Читаем без скачивания Зверь, шкатулка и немного колдовства - Елизавета Шумская

Губы женщины дернулись, но голос не дрогнул:

— Она прилегла отдохнуть.

Выпрямилась и подошла к лестнице, оттуда сверху вниз посмотрела на господина Вицлавского.

— Давай дадим ей побыть одной.

Мужчина недовольно поморщился, но жене перечить не стал.

— Да пусть делает что хочет. Ее право! — И, отвернувшись, направился в гостиную.

— Я тоже полежу. Займись собакой, дорогой, а то пес совсем разбаловался. — Женщина строго глянула на слугу, тот явно не понимал, зачем хозяйке врать, но авторитет в доме у нее был такой, что он тут же закрыл рот и беззвучно исчез с ее глаз. А госпожа Вицлавская с той же гордой спиной и высоко поднятой головой прошла к себе в спальню, села на кровать и горько беззвучно заплакала.

Златко пытался прийти в себя. Ему казалось, что он еще чувствует могильный холод и противный смешок в своем сознании.

Александр же в это время как раз качал головой, отвечая на слова друга.

— Нет, Николас. Нет. Я так не могу. Я уже объяснил почему.

— Но, Алекс!!! Разве это что-то изменит, если ты останешься тут?!

— Может, что-то и изменит. Тем более что я не собираюсь сидеть сложа руки. У меня есть несколько идей. Возможно, они и не спасут всех, но дадут нам больше шансов продержаться, пока маги что-нибудь придумают. Надо пойти обсудить их с Ллойдом, он не чародей, но в волшебстве кое-что смыслит. Пока мы не теряем голову в панике, еще есть шанс. Кто знает, может, мои идеи спасут хоть одну жизнь. А вдруг больше? Так что не надо такой скорби на лице, мой дорогой друг, лучше помоги мне подняться. — Он протянул руку приятелю и начал вставать.

Николас бросился на помощь, в его глазах читалось полное несогласие с тем, что творит его друг, но возражать он более не стал. Лишь вздохнул:

— Алекс…

Тот строго на него глянул, и молодой мужчина подобрался, заставил себя хотя бы изобразить активность, уже не говоря про оптимизм:

— А что за идеи?

«Опаньки! — Если бы мог — почесал в затылке Грым. — А где госпиталь? Я же только что… — Молодой тролль огляделся, насколько позволяла поза человека, в теле которого оказалось сейчас сознание чародея. — Хм, это явно не то место, где я только что был. Это магазин. Опять, что ли, древности какие-то, Златко на них нету? Гоблин!!! — Если бы Грым мог сейчас говорить вслух, то последнее криком разнеслось бы на несколько кварталов: — «Я — баба!!!»

Первое желание, которое возникло у тролля, — это полезть в штаны и проверить наличие весьма важных для мужчины органов. Хотя грудь и платье недвусмысленно намекали на то бедственное состояние, в котором те сейчас оказались. Осознание этого некоторое время заняло все мысли и эмоции парня. «По-моему, шутка затянулась», — зло подумал Грым, немного приходя в себя. Пребывал он сейчас в ярости, с какой боялся сталкиваться даже извечный миротворец Златко. Однако потом в шальной голове, вернее, если уж быть совсем точным, в сознании мелькнула одна хитрая и пошловатая мыслишка, и юному нахалу захотелось проверить уже совсем иное. В конце концов, когда еще выдастся возможность понять, что ощущают женщины… чисто физиологически, так сказать. От поругания девичьей чести, а в некотором смысле это можно было так назвать, прелестницу спасло то, что она находилась сейчас не в одиночестве.

И, несмотря на то что девушка сейчас не смотрела на это пепельноволосое, с неровной стрижкой существо, тролль смог краем глаза его разглядеть. Кроме того, что он узнал мужчину, его поразило и другое. Он видел у антиквара будто две пары глаз, и имелись в виду совсем не очки. Обычные, кажется, серые глаза смотрели на Анастасию с терпеливым вниманием, вежливо и немного сочувственно. А вот за ними словно угадывались багровые всполохи в истинных очах. И сейчас они веселились до невозможности. Грым не сомневался, что на его счет. Этот странный, угадываемый троллем взгляд был направлен именно на него. В самое его сознание. Можно было бы даже сказать, что прямо в душу, но Грым не был склонен к рассуждениям о столь высоких материях. Но как же его бесил этот взгляд! Тролль не переносил, когда над ним смеялись. Тем более те, кто, судя по всему, и были виновниками его бед. Мог бы — уже б морду набил, и плевать, что, похоже, этот антиквар не так прост, как кажется, а значит, и противником может оказаться куда более серьезным, чем на вид. Но такие шуточки не должны сходить с рук! Мысленно Грым уже в трех-че-тырехэтажных оборотах обложил гада. Судя по увеличившемуся веселью в глазах, тот его отлично услышал. Молодой чародей уже начал рассказывать нахалу все то, что с ним сделает, как доберется, когда услышал:

— Какая холодная нынче осень, — Задумчивый голос Анастасии мгновенно переключил внимание обоих мужчин на себя. Пальцы девушки в тонких, плотно облегающих руку перчатках скользили по выточенной из почти прозрачного камня статуэтке молодой эльфийки. Жест был столь медленный и одновременно сосредоточенный, что становилось ясно: мысли госпожи Вицлав-ской витают совсем не здесь.

Грым наконец отвлекся от рассматривания демона и уловил отражение женщины в стекле одного из шкафов, заполненных всякими бесценными и просто дорогими безделушками, вроде той, которой сейчас касались ее руки. Всего тролль не рассмотрел, но прекрасно понял, что такие ему не нравятся. Он любил совсем других — чтобы и грудь была побольше, и сами попышнее да поаппетитнее. Чтобы и румянец во все щеки, и огонек в глазах — искорка такая, из-за которой так и хочется за зад ущипнуть. Но чтобы нечто подобное сделать в отношении той, которую он видел сейчас в отражении, нужно быть сумасшедшим. Такой хочется поклониться и… оказаться от нее подальше. Но почему-то сейчас она показалась Грыму невероятно красивой. Прекрасной. Хотя таковой объективно не была.

Продавец же смотрел на нее со странной смесью понимания и сожаления.

— Истинно так, госпожа, — с поклоном произнес он, — Слишком холодно для этой поры.

Пальцы молодой женщины продолжили скольжение по статуэтке.

— Дождь, ветер, — голос у нее был приятный, но сквозило в нем нечто не соответствующее этим словам, — и этот холод. Почему же так холодно? — Она зябко повела плечами. В каждом ее движении, во взгляде, в выражении лица читалось только одно чувство — боль, бесконечная боль. И именно это ощущал сейчас Грым. Женщине, сознание которой сейчас было перед ним как на ладони, было очень и очень плохо. И одновременно она не собиралась сдаваться. Это просто было сожаление. Грусть. Осознание здравомыслящего человека того, что он теряет целый мир, но не собирается отказываться от принятого решения.

— Так часто случается, — будто капли в непотревоженную воду упали слова антиквара.