена независимости», но как-то забылось, что наша страна последний раз была совсем независима в одна тысяча сто седьмом году. Но поймите, нам очень хотелось наконец вернуть свое имя!

— Проведите еще один референдум!

— Если бы… — Он печально на меня посмотрел, подвигал бумаги и еще раз вздохнул. — Вот как раз этот закон все еще работает. Он, видите-ли, записан в древнейшем рукописном законе страны. Право голоса теперь принадлежит только баронам! И лишить их этого права, передав его всем гражданам, может только герцог!

— А утвердить наследника герцога могут только бароны.

— Именно так. И произойти это в соответствии с традицией должно в последний день лета. То есть через два месяца.

— А до тех пор…

— Судебная, законодательная и исполнительная власть принадлежит вам, господин барон, и вашим… э-э… коллегам. Каждому в пределах своих земель.

— И ты заманил меня сюда, чтобы я работал судьей и мэром?

— Вы можете назначить на эти должности кого-то из верных слуг… — Быстро подняв на меня глаза фон Шнитце поежился. — Но да. Я виноват, так как не раскрыл все подробности. Это моя вина, господин барон, только умоляю меня понять — баронство Гравштайн это одиннадцать тысяч человек, им нужна справедливая, а главное — законная власть! Конечно, кроме писанных законов есть обычаи, здравый смысл наконец, жизнь продолжается. Через два месяца выбранный и коронованный герцог в соответствии с заключенным с ним договором подпишет свой первый указ и все прежние законы снова обретут силу.

— А до тех пор?

Старик снова уставился куда-то в угол:

— До тех пор, я надеюсь, вы исполните свой долг перед подданными.

Молча встав я подошел к сумке и вытащил из нее подаренную книгу. На обложке все так же бородатый мужчина в странном наряде свысока наблюдал за столпившимися перед ним изможденными людьми. Услышав за спиной шорох я обернулся; старик открыл свою папку и вытащил точно такую же книгу, только уже основательно захватанную и с десятком разноцветных закладок. Поймав мой взгляд фон Шнитце печально посмотрел в ответ и пожал плечами. Мол — что поделать, Шурик, такие дела.

— Завтра. Все — завтра! Кыш отсюда, господин барон изволят почивать!

— Да, ваша милость! Постель уже приготовлена.

Спальня, как оказалось, примыкала к этому кабинету. Кровать мелкая, неудобная, но я смог рухнуть наискосок, почти целиком уместившись под балдахином.

Итак, Александэр, что мы имеем?

Имеем головняк. Во-первых ситуация стремная, во-вторых если я соглашусь на мольбы этого интригана, то получу массу геморроя с сомнительными удовольствиями. А если выяснят, что никакого я не боярского рода? Ну что же, бабушка намекала что-то о татарских корнях деда. Не выйдет с румынским боярством — буду татарским мурзой!

Перевернувшись на отчаянно скрипящем ложе, я уставился в потолок, потом вскочил, подойдя к окну.

Был у меня приятель, он с удовольствием купался в бассейне, неплохо плавал. Но когда во время прогулки в море мы начали прыгать с яхты и ему сказали, что тут глубина почти километр — тут же начал тонуть, причем не особо барахтаясь. Когда вытащили даже не мог толком объяснить, что произошло. Только старался держаться подальше от борта. А казалось бы, какая разница, сколько до дна, если больше, чем твой рост?

Вот и сейчас — ну баронство, ну титул, и чего? Та же работа, глаза боятся, а руки уж как-нибудь. Только что же теперь делать? Что вообще положено делать в таких случаях? Я в самой-самой европейской дыре, где ни закона, ни нормальных людей, и мне надо как-то два месяца, пользуясь одной только популярной книжкой и здравым смыслом, прожить, занимаясь… да в общем все тем же.

Говорить с людьми, убеждать их, решать мелкие проблемы, судить мелкие дрязги… ну что в этой унылой глуши может произойти серьезного? А в награду — целый замок! В самом деле, отпуск, еще и девчонок сюда привезу! А чего — море есть, живописные развалины — наличествуют, Европа опять же! Эльке нос утру, мол, барона бросила, коза! Митрича рассказом порадую, он такие заковыки любит. Вот только благородное поведение… ну да буду кивать, что у меня на родине так принято, я их традиций не знаю, потому веду себя как привычно боярину!

Что, кстати, мне положено делать в подобных ситуациях? Припоминалось только одно — высунувшись в окно древней башни и с удовольствием полной грудью вдохнув свежего воздуха с моря я заорал:

— Таги-и-ил!

Полегчало.

Уже когда я закрывал старую деревянную ставню откуда-то издалека донеслось:

— Кемерово-о-о!

Наши — повсюду.

Веселой ночи, зёма!

«В настоящее время отложены туристические экскурсии на знаменитые эскенландские ватты. Мы надеемся, что вскоре все желающие насладятся незабываемыми прогулками по этой местной достопримечательности!»

— Дештапто-те ромене! — Грозная и печальная мелодия вырвала из сна вернее, чем пинок. — Дин сомнул чел де мо-арте!

Еще не успев сообразить, что происходит, я оказался на ногах, вертя головой в поиске источника звука и пытаясь распутать покрывало, которое намотал крест-накрест, спасаясь от сквозняка. Причина экстренного пробуждения обнаружилась на тумбе рядом с кроватью.

Будильник. Большой, тяжеленный, в прочном деревянном футляре.