Читаем без скачивания Прекариат: новый опасный класс - Гай Стэндинг

Движение чаепития – первое общенациональное объединение в США, которое всерьез заговорило о нелегальной иммиграции и выступает против «культа мультикультурализма» и «исламизации». У них есть футболки с лозунгами, например такими: “I’ll keep my freedom, my guns and my money” («Сохраню свою свободу, оружие и деньги»). Здесь же и сторонники конспиративных заговоров, утверждающие, что Обама – иностранец и не имеет права на президентство. Как Британская национальная партия в Англии, Движение чаепития обвиняет иммигрантов в попрании американских иудеохристианских ценностей. «Это наша страна, – сказал один делегат под дружные рукоплескания. – Вернем же ее!» И никто не поправил его, что страну нельзя забрать обратно.

Движение чаепития неофашистское, оно хочет маленького социального государства и авторитарного правительства. Оно состоит в основном из «сердитых белых мужчин и женщин», обеспокоенных потерей работы и снижением стандартов жизни. Две трети рабочих мест, потерянных за два года после 2008-го, – это мужские должности «синих воротничков». Рассерженные белые мужчины стали более консервативны. Все больше людей выступают за «право на оружие»: в 2008 году их был 51 процент, а в 2010 уже 64 процента.

В большой чести у американских правых Глен Бек (Glen Beck), ведущий канала Fox News, по собственному признанию бывший кокаинист и алкоголик, называющий себя «пограничным шизофреником». Его целевая аудитория – люди малообразованные и политически неграмотные. В своем бестселлере Glen Beck’s Common Sense («Здравый смысл Глена Бека») он обращается к читателю:

Думаю, вы знаете, кто вы такой. Вы человек «строгих принципов», с «добрым сердцем». Вы работаете в поте лица, не швыряетесь деньгами, беспокоитесь о том, что экономика значит для вашей семьи. Вы не фанатик, но давно уже не высказывали своего мнения по важным вопросам, потому что не хотите, чтобы вас называли расистам или гомофобом, когда вы отстаиваете свои ценности и принципы. Вы не понимаете, как смеет правительство просить вас еще чем-то пожертвовать только для того, чтобы банкиры и политики получили новые барыши. Дорогой читатель, Глен Бек может помочь тебе. Он встанет рядом и скажет: «Хватит на меня давить».

Бек стал мультимиллионером, теперь он знаменитость. То, что находилось на обочине, стало мейнстримом. Прежний политический мейнстрим не имел альтернативного нарратива, помимо надежды на экономический рост и работу. Он не знал, что делать с ростом незащищенности и неравенства. Разочаровавшись, прогрессивная часть прекариата отвернулась от избирательных участков голосования на промежуточных выборах 2010 года.

В Японии прекариат также раздроблен: массы разгневанных людей, в основном молодых, вступают в группы, которые средства массовой информации окрестили Сетевые крайне правые, потому что их члены организуются через Интернет и собираются вместе только на демонстрации. Большинство из них работают на малооплачиваемых должностях, с неполным рабочим днем или по краткосрочному контракту. Согласно данным профессора социологии Кенсуке Суджуки, «эти люди чувствуют, что стали бесправными в собственном обществе. Они ищут виновных, и иностранцы самая очевидная мишень» (Fackler, 2010). Самая многочисленная группа, насчитывавшая в 2010 году более 9 000 членов, называется Джайтокукаи, сокращение от полного названия, которое звучит так: «Граждане, которые не намерены прощать особые привилегии для корейцев в Японии». Такие группы устраивают демонстрации протеста против засилья мигрантов и говорят, что берут пример с американского Общества чаепития.

До тех пор пока не прекратится коммерциализация политики, мы будем свидетелями дальнейшего уменьшения демократического влияния, особенно на прогрессивную часть прекариата. Политикой сейчас заправляют опытные маркетологи. Мрачный пример – президентские выборы на Украине в 2010 году, когда победил Виктор Янукович, человек, связанный с украинскими олигархами и отягощенный криминальным прошлым – судимостью за грабеж с насилием. На средства олигархов была создана фирма, продвигавшая его кандидатуру – по сути, продававшая ее избирателям. Руководил их действиями стратег от республиканской партии США Пол Манафорт, фирма которого давала консультации нескольким американским президентам. До того как они приступили к работе, рейтинг Януковича был очень низким, в 2004 году он уже проиграл на выборах. Ему придумали новый образ. Тем временем консультационная фирма, основанная Дэвидом Аксельродом, советником Обамы по политическим вопросам, оказывала помощь другому главному кандидату, который, как и Джон Анзалоне, тоже участвовал в предвыборной кампании Обамы.

Три вещи заслуживают внимания, если говорить об этих странных выборах в европейской стране с населением в 50 миллионов человек. Это коммерциализация политики, это коммерциализация зарубежная, говорящая о новой форме глобализации, и это вовлеченность криминальной элиты, финансирующей свои интересы в лице кандидата. Тем временем множество украинцев выставили свои голоса на продажу в Интернете. Американская республиканская компания оказалась эффективнее кампании американских демократов.

Глобальная коммерциализация политики должна особенно беспокоить прекариат. Вероятно, самым регрессивным шагом для США, повлиявшим и на другие страны, поскольку американские судебные решения становятся глобальными прецедентами, стало постановление Верховного суда от 2010 года по делу Citizens United vs Federal Election Commission («Объединенные граждане против Федеральной избирательной комиссии»). Суд постановил, что любая корпорация, профсоюз или профессиональная ассоциация может вносить неограниченные пожертвования в политические кампании, на том странном основании, что они имеют такое же право участвовать в выборах, как и отдельные граждане. Не удивительно, что на последовавших за этим промежуточных выборах в Конгресс преобладали свирепые «рекламные нападки», спонсируемые органами, созданными для того, чтобы прикрыть источник, откуда поступают деньги. Фонды на поддержку правых кандидатов увеличились в шесть раз, в основном для кандидатов, выступавших за уменьшение налогов, увеличение субсидий корпорациям, уменьшение мер по охране окружающей среды, пересмотр реформы здравоохранения и ужесточение позиции по отношению к миграции и иммигрантам. Одним ударом это решение суда разрушило демократический принцип, согласно которому все люди имеют равные права при голосовании и равный вес в процессе голосования. Больше всех потерял при этом прекариат. Потому что пока корпорации спонсируют кампании для элиты и салариата, пока ослабленные профсоюзы поддерживают своих основных работодателей, никакие влиятельные круги не будут представлять интересы прекариата. Но это пока.

Короче говоря, прекариат затронет поднимающаяся волна неофашизма и сокращение социального государства. В настоящее время он не может этому противостоять. Те, кого общественная и экономическая ситуация загнала в прекариат, стали политически инфантильными. Из-за их нестабильности и незащищенности их легко заманить, и они охотно поддержат популистские и авторитарные действия в отношении тех, на кого им укажут как на угрозу. Многие в прекариате потеряли (или чувствуют, что теряют) то малое, чем обладали, и готовы к бунту, потому что для них нет политики рая, которая указала бы им лучшее направление.

Говорят, что за прекариатом нужно следить, что его нужно лечить и заставлять работать. Но либерально-патерналистский метод рабочих пособий на деле лишь обрекает на неудачу любую попытку построения профессиональной карьеры, как и терапия, когда она используется в качестве социальной политики. Диагноз «недееспособность по причине психического расстройства» и прогноз «терапия» – все это, вместе взятое, усиливает чувство незащищенности. Такая политика не облегчает тягот жизни прекариата и ничуть не успокаивает. Скорее наоборот.

Мониторинг проник во все общественные институты. На каждом шагу он порождает наблюдение или контрнаблюдение, а это в свою очередь приводит к обратной реакции, в том числе к еще более пристальному мониторингу. Наблюдение не прекратится, поскольку оно узаконено. Его можно остановить только активным сопротивлением, классовым действием.

Наблюдение порождает агрессию и подозрительность. Если система скрытого наблюдения запечатлела момент, когда мужчина погладил по щеке маленькую девочку, – к чему это отнести? К проявлениям добрых чувств или к сексуальному посягательству? Если есть сомнения, его еще раз проверят, на всякий случай. Никто не может чувствовать себя в полной безопасности. Защитник легко может стать контролирующим. Любой нормальный дружеский жест могут неверно истолковать. То же самое наблюдается и в бизнесе. Отчеты о затратах времени, график присутствия на рабочем месте, проверка производительности труда – все это инструменты для наказания нонконформистов, а они подчас самые изобретательные и творческие работники. И наконец, наблюдение подрывает дружбу и доверие, сеет в людях подозрительность и тревогу. И из всех социальных групп самая серьезная причина для страхов и тревоги – у прекариата.