Читаем без скачивания Убитый манекен : сборник - Станислас-Андре Стееман

— Не знаю, где ключ от погреба…

— Вот он.

— Бутылки переставили! — возразила Лаура. — Ты не сможешь их найти…

Она нехотя поднялась и направилась к двери, где уже стоял ее кузен, пропуская вперед, он свободно обнял ее за талию и поцелуем коснулся ее волос:

— Моя малышка Лаура! Ты помнишь, как мы прятались в винном погребе и зажигали бикфордов шнур для того, чтобы взорвать весь этот сарай, с нами вместе, а потом выбирались оттуда черные, словно трубочисты?

— Да, — коротко ответила Лаура.

Даже если бы она ответила ему вопросом на вопрос, дала ответ отрицательный, просто отошла от него, это не выглядело бы так бессердечно.

Малез остался один с Ирэн, ее кузеном Эмилем и его женой. «О чем мне с ними разговаривать?»— размышлял он. «О дожде?» В конце концов пусть инициатива принадлежит им!

Эмиль машинально поправлял манжеты на худых запястьях.

«Кто поверит, что в детстве он требовал, чтобы его звали Рысьим Глазом?»— подумал Малез.

Он встал с единственной целью размять ноги, сделал несколько шагов, вынул трубку из кармана и принялся набивать.

Шаги на лестнице, ведущей в погреб. Приглушенный голос Лауры из-за плохо закрытой двери донесся до его ушей:

— Я тебя не понимаю! Ввести его в дом! Пригласить к нашему столу! Нужно, чтобы ты потерял всякое представление о приличиях, чтобы ты сошел с ума!

Затем голос Армана:

— Напротив! Сумасшедшие — это вы! Хитрить с полицией бесполезно, моя малышка. Этот человек — правильно пойми меня! — не остановится. Лучше любезно принять его…

— Тебе легко говорить! Ты скоро нас оставишь…

Молчание.

— Неужели ты не понимаешь, что он перепашет наше прошлое, как крестьянин перепахивает поле, а натыкаясь на наше молчание, не остановится, пока мы всего ему не скажем?

— Ну что же! Так расскажи ему все! Слушая тебя, можно подумать, что мы повинны Бог знает в каких грехах!

Но вы хотите скрыть грехи Жильбера? Сознайтесь же в них!

— Арман! Показать его таким, каким он был! Может быть, убить твоего отца, как мы убили твою мать!

— Хочешь, я скажу тебе правду? Вы утратили истинное представление о добре и зле! Атмосфера этого дома, воспоминание о Жильбере отравляют ваше существование… Повторяю тебе: вы все окоченели!

Шаркающие шаги. Голос старой Ирмы:

— Отдайте мне бутылку, господин Арман, я ее откупорю, а то вам недалеко и до беды!

Арман:

— Как тебе угодно! Подожди, я пойду с тобой… Ах, если бы я остался здесь еще на несколько дней, то добился бы, чтобы все изменилось!

И снова грубый голос, мужской голос старой Ирмы:

— Что должно бы измениться?

— Все!

Лаура толкнула дверь, вошла. Малезу она показалась даже более бледной, чем обычно. Бледностью мраморной. Словно маленькая благовоспитанная девочка, она уселась, разгладив вытянутыми вдоль бедер руками черное платье, которое боялась помять, и нетвердой рукой поднесла ко рту остывший на донышке чашки кофе.

— Вы… вы нашли его? — с трудом произнес Эмиль.

Лаура бросила на него удивленный взгляд:

— Что именно?

— Коньяк.

— Естественно! — воскликнул Арман, вошедший вслед за ней. — Не каждый день, будь сказано без ложной похвальбы, вас угощают коньяком такого возраста и такого букета! К несчастью, Ирма, которая все еще убеждена, что я неспособен откупорить бутылку, раскрошила пробку в горлышке… В наказание я поручил ей наполнить рюмки…

Жанна Шарон кашлянула:

— Мне наливать бесполезно! Вы должны знать, Арман, что я в рот не беру спиртного…

Арман сурово на нее поглядел:

— Тем хуже для вас. Ирма чокнется вместо вас!

Появилась старая служанка, осторожно неся заставленный круглыми бокалами поднос.

— Не этот ли напиток, — вновь заговорила Жанна, — так любил бедный Жильбер?

Именно этого не следовало говорить! Даже Арман вздрогнул.

«Вот по меньшей мере одна, которой ничего не известно! — со своей стороны подумал комиссар. — Она сохранила все свои заблуждения насчет его смерти. Ее можно не принимать во внимание…»

Старая Ирма оставалась у стола. В то время, как Арман с натужной веселостью приглашал всех взять рюмки, она пододвинула бокал к комиссару.

— Предлагаю выпить за здоровье нашего гостя! — произнес Арман, несмотря на ледяные взгляды сестры и кузины.

Он протянул руку, и все, за исключением Жанны, которая добродетельно отвернулась, чокнулись.

— Ваше здоровье, комиссар!

— Минуточку! — сказал Малез. — Помимо того, что я отклоняю честь, которую вы любезно хотите мне оказать, мне было бы любопытно, признаюсь, узнать, что вы мне предлагаете выпить…

Он круто повернулся к старой Ирме, которая окидывала его горящим взглядом:

— Иными словами: что за любопытную смесь сотворила Ирма?

Какое-то мгновение все были ошеломлены. Малез этим воспользовался, чтобы выбежать на кухню и принести оттуда коричневый пузырек с красной этикеткой:

— Щавелевокислая соль! Очаровательно, не правда ли?

Закрыв лицо передником, старуха, оттолкнув Ирэн, убежала.

— Бедная Ирма, она не слишком-то опасный преступник! — невозмутимо констатировал комиссар. — Она ухватилась за первый попавшийся ей пузырек с изображением черепа на этикетке…

Он на свет посмотрел свой бокал и принюхался к содержимому:

— Даже ребенок не обманулся бы…

Пятью минутами позже старая служанка, укрывшаяся на кухне, куда вслед за ней все прошли, простонала между двумя рыданиями в ответ на просьбы объяснить мотивы своего поступка:

— Я поклялась Лео, что с одним покончу… Я дала клятву, что зарою в землю одного из негодяев, которые забрали у меня сына!

18. Мотивы Рысьего Глаза

Среди домашних животных, в особенности собак, есть такие, что сразу же вызывают вашу симпатию и завоевывают вас сначала нежным золотистым взглядом своих бусинок-глаз, затем — покорно лаская шершавым языком вашу опущенную руку или с дерзким нахальством помахивая хвостом. Им часто достаточно просто глубоко зевнуть, так, что их пасть словно разрывается надвое, или же сморщить нос, чтобы завоевать вашу привязанность.

Но есть такие, один вид которых вызывает раздражение. Обычно это довольно маленькие старые собачки злобного вида. Ведь каждый знает, что чем больше собака своими размерами приближается к крысе, тем сильнейшую потребность пошуметь испытывает.

Маргарита производила шум за двоих, а порой и за троих. Малезу достаточно было показаться, чтобы вызвать у нее вспышку ярости. Тщетно Ирэн пыталась ее утихомирить, убаюкивая ласковыми словами. Маргариту это лишь подзадоривало, и она вкладывла в свой лай такую слепую злость, что иной раз едва не надрывала себе горло и буквально захлебывалась лаем. В эти моменты — и только тогда — комиссар смотрел на нее умиленным взглядом, вновь начиная надеяться на неотвратимую справедливость. Как ни сильно ему этого хотелось, он все же не мог позволить себе в присутствии Ирэн и Эмиля отвесить бешеной Маргарите крепкий удар ногой, который, вероятно, побудил бы ее быть посдержаннее, не без причины опасаясь, что столь очевидная жестокость даст его хозяевам искомый предлог выставить его за дверь дома, в котором он все больше чувствовал себя нежеланным гостем.

Малез поэтому сносил беду терпеливо, но не теряя надежды, что пробьет час его реванша. Тем временем Маргарита, которую подзадоривала видимая беспомощность врага, бросалась на него, хрипя от возбуждения, облаивала его башмаки, обтрепывала края брюк, короче говоря, обнаруживала все признаки буйной ненависти.

Когда же Малезу, чтобы ее успокоить, пришла в голову мысль назвать Маргариту «доброй собачкой», та едва не подохла в конвульсиях.

Все вышли из кухни, где Ирма Траше, подавленная тяжестью своего проступка — или же, кто знает? потрясенная неудачей своего замысла, — продолжала в одиночестве рыдать, положив локти на стол и закрыв лицо руками.

Комиссар попросил оставить ее наедине с горем. Когда же дверь кухни захлопнулась, он объяснил, как старая служанка мучилась и страдала после заключения в тюрьму ее сына, и заявил, что понимает и прощает ее поступок.

Пока он говорил, Ирэн и Лаура настойчиво всматривались в него.

— Никогда бы не поверила, — наконец произнесла вторая, словно помимо воли, — что… что…

— …полицейский способен прощать обиды? Жизнь, мадемуазель, еще не раз удивит вас.

Именно тогда Малез, стремившийся разрядить обстановку и отвлечь внимание собеседников, обнаружил присутствие Маргариты, которая на руках у Ирэн бешено вращала глазами, и назвал ее «доброй собачкой»…

Мы уже говорили, что собака, не перенеся оскорбления, оказалась на волосок от смерти. Лаура и Жанна были вынуждены вынести ее, всю в пене, на веранду, в то время как Ирэн и Эмиль поднялись наверх.