Читаем без скачивания Ночной кошмар (Властители душ) - Дин Кунц

"Что этот Паркер ему сделал? - подумал Пол. - Что могло оставить столь глубокий нестираемым след?"

- Салсбери! Молчание.

- Кто те двое в геликоптере?

- Ну ты, твою мать, и зануда!

- Они работают на правительство?

- Старая заезжая пластинка.

- Знаешь, что я с тобой сделаю, Салсбери?

Тот не осмелился отвечать.

- Знаешь, что я собираюсь с тобой сделать? - спросил еще раз Пол.

- Не имеет значения. Ничего не выйдет.

- Я сделаю с тобой то же, что и Паркер. Салсбери не ответил. Не открыл глаз. Однако он оцепенел на стуле, весь напрягся, каждый мускул натянулся, как веревка.

- Именно то, что с тобой сделал Паркер.

Когда Салсбери открыл глаза, в них застыл чудовищный ужас. Это был взгляд загнанного в тупик, взгляд, которого Пол не видел ни у кого, кроме затравленных, охваченных паникой диких зверей.

"Вот оно, - подумал Пол. - Вот он ключ, та кнопка, на которую можно нажать, тот нож, которым я вскрою его. Но как реагировать, если он поймет, что это блеф?"

Пол был близок, очень близок к истине, но он не имел ни малейшего понятия, с чем же связывалось имя Паркера.

- Откуда ты... Откуда ты знаешь Паркера? - спросил Салсбери. Голос его дрожал, рисовка пропала.

Пол почувствовал уверенность. Если Салсбери не помнил, что сам первым упомянул Паркера, значит это имя играло важную роль.

- Какая разница, откуда я его знаю, - коротко бросил Пол. - Я его знаю. Отлично знаю его. И я знаю, что он с тобой сделал.

- Я.., мне было всего.., одиннадцать. Ты не будешь.

- Нет, я буду. Мне будет очень приятно.

- Но ты не такой, - отчаянно проговорил Салсбери. Он весь блестел от пота; пот буквально струился по нему. - Ты совсем не такой.

- Какой же я должен быть?

- Со странностями! - воскликнул он. - А ты без странностей!

Продолжая блефовать, но уже с лучшими картами на руках. Пол сказал:

- Не все мы выглядим такими, какими являемся на самом деле, тебе это известно. Большинство из нас не афиширует своих пристрастий.

- Ты же был женат!

- Ну и что.

- У тебя же есть дети! - Пол пожал плечами. - Но ты же принюхиваешься к этой Эдисоновой сучке!

- Ты когда-нибудь слышал о AC-DC "Имеются в виду бисексуалы."? - сказал, усмехаясь. Пол.

Салсбери закрыл глаза.

- Огден? Салсбери молчал.

- Вставай, Огден.

- Не прикасайся ко мне.

- Облокотитесь на стол.

- Не встану.

- Ну давай. Тебе понравится.

- Нет. Не буду.

- Тебе нравилось с Паркером.

- Нет. Не правда!

- Ты как раз такой.

- Ничего подобного.

- Ну согласись.

Салсбери не двигался с места.

- Талант к греческому. Салсбери вздрогнул:

- Нет.

- Обопрись о стол.

- Больно.

- Разумеется. А теперь вставай, обопрись о стол, спускай брюки. Ну, давай.

Салсбери дрожал, лицо его осунулось и посерело.

- Если ты не встанешь, Огден, мне придется вышибить тебя из этого кресла. Ты не можешь отказать мне. Тебе не удрать от меня. Ты не можешь сопротивляться, потому что у меня пистолет, потому что у тебя повреждена рука.

- О Господи Иисусе, - жалобно взмолился Салсбери.

- Тебе понравится. Тебе нравится боль. Паркер рассказывал мне, как сильно ты любил боль.

Салсбери расплакался. Его плач не был спокойным и тихим с шумными прерывистыми всхлипываниями. Слезы, казалось, брызнули из глаз. Его трясло как в лихорадке.

- Ты испугался, Огден?

- И-испугался. Да.

- Ты можешь спастись.

- От.., от...

- Чтобы тебя не изнасиловали.

- К-как?

- Отвечай на мои вопросы.

- Не хочу.

- Тогда вставай.

- Пожалуйста...

Испытывая стыд за самого себя, уже уставший от этой жестокой игры, но настроенный довести ее до конца, Пол взял Салсбери за ворот рубашки. Резко его встряхнул и попытался поставить на ноги.

- Когда я кончу, я позволю Бобу Торпу насладиться тобой. Я заткну тебе рот, чтобы ты не мог с ним говорить, и запрограммирую его, чтобы он отодрал тебя.

Конечно же, он не в силах был бы сделать этого. Но, судя по всему, Салсбери поверил, что так и будет.

- И не только Торп. И другие. Еще полдюжины человек.

На этом сопротивление Салсбери было сломлено.

- Все что угодно. Я расскажу тебе все что угодно, - залепетал он голосом, прерывающимся от непроизвольных рыданий. - Все что хочешь, только не прикасайся ко мне. О Иисусе! Не прикасайся ко мне! Не заставляй меня раздеваться. Не прикасайся. Нет!

Продолжая удерживать Салсбери за ворот левой рукой, наклонившись почти вплотную к его лицу, почти крича. Пол повторил:

- Кто те двое в вертолете? Если не хочешь, чтобы тебя использовали, лучше отвечай, кто они такие.

- Даусон и Клингер.

- Там было трое.

- Я не знаю, как зовут пилота.

- Даусон и Клингер. Их имена?

- Леонард Даусон и...

- Тот самый Леонард Даусон?

- Да. И Эрнст Клингер.

- Клингер работает на правительство?

- Он армейский генерал.

- Это военный проект?

- Нет.

- Государственный?

- Нет, - ответил Салсбери.

Пол знал ответы на все вопросы. Не было смысла в скоростном допросе, при котором у Салсбери просто не было бы времени на колебания.

Нельзя было даже представить себе, чтобы Салсбери осмелился колебаться.

Эрнст Клингер сидел на корточках за стенкой высотой в один ярд, отделявшей автостоянку муниципалитета от аллеи. Ошарашенный, не понимая, что происходит, он наблюдал, как укладывали женщину в белый фургон "кадиллак", по борту которого красными буквами было написано "Черная речка - неотложная помощь".

В 11.02 машина скорой помощи выехала со стоянки, свернула в аллею, а оттуда на Северную Юнион-роуд. Затем повернула направо в направлении площади.

Фары осветили деревья и стены зданий, извивающиеся как змеи полосы света плясали на мокром асфальте.

Бородатый седовласый человек, провожавший машину на стоянке, несомненно был Сэм Эдисон. Клингер узнал его по фотографии, увиденной в одной из комнат над, помещением магазина не далее как час назад.

Эдисон проводил взглядом машину скорой помощи, пока она, достигнув площади, не повернула на восток. Он находился слишком далеко, чтобы Клингер мог попасть в него из своего "вебли". Когда "скорая" пропала из виду, Эдисон скрылся в здании муниципалитета.

"Неужели мы потеряли контроль над городом? - спросил сам себя Клингер. - Неужели все пошло прахом: полевые испытания, план, проект, будущее? Очень похоже на то. Очень похоже. Поэтому... Не пора ли податься из Черной речки и из страны с мешком наличности и фальшивыми документами, которые сделал Леонард?"

"Не паникуй, - успокаивал его другой голос. - Не торопись. Жди. Погляди, что будет дальше. Подожди Несколько минут".

Часы показывали 11.03.

В горах гремел гром. Снова собирался дождь.

11.04

От долгого сидения на корточках заболели ноги. Хотелось выпрямиться и размять их.

"Чего ты здесь ждешь? - спросил он самого себя. - Нельзя выработать план действий без информации. Необходимо провести разведку. Скорее всего они в кабинете Торпа. Проберись под его окна. Может быть, расслышишь, что происходит там".

В одиннадцать часов пять минут Клингер торопливо пересек аллею. Затем перебежками от машины к машине преодолел автостоянку и медленно, от сосны к сосне, стал подбираться к окну кабинета Торпа.

"Совсем как в Корее, - почти радостно подумал он. - Или в Лаосе в пятидесятых. Так же, как, наверное, для молодых ребят было во Вьетнаме. Работа командос во вражеском городе. За исключением лишь того, что на этот раз вражеский город - американский".

11.05 вечера

Сэм, стоя в дверях и разглядывая Огдена Салсбери, все еще сидевшего в кресле шефа полиции, спросил Пола:

- Ты уверен, что он все тебе выложил?

- Да.

- Ив том, что все сказанное им правда?

- Да.

- Это очень важно. Пол.

- Он ничего не скрыл от меня, - заметил Пол. - И не обманул. Я в этом уверен.

Перепачканный потом и грязью, тихо всхлипывая, Салсбери переводил взгляд с одного на другого.

"Интересно, понимает ли он, о чем мы говорим? - подумал Пол. - Или сломлен и потрясен настолько, что неспособен к ясному мышлению, а может быть, к мышлению вообще?"

Полу казалось, что он весь выпачкался в грязи, и его душа тоже. Имея дело с Салсбери, ему пришлось опуститься до его же уровня. Он успокаивал себя тем, что на дворе стоял 1970 год, самый первый год нового храброго мира, времени, когда единоличное выживание стало делом очень сложным, но стремление выжить было превыше всякого другого. В этот век машин и машинной морали, возможно, единственный за все периоды истории, цель действительно оправдывала средства. Но несмотря на это, он ощущал на себе грязь.