Читаем без скачивания Никто, кроме Господа Бога - Илья Тё

Тут был наш просчет. Корпорация производила для людей все необходимое, но мы не учли, что единственным товаром, который могли производить для себя сами люди, оказалась сфера услуг и… досуг. В пресыщенном обществе, в котором ни пища, ни дом, ни достаток не могли быть самоцелью, важнейшим продуктом вдруг стало извращенное развлечение! Жители кластеров словно сошли с ума, бездны разврата и кровавые мистерии, живодерские шоу, рукопашные бои, публичные казни и жертвоприношения превратились в обычные виды отдыха. Запретить это оказалось невозможно, ибо львиная доля безработных уже была задействована вовсю. У нас с Эливинером осталось два варианта: стереть общество аморальных ублюдков и начать строить Искусственное Мироздание заново или… дать ситуации развиваться, позволив ей урегулировать себя самой. Разумеется, мы выбрали второе.

Как только Корпорация устранилась от решения вопроса с подпольными видами отдыха, правительства Союзных планет, окончательно погрязших в досуговом буме, немедленно отменили этические запреты. Отныне каждый житель Искусственного Мироздания мог продавать все, что ему принадлежит, включая части своего тела, собственный разум, память, а также оказывать любые услуги, на которые согласен по доброй воле. Медленно, но неуклонно море развлечений поглотило человечество. Официальная юриспруденция до сих пор не признает агнатов рабами — они финансовые должники по социальному контракту, вынужденные отрабатывать свой долг на самых востребованных обществом профессиях — шлюхой, пытуемым или гладиатором. Однако суть явления, разумеется, от названия не зависит и не меняется. Агнаты — это рабы. Но не рабы Нуль-Корпорации, а рабы общества, частью которого они являются и которое самостоятельно избрало для себя такой путь.

Признав в Корпорации рабство, Катрина, мы с Эливинером осознали один простой факт: человечество, лишенное проблем, это не человечество, а стадо животных, которое либо полностью деградирует, либо скатывается к жестокости и разврату. В стаде, впрочем, присутствует какая-то организация, пресыщенное же общество представляет некую аморфную массу извращенцев и сверхэгоистов, помешанных на примитивных инстинктах. Человека делают человеком его проблемы. Его смертность, слабость, болезненность, чувство голода, холода, страха. Только они порождают в нас желание жить, быть сильным, здоровым, твердым характером, сытым, одетым, отчаянно смелым, наконец.

И вот нам пришлось создать им проблемы. В разных Мирозданиях Арт Континиума (если не ошибаюсь, Габриэль просветил тебя насчет их числа?) мы создали систему, основанную на разных проблемах человечества. Где-то это вечная война с абсолютным, хотя и искусственно созданным нами злом. Где-то — безостановочное познание вечно расширяющегося мира. Где-то — элементарная борьба за выживание в борьбе с другими видами. Где-то — вера в догматическую религию, которая одна способна гарантировать бессмертие. Ну а здесь, в Корпорации, несмотря на все искажения с насилием, жестокостью и сексом, это человеческая жадность, элементарная жажда обогащения. Чем не повод для продолжения вечной жизни?

Лично я считаю Нуль-Корпорацию наиболее удачным Мирозданием в Арт Континиуме. Она не только сочетает в себе интерес человека к существованию, как раз ту самую тягу к деньгам, гарантирующим власть над себе подобными, но и в большей степени, чем другие сто сорок три Мироздания, способна порождать новые идеи. Да, прогресс в Корпорации идет в основном по линии расширения продуктов потребления и услуг для удовольствий, но… в других Мирозданиях зачастую нет и этого. К тому же Нуль-Корпорация — это быстро растущий мир. Он гарантирует неограниченные возможности для путешествий, познания, общения посредством Сети и вообще… Люди творческих профессий составляют основную часть тех, кто может благодаря своему труду продержаться на плаву и не стать агнатом — и это существенно стимулирует развитие культуры, как бы смешно и странно для вас это ни звучало!

Если ты талантлив и способен к творчеству, то способен стать богатым человеком в одно мгновение, создав что-то новое, ведь матрицы товаров в СИНК перемещаются мгновенно по всей Вселенной кластеров. Если нет — добро пожаловать в безработные должники до следующей реинкарнации. Изволь страдать и мучаться, но жить! Копить мысли, эмоции и опыт, порожденные этим страданием, творческую энергию, чтобы получив свободу — сотворить что-то и разбогатеть.

Этот мир не настолько плох, как кажется в первые несколько тысяч лет. Заметьте в Нуль-Корпорации никто и никогда не умрет, кроме специально «стираемых» преступников, но при этом, нами преодолена стагнация, обычная для миров «бессмертных». Наука, искусство и культура, пусть медленно, но развиваются… В общем, — Йенг развел руками, — в общем, вот так.

Несколько мгновений Катрина молчала, анализируя услышанное.

— Что значит «моя система»? — решилась спросить она прямо. — Я ошибусь, если скажу, что в ваших словах, хапи Йенг, мне слышится нечто большее, чем простая убежденность уверенного в себе человека?

— Не ошибетесь.

— Вы знали Эливинера?

— Вы спрашивали уже. Да, знал. Мы одного с ним возраста.

— Но при этом вы не демиург?

— Нет.

— И ваш официальный возраст составляет всего шестьсот лет?

— Да. Я вижу, вы догадались.

— Неужели… Вы и есть пресловутый Учредитель Нуля? Бог Смерти Анубис?

— Да, — он снова затянулся.

Катрина пораженно качала головой.

— Так вот почему Рукс стал вашим агентом… Но постойте, зачем тогда весь этот цирк с ССБ, охота на Габриэля, вы же могли убить его лишь пошевелив пальцем, набрав с любого подключенного к Информационной Сети компьютера команду на его смерть и… все.

— Все несколько сложнее, Катрина. Вы ведь слышали, что Бог Смерти и творец Корпорации господь Анубис передал Эливинеру на хранение тот самый пресловутый артефакт для возврата в Лотос, чтобы избежать искушения? Это значит, что по желанию Анубиса, загадочный предмет не доступен, прежде всего, ему самому. Я лично наложил запрет в Сети, согласно которому не могу сам пойти и забрать у Эливинера матрицу артефакта. Кроме того, я наложил в СИНК ограничения, согласно которому не могу сам ни убить его, ни повлиять на его Упокоение или хеб-сед. И вот тогда…

— О, дьявол, похоже, мне не хочется это слышать…

— Да ладно, я ведь не убивал Эливинера. Убийство бога-обезьяны — это задумка Габриэля, за которую он и поплатился. Я всего лишь косвенно помог Гебу получить оружие, способное пробиться в Буцефал и изъять информацию из Галереи Македонянина. Убить Эливинера? Не-е-ет! Он жив на самом деле. Я просто поместил его матрицу в особую, очень долгую программу Упокоения. В собственную скрытую программу. Никто в Корпорации не догадывается о ней, поскольку кроме Информационной Сети, смею вас уверить, есть, скажем так, «надсистема», контролирующая и Сеть, и вместе с нею все Мироздания Арт Континиума. Надсистема, доступная только мне. Я подбросил Гебу матрицу Гора и позволил верить, что он смог украсть ее из правительственных хранилищ. Я всего лишь подарил ему вас. Остальное вы знаете. И вот, теперь, вещица, отданная мной миллиард лет назад, снова у меня.

— Но зачем? Зачем вы вернули Артефакт себе, если сами отдали его Эливинеру, чтобы избежать искушения?

— Странный вопрос. И ответ на него весьма очевидный, замечу. Когда в течение миллиарда лет вы можете позволить себе все, кроме одного, это одно становиться непреодолимым желанием. Я хочу немного на самом деле… Вернуться на Землю и погулять по ней. Поймите меня правильно — не устраивать там оргии или основывать колонии! Просто подышать. Пройти по засыпанным мертвыми песками холмам, на которых некогда возвышался Рим. Мой Рим! Пройти по высохшему руслу Нила, где я плавал еще маленьким мальчиком… Прокатиться на лошади по полям Истрии, где безусым юношей я скакал вслед за своим отцом… Понимаете? Конечно же, нет. Я знаю, что со стороны это кажется сущим безумством, но я больше не могу этого терпеть. Груз вечности слишком велик. Я просто хочу… домой.

Йенг выбросил окурок, достал новую сигарету и, щелкнув дешевой одноразовой зажигалкой, затянулся дымом, как совсем недавно делал Габриэль Бруно. «Что за пагубная привычка у местных божков?» — мельком подумала Катрина. Удивительно, но, несмотря на страшный эмоциональный накал рассказа, внешне верховный бог Искусственного Мироздания оставался спокоен. Руки его, сжимающие сигарету, оставались тверды и медленны, движения — уверенны и плавны.

— Моя Божественность, — продолжил Йенг, — не настоящая. Мне подчинена вся машинерия Корпорации, но таланты тшеди, которые время от времени возникают то тут, то там, мне не подчинены. Вот уже миллиард лет я балансирую на грани, сдерживая демиургов, усмиряя наиболее могущественных тшеди, предлагая кому богатство, кому славу, а кому смерть. Но я устал. Устал, Катрина!