Читаем без скачивания Выпускница Бартонского пансиона (СИ) - Дина Елизарьева

Варьяна с Рессом отступили, Ирхан шагнул к командованию, стараясь держаться прямо:

— Лер генерал! Разрешите доложить леру коменданту.

— Разрешаю.

Ирхан с усилием повернулся вполоборота, глаза коменданта так и впились в лицо подчинённого.

— Лер комендант, четырнадцать дней назад при выезде из Южной крепости отряд подвергся нападению авархов и был уничтожен. Я был спасён младшим офицером Варьяной Вольди. Вследствие полученных ран отсутствовала возможность прибыть для доклада раньше. Командир первого отряда Угуч Ирхан доклад закончил.

— Струсил, так и скажи! — вдруг рявкнул комендант. — Прятались с пансионкой по кустам и думаете, что вам так это всё пройдёт? Где устройство мгновенной связи? Почему не был произведён сигнал?

— В обстановке боя не было возможности послать сигнал, лер комендант, а при моей эвакуации вещи были оставлены на месте, — отчитался Ирхан.

Лер Останд подскочил к нему и зашипел в лицо громко, чтобы наверняка услышали все прибывшие:

— Ты хоть понимаешь, что из-за тебя одного погибла целая крепость, лейтенант?

— Разберёмся, — вклинился голос генерала. — Следуйте за мной, офицеры.

«Что, не ожидал так быстро превратиться в смертника?» — усмехнулся хохотун, — «и сколько вам с Варьяной жить осталось, как думаешь? Она-то свидетельницей была, как комендант с авархами разговаривал, вряд ли ей это забудут! А ты, как выяснилось, и вовсе крепость проср@л!».

* * *

Варьяна

Нас заперли в одном из дальних кабинетов комендатуры, мол, посидите пока, не мешайтесь под ногами, и без вас есть, чем заняться.

Ресс тут же улёгся поперёк входа и задремал. Ирхан доплёлся до лавки, снял китель и начал поудобнее укладываться, заметив в ответ на мой взгляд:

— Не беспокойся, хорошо я себя чувствую, но неизвестно, сколько мы тут пробудем. Лучше немного отдохнуть сейчас. Ты тоже полежи, если хочешь. Здесь всё равно больше делать нечего.

В помещении действительно были лишь широкие лавки с тюфяками и столик между ними. Дверь в стене вела в санузел. Зарешеченное маленькое окно на уровне моего лица выходило на задний двор.

— А здесь что было? Очень похоже на пансионский карцер.

— Почти угадала. Здесь гауптвахта, — подтвердил Ирхан.

— А судя по запаху, здесь была гостиница для авархов, — я брезгливо отодвинула тюфяк и присела на край лавки.

— Недооцениваешь, — засмеялся Ирхан, — похоже, тут комендант с казначеем ночевали, свои-то хаты пожгли, чтоб не выделялись на общем фоне. Мне Лемар рассказывал.

Я невольно посмотрела на дверь:

— А нас не подслушают? Войдут как сейчас!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ха! Хорошо, если к вечеру до нас очередь дойдёт, слишком многое надо восстанавливать или хотя бы наметить план и заложить ресурсы для начинания. Так что можешь последовать примеру Ресса, он абсолютно верно понял ситуацию. Я тоже, пожалуй, вздремну, если ты не против.

— Спи, спи, тебе полезно больше спать, — откликнулась я.

Он быстро заснул, видимо, притворялся куда более здоровым, чем чувствовал себя. Страшные прорехи на его кителе я постаралась заштопать, как смогла. Куда хуже было с ранами на его теле. Они до сих пор кровоточили, и я не знала, насколько правильно идёт заживление.

Как-то днём, уже после ухода авархов, я выбиралась в лечебницу, надеялась найти какие-нибудь записи лери Сальяры. Напрасно. Такое впечатление, что уничтожено было всё, на чём только возможно писать: книги, тетради, журнал поступления больных, учётные карты лекаря. И я тоже лишилась своего единственного пособия — Томкиного травника.

Мне почему-то совсем не было жаль погибших вещей, которые я так старательно подбирала, тщательно сохраняя годами в тотальной тесноте пансиона. Приехав в крепость, я даже толком не распаковала свои вещи до конца, так и оставив большую часть в рюкзаке. Милые девичьи мелочи, тожественные речи директора и мои надежды — настолько это всё оказалось неуместно, как будто из какой-то детской сказки. Забавно, что бальное платье и туфельки пригодились почти сразу.

Я вспомнила выпускной бал, каким теперь он казался далёким! А ведь Данкин моряк ещё тогда сказал, что служба не бывает спокойной. Кто бы знал, что его слова исполнятся так скоро! Ещё не успело прибыть ни одного письма от девчат, а я даже не знаю, что смогу ответить.

Что все мои лозунги оказались вымыслом?

Что все шесть лет не смогли меня подготовить к тому, чтобы увидеть трупы людей, с которыми только вчера разговаривала?

Пожалуй, так и напишу — честно. Официальную версию, конечно, зато без приукрашивания и приуменьшений.

За все годы, пока я была старостой, столько раз возникали соблазны чуть-чуть приврать. Иногда приходилось что-то умалчивать, иногда — брать на себя чью-то вину. Как старосте мне частенько становились известны не самые приятные сведения, но за свои тайны девчата всегда были спокойны, я никогда потом даже намёком не напоминала о том, что было рассказано под секретом. Услышано — и как будто забыто. А мне самой и рассказывать-то нечего было. Зато сейчас столько всего появилось!

Время для меня тянулось медленно. За дверью часто были слышны шаги, за окном — отдалённые голоса. Я гадала — покормил ли Лемар аварха, очнулся ли Дэйс, но довольно скоро все сиюминутные думы и тревоги были отброшены, и я с неохотой повернулась лицом к факту, который всячески прятала от себя.

Хель не вернулся.

Прошли все сроки. И кажется, никто уже не верит, что второй и шестой отряды вновь войдут в крепостные ворота. Если бы ждали, то непременно и Ирхан, и Дэйс, и тем более Лемар говорили бы об этом, обнадёживали себя и меня. В том кусочке из рапорта коменданта, который мне удалось услышать, вообще не упоминались ушедшие отряды.

Вот так, значит.

Погибшие и пропавшие не в счёт?

Ох, смогу ли я хотя бы Данке признаться, что часто думаю о муже и сильно тоскую по его рукам… взгляду… улыбке? Снова и снова перебираю свои скудные воспоминания о нём.

Вот он заказывает нам завтрак в наше первое совместное утро, спрашивает: «Тебе манную кашу?» Улыбается. И я улыбаюсь в ответ.

Рассказывает про маленького Ресса, его проказы и забавные происшествия.

С серьёзным лицом и очень убедительным тоном настаивает на том, чтобы купить «всё, что тебе нужно».

Смотрит на меня так, словно в целом мире никого-никого нет важнее и желаннее.

Мне очень хочется его увидеть снова. Я знаю, знаю, что не успела полюбить. Ох, да, увы. Есть люди-тугодумы, а я вот такой человек, который никак не может разобраться в своих чувствах, потому и придумывает всякие идеи, как научиться любить. Но я разберусь, пусть только придёт!

Он увидит, что мы с Рессом подружились. Вот