Читаем без скачивания Мы с Варварой ходим парой… - Галина Исакова

— А, от него, — зевнув сказала Варвара и легла. Спряталась.

Как у нас дела? Да хорошо у нас дела! Днем так угуляла собак, что вечером почувствовала себя медсестрой, которая будит больного, чтобы тот принял снотворное. Собаки дрыхли и похрапывали в четыре сопелки, никуда меня не звали, ни на что не намекали, а лежали по разным углам и видели свои собачьи сны, подлаивая на происходящие во сне бои и знакомства…

Ближе к одиннадцати вечера я собралась на прогулку. Побряцала ключами, пошуршала курткой. Две сонные заспанные морды притащились в коридор: «Уходишь?» — зевая, спросила Варвара.

— Ага, пойду пописаю. Никто не хочет со мной? Могу проводить до туалета.

— Ну, можно, — зевая, согласился Дарелл.

— Беда с вами, — проворчала Варвара, нехотя всовывая лобастую башку в ошейник, — шляетесь по ночам, порядочные собаки все спят давно. Схожу, что с вами делать.

Так я в первый раз поняла, как это — расталкивать собак и тащить бедняг на прогулку. Не то чтобы мне дома не сиделось, или пара-тройка часов без свидания с кустами породили бы во мне беспокойство — нет. Просто чтобы завтра с утра собаки дали (говорим «они», подразумеваем — Ленин) поспать до будильника, а будильник прозвонит в 9. Впрочем, они не будят, нет. Но и не спят. Ждут, пока проснусь, но потом уж спуска не дают. Это я опять про Ленина, конечно.

Зато! У нас есть, чем похвастаться. Дарелл перестал пастись на кухне, когда я ем. И даже пытаться там пастись. И даже не делает вид, что он — инспектор общепита и следить за качеством принимаемой пищи просто обязан, причем не корысти ради, а токмо волею пославшей его инспекции. Зайдет, улыбнется своей китайской улыбкой: «Что делаешь, Галя-сан, пищу внутрь принимаешь? А можно я тут полежу?» И прилаживается прилечь. Да не тут-то было. «Нет, — говорю, — дружок. Собакам на кухне не место». Вздохнет и выходит! Выходит! Сам! Не дожидаясь пока тихонько под попу подтолкну к выходу. Идет в коридор, где тусуется Варвара.

Она знает: смотреть в рот нельзя, но страдать-то за углом можно! Или не страдать, но лежать в пределах звуковой досягаемости, мало ли, вдруг хозяйкино ледяное сердце дрогнет, и она позовет, угостит верную собачку хоть коркой черного хлеба.

Дарелл усвоил и еще одно: «Если дверь на кухню закрыта, значит, это кому-нибудь нужно». Уже не дышит жарко с той стороны в стекло, не скребет лапами, а спокойно идет в комнату и занимается своими делами. Дела у него, к сожалению, в последние дни меня огорчающие. Накануне к вечеру обнаружила на шарпейском лбу свежие царапины.

Допрашивать Варвару не стала, потому что оба весь день были на моих глазах, и Варя знала про его царапины еще меньше, чем я. О чем она, собственно, мне и заявила.

К ночи царапин прибавилось. Равно как и моего беспокойства, потому что привыкла всем событиям находить более или менее внятное объяснение. Понаблюдала за собакой и пришла к следующим выводам:

Или Дарелл — первая в мире собака-стигмат. Об этом следовало немедленно сообщить в Академию наук, и мы немедленно сели писать черновик послания к академикам и религиозной общественности. Пока я тренировалась красиво ставить подпись, Дарелл в задумчивости чесал лоб. Тут меня осенило, что:

> Или его искусали комары… Никогда не видела, чтобы собака от комаров чесала себе лоб до крови. Ну чешутся от укусов, бывает, но чтобы до крови? Сдирая старые болячки? Я сама люблю почесаться. Возможно, дурные привычки заразительны, но тогда Дарелл — собака-вундеркинд. В Академию наук сообщить все же следует…

> Или блохи? Проверила: блох нет.

> Или цепочка царапает ему лоб. Потому что сильнее обычного он скребет лоб на прогулке. Но цепочка не елозит по лбу!

> Или у собаки реакция на металл? От «реакции» мысль пошла дальше и пришла к логическому выводу. У собаки аллергия. Но он ест свой корм. И ест его, как сказала Дина в первую нашу встречу, давно, год как минимум. На улице ничего не подбирал. Кусков я ему не сую. Сыр, размером с половину мизинца, — это было, один раз. А разве бывает аллергия на сыр? Или от тех нескольких жевков Варвариного корма, которые он успевает сделать, пока она загорает в коридоре? Но там реально счет идет на граммы и сказать, что «он ЕСТ Варварин корм» было бы неверным. А что тогда? Может, цветут на улице какие-нибудь лютики аллергенные? Или у него на меня аллергия? Иногда дома чихает, морщит нос, соплями шморгает, глаза щурит, как будто они опухли… Так это же шарпей, про него не скажешь, что «широко распахнутые голубые глаза»… Вроде нормальная веселая здоровая собака, шерсть не лезет, какает прекрасно, играет бодро, спит с удовольствием. Но лоб чешет себе до крови. Мажу хлоргексидином. Я сама от аллергии пью кларитин. Может, парнишку угостить?

Пишу, а дома — сонное царство. Собаки спят, сопят, и кажется, что все у нас чудесно. И две собаки — будто так и надо. И две руки, чтобы гладить двух собак — это же так просто! Давно в свет не выходила, все по пустырям, да по лесам, то с хлоргексидином наперевес, то с левомеколем, поводком обвязанная, в полушубке овчинном и с пакетиками для какашек. Сама как нирвана ходячая.

Да, «многие позавидовали бы тридцатилетней бездетной Маргарите».

Черт! Мы с нашим зайчиком вляпались в жесточайшую аллергию.

Утром сильно испугалась: мальчик вялый, лежит, не ест, не скачет, морду расчесал до кровавой корки, чихает, левый глаз не открывается. Я с перепугу подумала, что он ослеп, ходит, на углы натыкается.

Вывела на прогулку, вроде ничего, оживился, только чешется сильно — прямо на ходу. Гуляем теперь так: «Не тяни. Не чешись. Не чешись! Не тяни. Какаешь? Молодец! Дарелл, не чешись! Вот молодец, понюхай травку. Подожди, не тяни. Не чешись, говорю!»

Ну, а толку говорить, если парень готов головой об дерево чесаться? Бросила все дела, позвонила ветеринару. Врач пришел примерно к такому же выводу: аллергия могла появиться в ответ на стресс, вызванный отъездом хозяев. Велел сегодня давать лекарство по 2-3 раза в день и мазать мазью. Таблетку дала, за мазью забегу днем в аптеку. Все бы хорошо, только совершенно некогда работать, такие дела.

Кто ж знал, что пес — аллергик?

К вечеру зуд утих, он перестал терзать свой лоб. Варвара кормится за закрытой дверью в отдельное время. Теперь работаю над навыком запихивания таблетки в рот шарпею. Зубы сжимает и предлагает оставить таблетку в одной из брылей, как у пеликана. Мол, я потом ее проглочу, вы идите, идите!

Жизнь, как карусель! Бегу, бегу, бегу! Некогда не то что книжку почитать — спокойно зубы почистить! Чищу, но быстро, как солдат, проспавший построение. Вот и вечером — прилетела на метле с работы, вывела собак, поиграла…

До прогулки следующей 3 часа. Чем заняться бедным холерикам? Тоска… Собаки спят.

Вечером пошли с ребятками гулять. У меня такое ощущение, что в округе гуляют одни течные суки! Ходят и метят. А хозяева? Какие безответственные, не уважающие ближнего люди! Нельзя, что ли, подальше с суками уйти?! Мальчика моего волнуют!

Заводить собаку-холерика полезно для здоровья. Сегодня шли-шли, а потом я взяла и побежала. И бежала, как Форрест Гамп — три года пять месяцев и шесть дней. То есть целых пять минут. Чего со мной со школы не бывало… Кроме мытья посуды, еще бег не люблю. Пришла к выводу, что у меня убыстрился обмен веществ. Куда приткнуть это открытие, пока не знаю, но есть стала меньше, ходить быстрее, спать лучше, а двигаться энергичнее. Даже Варвара побегала на прогулке. А она-то посуду вообще в руки не берет, чего уж говорить о беге.

Сегодня нашему счастью две недели. И хотя по-прежнему считаю дни, искренне удивилась тому, что прошло уже две недели. Кажется, мы только-только познакомились с нашим Даром, от слова «дар». Сегодня наш Дар меня укусил. Не больно прикусил, обозначая свое принципиальное несогласие с а) запихиванием в него таблетки; б) с тем, что я пошла на работу вместо того, чтобы снова пойти гулять, благо, такой шикарный предлог — покусана, мол, собакой, руками шевелить не могу, могу только наматывать круги по полянам, потому что ноги-то целы! Вообще нас всех троих вчера глюкнуло — решили, что пятница, а сегодня, соответственно, суббота. Когда я все-таки взяла сумочку и отправилась в голубую даль, Даррелл залился возмущенным лаем.

Вчера они взбесили меня оба. Видимо, превращение тихой женщины в холерика идет по полной программе, включая холеричное «быстрое зажигание» — и на раздражение, и на веселье, и на действия, и на слова. Пес то рвется к дереву, как будто оно убегает от него (!), то стоит по сто лет, уткнувшись в траву, нюхает, нюхает, нюхает. Я стою. Стою, стою. Потом — ка-ак рванет к следующему дереву. Меня эти эскорт-услуги по туалетам родного края уже добивают. Народная исполнительница Варвара тоже… Я на нее, как на старшего ребенка, надеюсь, помощи жду, понимания… Куда там! Варя делает все наперекор. Говорю: «Стой!». Она идет, причем слышит прекрасно, но, сжав упрямо губешки, прется. Говорю: «Иди сюда». Стоит! Смотрит на меня, как первый раз видит. «Пойдем спать» — начинает козлом скакать, игрушки таскать. «Иди ешь» — уходит в комнату… Не жрет ничего, пока рябчиков с ананасами не положу. Иногда кладу, иногда, психанув, просто убираю ее миску. «Так не достанься же ты никому!» — говорю миске и запихиваю ее под шкаф. Ну что это такое? Сил нет никаких.